Драббл, подарок для ktJ

[silverstyle]

Заявка: Я хочу оридж, конечно слэш, про поход в гей-клуб и знакомство там, чтоб вообще описать саму атмосферу, ну не те клубы где хабалки манерные тусят, а что-то более атмосферное, чтоб прочувствовать сам стиль этого заведения или что-то в этом духе если ты понимаешь о чем я, а то я запуталась уже))

Хм, получилось все как всегда, хотя хотел, как лучше. С Днем Рождения, ktj!
Warning! не бечено
- Я хочу в гей-клуб. В какой-нибудь атмосферный, знаешь? Не те клубы, где хабалки манерные тусят. Я хочу прочувствовать стиль. Чтобы была игра. Вкус… а не послевкусие. Знаешь, горечь, как от скуренных сигарет. Заебало однообразие.
Он роняет слова, как бисер. И не замечает совсем меня. Это традиционно. И его традиционно сложно понять. Всем, кроме меня, его послушной тени.
Я люблю его таким, предвечерним, люблю его круги под глазами, устало прикуренную сигарету и очередную нелепую фантазию. Он ценитель женщин, шикарных женщин. И он совершенно не ценит свое здоровье. И еще меньше - меня.
- У меня есть один клуб на примете, – смотрю поверх мерцающего экрана монитора.
- Я не сомневался.
Жестоко. Иногда мне кажется, что он все знает. Грязное, почти задавленное мной в зародыше… Почти. Иногда мне кажется, что именно потому он держит меня на работе. А мог бы вышвырнуть вон, как котенка еще в прошлый раз, когда…
- Это наркотики? – его пальцы на моем плече и мой безумный взгляд. Качаю головой:
- Это жизнь. Тебе не понять.
Он долго не мог мне забыть эту фразу. Ерунда ведь, кажется. Бред больного неудачника. Но каждое утро, стоило мне появиться…
- Как жизнь? – участливо так. Внимательный взгляд карих глаз и почти отложенная газета.
- Вам не понять, – ответил я позавчера, когда вопрос достал совсем бесповоротно.
И вот теперь лимузин несет его по ночному городу, и меня несет, как незаметное приложение.
Сегодня перед ним будут открыты все двери. Так захотел он. Может, так захотел я. Ведь я волен уйти в любой момент, кто бы спорил.
- Вас ждут? – голос в распахнутое окошечко. Двор пошарпанный изрядно, конечно же, колодец.
- Не знаю, – ответил он, смеясь. – А вдруг нам здесь не понравится?
Мне хочется его за это придушить, но сдерживаюсь. Просто любуюсь узором на галстуке.
- Конечно, ждут, - говорю я. И прибавляю еще кое-что, после чего нас пропускают.
Обычная гостиная. В английском стиле, кажется. Такая викторианская благопристойность, на ниве которой грех не расцвести пороку. По-моему, старушке Англии никогда не простят «Дориана Грея». Смешно, что не «Телени» и не что-то еще.
Он усаживается в кресло, весело осматривает всю обстановку. Будто в театр пришел, будто и не надо ему ничего.
- А чаю мне предложат?
Я тихонько давлюсь смехом. А появившийся было юноша в очках, исчезает, как по мановению волшебной палочки. Белокурый купидон, если б не очки.
Мы меньше минуты смотрим на колышущиеся изумрудные портьеры, и он тут же возвращается с подносом, на котором стоит чайный прибор. Что ли и впрямь угадал повелитель моей души, тут действительно чай полагается каждому посетителю?
Мне почему-то становится весело, когда замечаю на подносе кувшинчик с молоком. Не знаю, как это называть правильно, но сразу вспоминается безвкусный английский чай. Обязательные белые капли во вкусный напиток, чтобы сделать его мутно-пресным. Чтобы испортить. Чтобы отведавшему немедленно захотелось черного кофе.
- Что-нибудь еще пожелаете? – вежливый поклон, будто мы в обычном кафе, и от нас ждут заказа на пирожное.
- Я хочу экзотики. На ваш вкус.
Чувствую, как у меня потеют руки. Не выдержу, ни за что. Во рту мутно-пресный вкус разбавленного напитка. Как вся моя жизнь. Но сейчас, когда свет лампы так игриво отражается в его глазах, думать не хочется. Все игра. Мы допьем чай и уйдем, я почти в это верю.
Портьеры колышутся. Перед нами проходят юноши, разные. Правда, все без очков. Мне начинает казаться, что очки нужны привратнику, чтобы его не путали с остальными.
Много красивых тел. Какие-то, скорее, полуодеты, какие-то – откровенно полураздеты. Столько разных выражений: от холодной недоступности, до неприкрытого флирта или демонстративной жесткости, приправленной обещанием чего-то запредельного, запретного. У меня разбегаются глаза. Я не смог бы никого выбрать.
- Кого ты хочешь?
Его дыхание у самого уха. И звук голоса, так неожиданно.
- Я не знаю. Навряд ли смогу вам кого-то посоветовать, – поднимаю на него взгляд, вижу на лице недоумение. Что ж, понятно. Нужно исправляться: - Может, вон того мулата?
Карие глаза глядят на меня со скукой, граничащей с тоской.
- Того, который почти желтый, будто потравился всеми ананасами своей большой родины?
Смеюсь в ответ. Весело. До слез.
Белокурый юноша в очках маячит где-то рядом. Склоняется у плеча моего спутника по щелчку пальцев, как послушный официант.
Интересно, а на свист он не прибегает? Любуюсь люстрой. Красиво все-таки здесь.
- Вы готовы сделать заказ? – шепот, с налетом обещания. Как будто ветерок из сказки тысячи и одной ночи.
- Знаете, наверное, я со своим самоваром.
Изумрудные портьеры колышутся. Я продолжаю сидеть в кресле, как полный идиот.
- Опять наркотики? – его голос будто плывет, такой участливый.
Я поднимаюсь, как кукла на ниточках. Марионетка. Сегодня мой вечер, если все я понял правильно. Мой персональный бал для Золушки. Осталось только не забыть в конце потерять башмак.
- Зачем это тебе? – спрашиваю его, чтобы не молчать, когда изумрудные портьеры смыкаются за спиной, отрезая путь назад.
- Ты знаешь, я уже два года задаюсь этим вопросом.
Прикосновение его рук к моей шее. Расстегнутая пуговица на рубашке, как первое знакомство. Откровение.
- Люблю тебя.
Он смеется. И я теперь точно не вспомню, кто из нас первым сказал эту фразу.