Влюбленный Максим, оридж, цикл, NC-17

[silverstyle]

Эх! Чего-то я увлекся пиаром ближних. Надо исправляться! Вот оридж мего самого-самого любимого автора... Т.е. это майный оридж, самый первый, представляет из себя цикл миников, написанных в стиле "real life".
Название: Влюбленный Maxim…
Автор: Maxim
Бета: Ирэн (в гробу меня видала, просила указать)
Рейтинг: NC-17
Пейринг: ээээ…(краснея)
Жанр: romance, юмор, ангст
Саммари: Немного насилия и крови (в начале), немного любви, стеба и суицидных мотивов. Все живы, если не здоровы…
Размещение: спросите у меня, благо далеко ходить не надо.
Итак, погнали:
Влюбленный Максим 1.
Ты прекрасней всех,
Пусть мерцает свет,
Пусть горят огни
Наших дискотек…
Группа «Мираж»

Каждый вечер, вот уже много дней подряд, как на работу, я хожу в этот клуб. Я люблю ходить в клубы? – Нет. Я люблю этот конкретный? – Тоже нет. Этот конкретный я ненавижу. Кругом дым…извивающиеся, почти голые парни, темнота, давящая на уши музыка… Что может быть хуже? – Только коктейли местного производства. В сотый раз говорю себе, что с меня хватит. И в сотый раз вижу его…
Он стоит ко мне спиной, но его невозможно не узнать. Короткий ежик темных волос, слишком коротких на мой вкус, но зато остается открытой его шея, которая вызывает желание подойти и провести по ней языком…Широкие плечи, затянутые в бесстыже дорогой и короткий джемпер, приспущенные на бедра джинсы, тонкая полоска загорелой кожи…фрагмент татуировки…стройные ноги… Он ерошит волосы рукой… Ах, все! – сердце замерло. Он оборачивается, лениво скользит взглядом по мне, кивает… Гад! Кровь вскипает, допиваю залпом бурду в своем стакане. Кривлюсь. Снова нахожу взглядом объект. В нем нет ни капли женственности, несмотря на одежду. Жесткие черты лица, тонкие губы, колючий взгляд. От такого парня хочется забраться под стол, пока не увидишь, как он танцует. После этого понимаешь, что игра стоит свеч и выбитых зубов. Он – король, он – Бог…
«Серж!» - Его окликают. Окидываю взглядом нового персонажа. Красивый блондин - эдакий нарядный котик из рекламы модного брэнда - порочный, сногсшибательно сексуальный. Серж поворачивается на звук. Тонкие губы кривит мимолетная улыбка. Мой Бог пару секунд сверлит парня недоумевающим взглядом. Тот виснет на Серже, как на пальме. Немая сцена. Потом следует неожиданный поцелуй – губы еле заметным прикосновением скользят по тонкой шее, рука устремляется вверх по бедру и успокаивается в заднем кармане бридж модельного красавчика. Я отворачиваюсь, снова пью.
-Се-е-рж, почему ты не позвонил? – парень обиженно надувает губки. «Губки, пидор гнойный…» - Меня просто колотит от бессильной злобы.
- А ты ждал? – хрипловатый голос, еще один поцелуй.
- Ах! М-м-м… да… Да!
- Пойдем? – голос звучит абсолютно спокойно, глаза продолжают обшаривать зал. Снова смотрит на меня…
-Да! – Парень чуть не выпрыгивает из своих кожаных штанов. Серж улыбается, обнимает своего ви-за-ви и уводит в сторону туалета. Мне не нужно особо напрягать воображение, чтобы домыслить дальнейшее. Просторная, сверкающая зеркалами и кафелем комната становится пустой сразу, как они туда заходят. Серж не запирает дверь. Зачем ему? Он продолжает, нежно улыбаясь, обнимать блондинчика, гладить его бедра, нежно касаться пальцами пухлых губ. А потом с силой отталкивает от себя, и тот с размаху въезжает в одно из зеркал. Красные капельки крови на стекле, испуганно расширенные глаза: «За что?». И, в ответ на незаданный вопрос, снова объятия и ласковый хрипловатый голос: «Как ты посмел ко мне подойти?». Слезы, невнятный лепет: «Сережа… А как же? Мы же… Я думал..» - «Ты думал?» - снова ласковый голос, Серж слегка прикусывает парню ухо… Слегка, но все же до крови. Тот только дрожит. - «Как ты посмел трогать меня при всех?» - пощечина, не сильная, но ее звук разносится по пустому помещению, как удар плетью. Тихие рыдания. Потом возня. Блондин едва успевает подставить руки, когда Серж швыряет его об раковину. Шорох молнии. Короткое: «ненавижу», которое обрывается недосказанным, когда Серж вколачивается в красивое, ухоженное, молочно-белое тело. Ямочки на белых ягодицах, шлепки плоти о плоть… Две фигуры: сильная, загорелая и, другая, такая изысканно, неправдоподобно бледная. Так и просятся на холст. Руки Сержа грубо сминают, царапают нежную кожу. О, это отдельная песня, его руки: сильные, мужские, такие красивые. Закрывая глаза, я представляю его пальцы, длинные и тонкие, как у аристократа или пианиста. Но, при этом, не хотел бы я встретиться с ним в драке. Улыбаюсь. Оргия в туалете становится совсем непристойной – изгибающиеся тела, громкие стоны, крики, кровь на полу. Я что-то пропустил? Серж снова его ударил? Нет. Видимо, натекло…оттуда. Блондин низко наклоняет голову, руки уже не держат, вспотевшие ладони скользят по раковине, длинные волосы обязательно попадут в сток. Злорадствую. Выпутываться будет больно. Конец модельной укладке. Представляю, как ходят мускулы Сержа под джемпером, как вздрагивает его спина… Гад! Даже не разделся, скотина. Жарко, поди, а? Еще несколько сильных ударов – блондин извивается, кончает. Серж продолжает долбить. Так проходит минута, другая… Серж матерится сквозь зубы – явно что-то про то, что его красавчик недостаточно тесен. Вынимает. Накручивает волосы парня на руку, ставит на колени…
Дальше я не смотрю – противно. Вот он какой, Возлюбленный моего Героя. Парня, ради которого я все это пишу.
Мой Герой. Мальчик-снежинка. Вадик. Серо-голубые глаза, в которых плещется серебро. Маленький ангел. В тебе все слишком: слишком добрый, слишком хрупкий, слишком тихий… Преподаватели иногда по три раза переспрашивают тебя на лекциях. А ты только краснеешь, так мило, так по-детски… Меня накрывает волна нежности, когда я вспоминаю твою улыбку, эти ямочки на щеках, твое: « О чем грустишь, Максим?» Действительно, о чем? Хочется курить. Вспоминаю, что не курю. Курит возлюбленный моего Героя. Запах его едких сигарет почти выжег мне душу.
Как они познакомились? В этом самом клубе: его выпускной, начало новой жизни, начало конца. Он никогда раньше не ходил в клубы – отличник, мамин хороший мальчик, надежда и опора. И вот оно: яркое мерцание огней, буйство красок, пробирающий до самой глубины ритм, как в сказке. Выпитый под школьной лестницей портвейн играет на щеках, кажется, вот один шаг – и ты меняешься, музыка закружит, преобразит, у тебя вырастут крылья… Останется позади последний вечер детства, войдет в свои права первая взрослая ночь… Ты не услышал, как он подошел. Вздрогнул, когда над ухом прозвучал его голос: «Ты один, малыш?». Ты оборачиваешься, чтобы отбрить пьяного нахала, и натыкаешься на его взгляд…Серж берет тебя за руку, отводит на танцпол, в самый центр, под свет прожектора, обнимает, кружит…его руки уже под твоей рубашкой, и только тогда ты приходишь в себя и начинаешь вырываться. Но куда тебе до него? Он держит крепко и не отпустит. Серж никогда своего не упускает, он такой. Дальше все, как во сне: его руки, малиновый бархат приват-комнаты, губы со вкусом сигарет и дорогого коньяка…и боль. Много боли. Ты плачешь, а он целует твои слезы, слизывает их, как в детстве глазурь с мороженого. Потом ты заснешь на его плече, вдыхая его запах. Это так сладко – влюбиться в первый раз. Утром он отвезет тебя домой, к маме. Ты расплачешься, потому что знаешь, что больше никогда его не увидишь. Но, против всех правил, он позвонит. Будут свидания, красные розы, исколотые шипами пальцы, которые так любит целовать твой возлюбленный. Ты много раз увидишь и полюбишь его нежную улыбку, насмешливый прищур глаз, ты будешь узнавать его по шагам. Он станет для тебя наркотиком. Ты забудешь про институт, поссоришься с мамой, он заберет тебя к себе. Однажды Вы поругаетесь, и Серж ударит тебя – совсем несильно, не как того парня, но…так больно. Несомненно, это твоя вина, малыш. Он будет часто пропадать по ночам, а ты ждать его до утра, засыпая на кухне. И снова – розы, исцарапанные в шипах руки, его поцелуи…замкнутый круг. Сколько раз он уже успел замкнуться, и как его разорвать? Ведь каждый круг ада располагается чуть ниже предыдущего. И не бывает счастливых концов у таких сказок.

И что мне теперь делать? Убить моего ангела? Я откидываюсь в кресле - убить или не убить? Жизнь или смерть? Так просто…Так банально. Скучно. Белый лист бумаги вызывает ощущение дискомфорта. На нем должно быть что-то… А если убить? Как убить? Лезвием по венам, выпустив всю кровь в сток дорогущей ванны Сержа? Долго и с упоением смотреть, как гаснет серебро в его глазах, как наползает муть, как они тускнеют навсегда… Не смогу. Повешенье отвергаю сразу – не красиво. Шаг из окна? Встаю из-за компьютера, открываю окно, высовываюсь: 14-й этаж, только начинает темнеть, но уже горят мириады огней - красота. Да, именно так надо убивать своих героев. Перекидываю ногу через подоконник на улицу… Не пугайтесь, Максим - не псих, да и рама не открывается до конца. Просто надо отвлечься, чтоб глаза отдохнули, подумать: убивать или не убивать. Вдыхаю полной грудью воздух – надо было сегодня все же погулять. Сижу. Мерзну. Вспоминаю, как в детстве летал из этого окна каждую ночь, и всегда возвращался, вырастая на лишний сантиметр.
В раздумьях чуть не падаю, когда слышу трель мобильника…
- Алло?
-Макс, с-с-ука….и нечто вообще нецензурное. Ты что, ебнулся?!
- Да нет, то есть, нет, не с кем! - весело рапортую я. На том конце провода снова мат.
- Паш, ты что ли?
- Слезай оттуда, мать твою! - Свешиваюсь. Вижу знакомую фигуру с задранной к небесам всклокоченной башкой и, видимо, с телефоном у уха. Представляю себе выражение его лица – смеюсь. Он рычит: «Сволочь, я поднимаюсь!» - Все, мне конец. Finita la comedia. Надо срочно дописывать – бросаюсь к компьютеру. Так ...на чем я там? Ах да…
Мой Ангел сидит на подоконнике. Болтает ножками. Мерзнет. Смотрит на огни города, и загадывает: вот еще час – и все. И как, спрашивается, его спасти? Ну, просидит он до утра, предположим. Заснет и свалится. Бли-и-н. Звонок в дверь. Почему он у меня такой противный? Не сумел переключиться, поэтому не могу сказать точно, кто именно – звонок или Пашка. «Нафиг послан!» - кричу я – «У меня тут страсти…»
…С другой стороны, если хорошо подумать, самоубийцам чаще всего мешает отсутствие необходимых условий: тупая бритва, например…или слишком узкий проем окна. Я вот, захотел бы выброситься, а не смогу – не пролезаю! И смех и грех.
В дверь начинают барабанить… Подозрительно заныла левая скула – представил, что будет, когда открою – ой, не к добру! У Пашки рука тяжелая…
«Да, Паш, я знаю. Максим – сука. Это аксиома. Только я ведь тебя не звал…» - Точно! ПАШКА! Ты гений! Хотя, конечно, за такую концовку розами не закидают. Ну, где это видано? Он, мой бледный ангел, сидит в проеме окна, прощается с грешной жизнью, а тут начинает звонить телефон! И кто бы вы думали? – его Демон. Собственной персоной, стоит внизу и матерится. «Нереально», – скажете вы? А кидаться в 18 лет из окна из-за какой-то скотины - реально?! Понемногу распаляюсь… А какова была вероятность, что Пашку принесет нелегкая именно в такой момент, и он увидит меня в окне 14 этажа?! Молчите? А мне за это реально достанется! Дописываю концовку под какой-то недобрый металлический скрежет в замке…
Все – не могу! Выделяю весь текст (все 60 страниц), нажимаю Delete, и на пустой странице пишу: «Maxim – не писатель!» Сохранить? Задумываюсь. Но на мысли времени не остается – меня хватают, скидывают с табурета, скручивают в бараний рог. Я отбиваюсь, ору, царапаюсь… Нет, Паш, я, конечно, понимаю твое возмущение… Что? Нет, не надо дублировать сцену «Серж в сортире с неизвестным блондином», а то допишу и повешу…будешь знать!
_________________________________
А спустя 3 часа в моем дневнике уже красовалась свежая запись – «Как я в первый раз подрался со своим парнем» и куча противно скалящихся смайликов. Тема получилась какой-то не очень длинной, но тут уж не попишешь – сидеть было как-то неудобно. Что? С лестницы человек упал. Не верите? Ну и идите в библиотеку.

Влюбленный Максим 2.
Саммари: измена, много ангста, NC-17.

Ты сидишь напротив меня, избегая смотреть в глаза. Я тоже на тебя не смотрю, я больше не могу себе это позволить. Слишком стыдно. Вместо этого я курю в форточку. Затяжка-выдох, затяжка-выдох, с таким видом, будто это самое важное занятие на свете – курить. Может, так оно и есть. Сколько раз мы сидели до этого на нашей кухне? Много-много раз… Но это второй раз, когда мы сидим на МОЕЙ кухне. Первый раз был, когда ты пришел сюда, как гость, и остался здесь хозяином. Нашим. Тебе признали все: мой холодильник, в котором сразу же поселились продукты, мой шкаф, который вдруг избавился от хлама и наполнился твоими вещами, моя плита, вдруг выяснившая, что она белая, а не бежевая. А также царапучий рыжий кот, который гадит теперь только в мои тапки, и я, который привык засыпать в теплой компании, а просыпаться в одиночестве. Ты нас приручил, и теперь, типа, в ответе. Только почему я не могу это сказать? Даже мой рыжий бандюга догадался: сидит у тебя на коленях, вцепившись всеми когтями, словно говорит за нас двоих: «не пущу!» Ты не понимаешь, Рыжик, я не имею права так сказать.
- И долго это будет продолжаться? – Я спиной чувствую твой взгляд. – Ничего ведь не поменяется, ты знаешь. Верни мне ее, и закончим с этим уже. Я устал от твоих комедий. От всего устал.
- Комедий? – Как больно. Затягиваюсь. – Ты считаешь, что это смешно? – Вздрагиваешь.
- Нет, это должно быть очень и очень грустно. Только ты ведь все умеешь превратить в фарс. Ты редкий артист. Я даже удивлен, как ты сумел так проколоться.
Я снова молчу. Я ведь тоже удивлен, Паш. Я знал, чувствовал тем звериным чутьем, которое просыпается в нас, когда можно попасться, запалиться. Это из-за него вдруг начинаешь дрожать без всякой причины, и каждый нерв поет тебе: «не ходи, не ходи, ну же, не ходи!..» Просто я был слишком пьян, и не почувствовал, прости.
Ты даже не спросил меня, как звали того парня, и что у нас было. А может, все и так было ясно: мой сытый и пьяный взгляд, вспухшие губы, и чужой, сладковатый запах, которым пропиталась моя одежда и кожа. Запах кофе и ананасов, запах чужого тела, и горьковатая нота недавнего секса – отличный был бы парфюм, кстати. И мое фальшивое, такое дурацкое: «Паш, а ты уже дома, да?» - придурок, нет, это твой пьяный глюк! – «Ой!» - удар об вешалку, и потом радостное: «А я не ждал!» - Все! Балы набраны, поздравляю, вы перешли на новый уровень. Ты мог бы ответить: «Вижу, как ты не ждал!» - но ты не ответил, ты молча помог мне раздеться, дойти до душа. Когда я вышел, протрезвевший и осознавший, ты уже собирал вещи. Я скандалил. Я изрезал твой любимый свитер, разбил всю посуду – ноль реакции. Я изранил себе пальцы в кровь об осколки – ты обработал их перекисью. Я сказал, что убью себя – ты ответил: не ври. Полное поражение, но я все равно делаю следующий ход, очень подлый, и вот, через месяц ты снова на нашей кухне и просишь меня отдать то, что я взял…

-Хочешь знать, как все было? – ты отрицательно качаешь головой. – Уговор! Ты слушаешь, а я отдаю тебе…то, что забрал. – Ты долго молчишь…
- Хорошо, – произносишь, наконец, так тихо, что я скорее угадываю, - но потом ты мне ее вернешь…Или я не знаю, что с тобой сделаю.
- Ладно... слушай.
Ты уехал тогда в свой родной город, на могилу к маме, убрать листья и зачахшие цветы, и должен был вернуться только вечером в понедельник. Я проводил тебя, и мне позвонил Женька, мой бывший.
-Поехали, зай, там будет классно! – дребезжала мне трубка – Что ты, совсем пропал? О тебе все спрашивают, даже Антон. – Ври больше, подумал я.
- А куда ехать-то? – Без тебя как-то совсем не хочется возвращаться в темную и пустую квартиру, отвык я от этого, поэтому соглашаюсь. И еду со всеми в «Central Stage». Там, как всегда, людно и весело, только много новых лиц…Да, давно я тут не был.
- У нас появился танцор новый, – щебечет Женька, – такой красавчик!
- У тебя все красавчики…- дальше мы смеемся, пьем, ждем начала шоу. И – шоу начинается! Открывает его, как обычно, конферансье, стройная блондинка на шпильках по имени Иван, то есть, Ивонна, королева ночи. И понеслось: танцы-обжиманцы, визги и завывания из разряда: «Денис, я хочу от тебя ребенка!», - все бы ничего, только кричал это парень... И как я млел от этих кривляний раньше?
-Господа и …дамы! Позвольте презентовать вам новую звезду. Наша черная пантера, дитя далеких африканских джунглей, его страсть заставит петь вашу кровь… - голос падает до хриплого шепота. – И эта ночь станет особенной…для вас! Встречайте!
Бой барабанов, необычное оранжевое освящение – я заинтересованно поворачиваюсь к сцене и…вижу ее – пантеру. Вернее, его – ничего женственного не было в том парне, ничего, кроме сходства с темной хищницей. Я и не знал, что чернокожие бывают такие…я думал, они все на одно лицо… Но этот! Мускулистое тело атлета, длинные черные волосы, которые извиваются вместе с ним в такт музыки, огонь черных глаз…и безумная, дикая, устрашающая грация зверя, вгоняющая в раж, подчиняющая, заставляющая следить за ним, как антилопа гну за подкрадывающимся охотником. Да, такого не увидишь у бледного и лощеного европейца, эту первобытную красоту хранит только далекая Африка. Спустя пять секунд после окончания танца, я заново учусь дышать. Я хочу его. И…прости, Паш, но если бы я даже наперед знал, чем все это закончится, я бы не отступился.
Минуя охрану, я проник за кулисы. Я заглядывал во все двери, пока не увидел его… Он сидел на диване, положив ноги на тумбочку, и пил виски. На нем были только драные джинсы и капельки пота, блестящие, как бриллианты, на черном торсе и в волосах. Я сел напротив и стал молча им любоваться. А он смотрел на меня и пил. Тоже молча.
- У тебя вид, как у уставшего бога после недели вакханалий…- не выдержал я. Он улыбнулся, сверкнули белые зубы, и с любопытством посмотрел на меня.
- Я думал, ты посмотришь и уйдешь…молча.
- Многие так делали?
- Нет. Обычно пытаются сразу и без прелюдий.
- И?!
- И вылетают отсюда.
- Значит, не пытаться?! – тут во мне просыпается надежда, что меня пошлют, как всех. И не придется ни в чем себя винить. Я просто вернусь домой, раздосадованный, а потом, сидя у тебя на коленях и воруя чай из твоей чашки, я с облегчением вздохну – пронесло…
Он прошелся по мне оценивающим взглядом снизу вверх, а потом еще раз, сверху вниз, внизу живота разгорелся такой пожар, что стало больно…Нечем дышать…Люди! Полцарства за кислород, и мою задницу в придачу…
-Шампанского…может? – сиплю я. Он смотрит на меня, как на больного. – С ананасом…-не зря, видимо, смотрит. Но эффект достигнут – он смеется. И мы заказываем шампанское и ананасы прямо в гримерку, курим, разговариваем… Потом арабский кофе из каких-то его запасов. Потом снова курим…молча. Он смотрит на меня задумчиво, улыбается уголками губ… Черт, я знаю, что он сейчас скажет…
- Ты забавный…- так и есть, ура мне!
-Да? – затягиваюсь, - И почему же? – при этом небрежно растекаюсь по креслу, выдыхаю дым колечками… Из-под опущенных ресниц смотрю на его реакцию….то есть, эрекцию. Усмехаюсь, как он, уголками губ.
- Помочь? – тушу сигарету и соскальзываю перед ним на колени. Вдоль позвоночника проходит ток, все чувства обострены, есть только его запах и тихий шелест молнии… Черт, как я давно не играл в эти игры! Он большой: нежная темная кожа и розовая головка…целую, потом затягиваю целиком. Тихий и удивленный стон. Я давлюсь, но продолжаю. Я не хочу быть нежным - не с ним и не сейчас. Это как вихрь, убийственный темп, стоны… Его рука на моей голове – не держит, нет, прижимает изо всех сил, толкается. Знаю, что начни я задыхаться – не отпустит. И я не хочу, чтоб меня отпускали, я чуть не кончаю вместе с ним, глотая его сперму. Какой же ты жаркий, и как тебя много… ам! Он замирает, откинувшись назад. Нет, милый, еще не время…
- У тебя есть презерватив? – Он еле заметным движением головы указывает на тумбочку. Потом добавляет: «Я актив!» - Черт! Вернее, совсем другое слово…и все буквы нашего гребанного алфавита…сорвалось все-таки…
Ждем еще полчаса. Я медитирую, он курит. Потом приказывает мне: «Раздевайся!»
- Может, мне еще станцевать для тебя, малыш?
- Может, и станцевать! – Меня беспардонно скидывают с дивана, он снова взгромождает свои неприлично стройные ноги на тумбочку и смотрит на меня. Поминая всуе всех его родственников по отцовской линии, несомненно, жутких извращенцев, я подчиняюсь. Уж очень он хорош, и уж очень велика вероятность вылететь за дверь, если начну зарываться… А я этого очень-очень не хочу. Становлюсь посреди комнаты, и…начинаю. Главное в этом деле – взгляд. Он не должен быть слишком смелым или похабным, не дай бог, слишком пристальным, он должен быть обещающим и немного дразнящим. Словно ты думаешь про себя: «Милый, у меня есть тонна шоколада, такого вкусного…Но вот давать ли его тебе? Может,… просто посмотришь?»
Музыка тут не нужна, я танцую под ритм его дыхания, медленно, словно издеваясь, стаскиваю каждую вещь… Наконец, он не выдерживает, притягивает за ремень к себе, покрывает живот поцелуями и укусами… Выигрывает неравный бой с пряжкой, и вот, джинсы уже спущены с бедер, он уже трогает меня…мнет ягодицы, царапая кожу. Он настолько себя не контролирует, что даже было бы страшно, не будь я так возбужден. Я не замечаю, как он срывает с меня остатки одежды, чувствую только его поцелуй, его язык у меня во рту и резкую боль в нижней губе. Мы падаем на диван. Я пытаюсь вырваться, чтобы продолжить прелюдию, но он входит, резко, без подготовки, с каким-то звериным рыком. Я уже совсем в кровь раздираю губы, кусаю палец - не помогает…кричу. Перед глазами танцуют яркие пятна… Кажется, тут я отключился. Когда пришел в себя, он продолжал двигаться во мне, но боли уже не было, был лишь напугавший меня хлюпающий звук… А потом я перестал его слышать, изнемогая от слишком резкого, болезненного удовольствия. Казалось, что он не просто касается той самой точки, а колотится в нее, надеясь пробиться дальше. Это было слишком! Но это было. Я кончил дважды под его бешеные толчки, хрипы и ругательства на непонятном мне языке.
. Когда все закончилось, мы покурили. Потом я вызвал такси. Он проводил меня до служебного выхода: на прощание был резкий поцелуй, шлепок по трудовой заднице – «ты нечто, детка!» - «Я знаю!», - и больше не смотрю на него, отрубаюсь сразу, как оказываюсь в машине. Кажется, таксист довел меня до двери, и следующее, что я помню:
«Паш, а ты уже дома? Ой!.. А я не ждал!» - И ты ушел, забрав все вещи. Но позвонил мне уже под вечер.
- Я не могу найти ее фотографию. Нигде. Она у тебя?
- Да. – Она у меня. Твое самое большое сокровище: фотография твоей мамы, старая, черно-белая, та, где она улыбается, еще молодая и здоровая, и шепчет что-то тебе, маленькой кукле на своих руках. Ты не делал копий, не знаю почему, и очень бережно хранил. Да, я вор. Что из этого?
- Передай через Светлану. – Твой голос на другом конце провода так глух… ты плакал?
- Нет, забери сам.
- Я не хочу тебя видеть.
- Тогда не судьба. – И ты бросаешь трубку. Проходит месяц. И мы сидим на моей кухне, которая когда-то была нашей. И я курю. А ты не смотришь. И я говорю тебе честно…
- Паш, я был пьян…Мне было без тебя так одиноко! Этот парень, я даже не знаю его имени! Мне было больно, я просил его перестать (да, я просил, в самом начале…), но он оказался намного сильнее. – Меня трясет, я уже плачу, роняю сигарету, падаю перед ним на колени, обхватываю его руками… - Паш… Паш! – Он пытается меня оттолкнуть, но безуспешно. – Пожалуйста, вернись! Я люблю тебя… - вот оно, контрольный выстрел, мое самое-самое последнее оружие. Все слова сказаны. Ты молчишь. Я не соврал тебе на этот раз…почти. Твои джинсы уже намокли от моих слез, а я все реву и не могу заставить себя посмотреть тебе в глаза. Наконец, все стихает. Моя истерика постепенно сходит на нет, и я жду. Ты гладишь мои волосы… Но нет. Ты еще ничего не сказал, но я понимаю: все кончено. И я опять прав.
- Я не могу. Прости. – Твой голос даже не дрожит, ты давно все решил. Я вскакиваю, меня трясет уже от бешенства. Бегу в спальню, возвращаюсь, бросаю тебе в лицо: «На, забирай!» - И ты ловишь снимок, еле успеваешь, прежде, чем он приземлится в твою полную кофейную чашку. Все. Я лишь слышу, как ты защелкнул замок, уходя…а я ведь всегда забываю. Как я буду – без тебя?! Злость проходит постепенно, остается лишь страх, бесконтрольный и какой-то нечеловеческий, и маленькое рыжее существо под боком, которое тоже бросили. Так мы проводим ночь – вдвоем на полу кухни. А утром я варю кофе – без тебя. И еще тысячу вещей, которые я делал весь прошедший месяц, ожидая, что ты вернешься.

Вчера выпал снег. А я так цеплялся за эту осень, в которой ждал, что ты вернешься. Теперь надо просыпаться. Жизнь не закончилась, надо что-то делать. Я бреду по белому покрову, неуверенно, непривычно, будто и не видел его никогда. В магазин – за полуфабрикатами. Потом – домой, где меня ждет кошмарное рыжее чудовище и недописанный курсовик. Да, моя жизнь поменялась: теперь я засыпаю без теплой компании и просыпаюсь, соответственно, в одиночестве, если кот не сумел открыть дверь и перебраться ко мне. Умная он все-таки скотина, все понимает и боится, что я не выдержу и тоже от него уйду. Усмехаюсь: «Не дождешься, гаденыш. Рыбу будешь? Твоя любимая…» - У двери в свою квартиру торможу. Что-то не так. Я забыл выключить свет? – Нет. Но, тем не менее, он горит. Свет пробивается через щель между дверью и косяком, которую все хотел заделать Паша. Становится страшно: я не помню, закрывал ли я ее, уходя. Я все время думаю, что закрыл, и забываю. «Надо бы позвонить соседям или в милицию», - решаю я, и захожу. Свет горит в прихожей. И в комнате. И на кухне. Он горит везде. И двери нараспашку. И кот не вышел встречать. Надо уходить. Во мне все кричит, что надо, но я иду дальше, заглядываю в гостиную – никого, в кухне – никого, собираюсь идти дальше… Стоп! Запах. Плита. Сковородка. Руки дрожат, как после недельной пьянки.
- Есть будешь? – Ты стоишь у меня за спиной в дверном проеме. Я замираю. Тебя здесь не может быть, это бред, это неправильно. Я опять заснул в трамвае, ты опять приснился, и я проехал до кольца. Сколько раз я видел во сне, как ты приходишь. Раз сто. Но хоть раз мои сны начинались со сковородки?! Я поворачиваюсь…
- Я уже дважды разогревал. Где тебя носит? – Проходишь в кухню, останавливаешься, смотришь. – Макс, черти тебя дери, опять ты в обуви по ковру!!
Я не помню, что я ему ответил, и, наверно, уже никогда не вспомню, сколько минут или часов я стоял и смотрел на него. И слушал, как он орет на меня: за бардак, за обувь, за грязную плиту и пустой холодильник, за отощавшего кота. - «Он улетел, но обещал вернуться…» - откуда это? Он не обещал, но вернулся. А мы все очень-очень его ждали и не отпустим. Верно, Рыжик? – Мяу! Черт, опять, эта тварь меня опередила и первой виснет на нем, как на пальме…
_________________
Прошел уже год. Снова выпал снег. А я так и не смог его спросить ни о чем. Впрочем, не надо мне ничего знать, а захочет – пусть скажет сам.
Зазвонил телефон, и знакомый голос с иностранным акцентом произнес: «Максим?» - Его звали Этьен, Паш. И сейчас так зовут. Но лучше тебе никогда этого не знать.

Влюбленный Максим 3: В первый раз…
Над костром пролетает снежинка,
Как огромный седой вертолет.
На виске расчирикалась жилка.
Все проходит, и это пройдет.
Из спектакля «День Радио»

Ночь, улица, фонарь, я на подоконнике и храпящий Пашка на заднем плане. Чем не время? – Самое оно! Итак, как вы, наверно, уже догадались, сегодня я поведаю вам охренительную лав-стори, присаживайтесь поудобнее, наливайте кофе, а главное, не забудьте убрать детей от экрана монитора. А я, тем временем, начинаю свою сказку, сказку для взрослых…
Вы не любите сказки? Я тоже никогда их не любил и никогда в них не верил, но, как это не парадоксально – она про меня и будет. Все, поехали. This is a true story of my first real love…
Жил-был один мальчик – назовем его Макс – не тужил, пил с друзьями, спал с парнями, гулял и веселился. Наш герой просто обожал ночную жизнь своего города, просыпался где-то под вечер и был рьяным последователем учения «sex, drugs and rock-n-roll». Не ждал он неземной любви, не грезил по ночам, да и вообще снов не смотрел, спал спокойно…- то есть был абсолютно счастливым человеком.
В том же городе, но на самом противоположном его конце, жил другой парень: спортсмен, приличный студент и отличник – гордость мамы и ВУЗа. Он ни с кем не тусил (строгий спортивный режим – это не шутки), вкусно готовил и встречался с правильной девочкой Лесей. А еще друг у него был, Вадик.
Канун вечера нашей сказки не предвещал ничего необычного: Макс, как обычно, отжигал в любимом клубе вместе с пять минут назад приобретенными закадычными друзьями, пил пиво, стрелял глазами в поисках приключений на свою задницу. И тут, в разгар веселья ему звонит благоверный.
- Алло, Жень, детка. Я в клубе. Поговорим потом.
- Ма-акс! Стой… Котена, я тут подумал…- Женька подумал? Охуеть! – Я подумал…нам лучше расстаться. Но мы будем друзьями, мы будем…
- Джеки, остынь, а. Я сам хотел предложить. Все классно. Только дверь не забудь захлопнуть, уходя.
- Скотина! – отозвалась трубка и разразилась обиженными гудками.
- Кто это был? – лениво щурясь, спросил новый друг.
- Да так…один…,- манерно затягиваясь ментоловой сигареткой, -…бывший. Господа, сегодня праздник – первый день моей свободы!
-Будут танцы? – усмехаются друзья, вспомнив популярную песню. Новый друг положил уже руку на колено, гладит, скользит выше, в глаза не смотрит… Нэ, не в его ты вкусе милый друг, иди, гуляй… Тем более, у нас новый звоночек.
-Алло? – манерное. А потом обычное, естественное, так, что новые друзья вздрогнули. – Санек, задница, твою мать, ты что ли?!
- Я, молодец, что помнишь одногруппника из давно забытого постылого ВУЗа, – рассмеялась трубка. – Ты к нам, как, планируешь присоединиться?
- М-м-м.. А сессия скоро?
- Вчера началась. Но я не об этом. Мы к Светке на Днюху собираемся и вспомнили, что давно тебя не видно, ты совсем пропал…- и в конце – Пошли, будет очень круто, а?!
- …
Та-да-да-дам! Ребята еще долго спорят, Макс отнекивается, новые друзья не отпускают, но это пустые метания – завилась наша веревочка, вот и первый узелок.

А в это время, в самом дальнем конце города…
Была кухня. На кухне горел свет, уютно пахло недавно съеденным ужином и сидели двое. Пили чай, разговоры разговаривали.
-… И вот я этому козлу говорю: «Петрович, ты ведь серьезный вроде мужик, а как до разбора полетов доходит ты сразу…», Паш, ты слушаешь меня вообще, не? – возмущенный друг Вадик даже оторвался от чая, чтобы обиженно взглянуть на собеседника.
- М-м-м-м… Извини, Вадь, мне пора. Светка ждет.
- Паш, что происходит?
-Что? У Светки День Рождения происходит…Пойдешь? – Тот, кого назвали Вадиком, обиженно надулся, что сделало его очень симпатичным.
- Не люблю я этих гостей! Шум, куча алконавтов и всякой швали…
- Не надо так о моих друзьях. Я же тебя просил. Пожалуйста, – голос звучит очень устало. - К тому же, мы и так нигде не бываем…- На глаза (друга?), пока наш герой говорил, навернулись слезы.
- Паш! Тебе разве не хорошо… со мной?!… - Черт, видимо, сказочник ошибся и все попутал, исправляюсь: друг Леся и девушка Вадик. Ну, взрослая такая сказка, прогрессивная, если кто еще не заметил…
И сейчас эта «девушка» собирается в очередной раз устроить истерику, обвинить несчастного Павла во всех смертных грехах и недобрым словом вспомнить его маму. И толк заводить парня, чтобы иметь те же проблемы?! Не знаю, но наш правильный герой Павел даже цветы ему дарил, а уж походы в кино и знакомство с мамой – это святое. Только, правда, о последнем бедный Паша жалел очень долго…
Наконец, после бурного выяснения, оскорблений и попытки раздеть и сделать минет прямо в прихожей, наш герой отбыл на День Рождения к подруге детства. Правда, с опозданием. Когда Паша подходил к ее дому, ему сразу бросилась в глаза компания пьяных личностей странного вида… «Алконавты!» - решил Паша, и был очень удивлен, когда выяснилось, что этим ребятам тоже к Свете.
Как вы догадались, среди этих странных людей был наш Макс, отмечающий свою свободу, и увязавшиеся за ним новые друзья.
- Светка! Ух, ты какая! На, это тебе! – Визги, вопли, причитания… И роскошный букет роз вкупе с дорогим подарком перекочевали к новой владелице. – В это время, Макс, не растерявшись, воскликнул: «И я тоже поздравляю!» – поправил бант на коробке, чмокнул незнакомую именинницу, нагло просочившись мимо обалдевшего от такой наглости Павла. – «Это кто?» - сказали они со Светкой одновременно. – «Видимо, гость какой-то», - сделала умный вывод Светка и потащила Пашу в комнату, очень довольная тем, что удалось его таки зазвать.
Тем временем, наш Максим успел попробовать все салаты, продегустировать имеющуюся на столе алкогольную продукцию и отправиться, как истинный герой сказки, путешествовать по квартире в поисках приключений. Хоть убей, не помнил он того болвана с букетом – из-за букета и коробки лица особо не разглядишь. Поэтому, можно сказать, что знакомства у них пока не состоялось. И вот, Макс заглядывает в гостиную, видит большую компанию ребят, сгрудившихся вокруг кого-то с гитарой и… - Та-да-да-дам! – да, вот и он – наш момент отсчета. Время пошло. Был, конечно, шанс не увидеть его в полутемной комнате, но Макс увидел. Это как неразбавленный наркотик, чистый кайф, стоять и смотреть на парня своей мечты и понимать, что вот эти карие глаза, эта ямочка на подбородке – очень важная часть твоей новой картины мироздания. Этого не понять, пока не испытаешь. Достаточно сказать, что с той ночи Максу стали сниться сны. Цветные. Дикие. С ямочкой.
Пришла большая любовь, которую не ждали, и наш герой оказался к этому абсолютно не готов. Он лишь смог свести все к понятному и знакомому: «хочу». И плевать, что это известный старшекурсник-спортсмен, что он, вроде, гетеросексуал, и за домогательства можно загреметь в больницу. Вот гитара отложена, он идет на кухню попить воды…
- Привет, зая…
- Мы знакомы? – Паша тоже не сразу узнал «странного парня».
- Нет, но можно исправить… - Дальше, это уже дело техники: жадно прижаться к чужим губам, сразу начав расстегивать молнию, одним шагом попасть из маленькой кухни в ванную, почувствовать ответ, уже защелкнув замок… Думаю, наш Паша был просто оглушен ситуацией и вечерним скандалом. Он никогда не изменял Вадику, который был первым и единственным парнем. Сам того не зная, за эти пять минут в ванной Макс подарил ему свободу. Возможность уйти. Что он получил взамен?
- Спасибо, ты отличный парень… - Впервые в жизни не отскочило. Это было, как плевок, как грязь. Резко и очень больно. Наш герой напился до зеленых чертиков, и отправился с ними курить на балкон. Из гостиной уже другой, не Пашин, голос орал:
Не понять вам, живущим в квартирах
Пидорасам, студентам, жидам,
Красоту настоящего мира,
Где бродить только нам, мужикам!
Где не любят слова и ужимки.
Где, похожая на самолет,
Над костром пролетает снежинка,
Как огромный седой вертолет.
Оффтоп: Песня из спектакля «День Радио»

Стало еще хуже. Даже зеленые чертики свалили, бросили. Но наш Макс парень упертый. И вот, спустя пару месяцев ухаживаний, точнее вполне открытых преследований, он решился позвать своего принца в кино. На мультик. И не надо только над ним ржать: он никогда никого не звал на свидания и в первый раз почти не оконфузился. Он очень уверенно подошел к своему объекту обожания, смело так взглянул и …прошел мимо… Но потом тут же вернулся! И произнес…
- П-пойдем в кино?
-М-м-.. Ты это мне? – Паша изумленно осмотрел своих не менее изумленных друзей, пока, наконец, до него не дошло, что этот странный щупленький парень обращается именно к нему. Видимо, слово «странный» оказалось ключевым, ибо, он его вспомнил. И сразу стало неловко. – Слушай…эм-м-м.. Мы можем…- он хотел сказать: «отойти на два слова», но недаром я говорю, что наш Макс – большой молодец.
- ОК! В десять утра у «Миража», - и быстренько по стеночке в сторону. Паша пару минут, видимо, с открытым ртом простоял, но потом решил, что так даже лучше: можно будет извиниться. Как человек воспитанный, вариант не прийти он не рассматривал.
И вот оно, их первое свидание. Ребята посмотрели мультик, какой-то там «Переполох в курятнике», и пошли пройтись – погода для октября была классная.
- Слушай, Максим, ты хороший парень… Понимаешь, я….
- Ты? – наш герой не поднимает головы, ведь под ногами столько интересного…
- Мне очень неловко за то… Пойми… Знаешь, у меня тоже был очень сложный период…
- Тогда пойдем ко мне? Тут недалеко. – Внимательный взгляд карих глаз, пробирающий. И после минутной паузы ответ. – Зачем тебе это? Ты же вроде нормальный парень.
И вот как это объяснишь? Не скажешь же просто: «Я очень хочу быть с тобой», - не говорят так в новых сказках. И приходится соврать.
- Понимаешь…Меня бросил парень. Мне очень плохо, – проникновенный взгляд в глаза. – Мы просто выпьем, поговорим…А то, я даже не знаю, что сделаю. – И удар попал в точку. Пашу очень мучил комплекс вины перед Вадиком, поэтому он согласился.
Они сидели, пили вино. Молча. Разговор даже не пытался начать клеиться, каждый думал о своем. А потом произошла она. Кто она? Ну, магия, кто же еще. Мы же в сказке все-таки, господа, пусть и в такой. Магией оказались капельки вина, оставшаяся на нижней губе, она манила, норовя сорваться и оправиться блуждать под воротом свитера странного Макса. Но, нет, она оказалась пойманной, вместе с губами и с удивленным звуком, который так и не нарушил тишину. Поцелуи, шорох одежды, неуверенные холодные пальцы на коже – самое сильное, что только может быть. Макс ничего не мог сделать, руки тряслись, все движения казались неловкими, как в первый раз. По-своему, это и был его взрослый первый раз. Никогда еще чужие губы так его не касались, что ощущалось везде. Он только мог смотреть, как Паша чертит дорожки на животе, вбирая кожу и оставляя отметины языком. Как во сне ощущались чужие руки... нет, совсем не чужие, гладящие спину, бедра…проникающие внутрь – впервые от этого просто хорошо, а не стыдно. Можно только плавиться от каждого движения и беспомощно ерошить короткий ежик волос, забываясь, целовать в макушку, в лоб, в нос, в шею, в ту саму ямочку - куда дотянешься. «Ты готов?» - «Да» - И немного боли, глаза в глаза. Так, что безошибочно схвачен момент, когда оказалась задета нужная точка. И тут же уходит нежность, ритм ускоряется. Поменять ракурс, вот так, еще раз…резче… Его рука – там, скользит..м-м-м..- один толчок, укус - и мир разлетается. Макс сразу проваливается в сон, и впервые видит во сне море. И впервые встает рано. Вернее, его поднимает запах кофе, который доносится из заброшенной комнаты по имени «кухня». Это так приятно зайти, сесть на табурет, в первый раз кому-то улыбнуться и сказать привет. И увидеть глаза. Карие. Такие, что хочется смотреть.
Затем наш хороший парень ушел, оставив после себя запах кофе и завтрак. Он просто сказал: «пока». Он не обещал прийти снова. Но пришел под вечер с продуктами и с гладиолусом. Макс долго вертел в руках эту диковинку, пока не припомнил, что такие штуки, вроде, ставят в воду. А куда ставят таких парней? Что с ними вообще делают, кроме описанного выше? А вот это они выясняли долго и счастливо, и выясняют по сей день.
Уф! Неправдоподобная вышла сказка? Ну, какая вышла, не пинайте лучше, а налейте – чтоб присказка про мед и усы получилась хотя бы. А теперь давайте узнаем правду.
____________________________________
Три часа ночи, но выбора нету: это вопрос крайней важности.
- Па-а-ш! – нежно так трясу его за плечи – мне помощь нужна! Котенок!
- М-м-м!
- Па-а-ш! – делаю голос на порядок противней.
-Ш-ш-ш-то тебе, Макс? – зевает, открывает один глаз, смотрит на часы.. – Охуел?! Мне на тренировку вставать!
- Паш, нужно, очень-очень...
- Прям очень? – недоверчивое всклокоченное нечто глядит на меня с укоризной.
-Да-да, очень! Вопрос жизни и смерти… - недоверие во взгляде возрастает, но Паша все-таки, пыхтя, спускает ноги на пол, долго шарит в поисках тапок, и плетется за мной на кухню, где я, после отпаивания жертвы растворимым кофе, все-таки обозначил проблему...
- Паш, скажи, а почему ты решил со мной остаться? – Пять минут я выслушиваю стоны, проклятия и какую кошмарную ошибку он тогда совершил, но потом наш принц успокоился и решил дать адекватный ответ.
- Во-первых, не почему, а когда…
- Чего?
- Того! Ты на той вечеринке в хлам нажрался, заперся в ванной с каким-то Семеном (ась, с кем?), и я тебя потом в дупель пьяного вез домой на такси. И вот, когда ты, как барин разлегся у меня на плече, ткнулся носом в шею и засопел – вот тогда я позвонил Вадику и все сказал. Что люблю другого. И хочу быть с ним. Два месяца потом страдал, а ты сам подошел в итоге…
- Ипать! Твоя сказка намного интересней! – я сползаю по стулу. Эх, что ж я раньше его не разбудил. – Паш, а что за фигню ты нес, когда мы шли из кино?
-Ну..-покраснел – я ж вам вроде помешал тогда…- Я ржу, и устраиваюсь рядом с ним спать.
- Паш!
–М-м-м-м…
- Все таки нам повезло! Самый дальний конец нашего города – это еще потрясающе близко, вот подумай, если бы…
Нет, ну и как он меня еще не убил?

Влюбленный Максим 4: Незапланированная сцена
А не спеть ли мне песню о любви,
Только что-то струна порвалась,
Да сломалось перо – ты прости,
Может, в следующий раз….
А сейчас…
Чиж

Он сидит напротив, такой близкий. Совсем чужой. Мой бывший парень. Мой первый любовник. Мой друг. Или уже нет?
Наши встречи успели стать традицией: каждый месяц мы сидим в этом кафе, он вертит в руках салфетку, а я смотрю на него, и в голове кружит: «Мой первый…такой близкий…уже нет». Потом, приносят наш заказ: кофе и кофе, мы радостно начинаем наполнять его сливками, сахаром, стучать ложечками о стенки чашек… Потом, каждый сделает по глотку, и он обязательно спросит:
- Как он? – И я отвечу тут же:
- Хорошо. Восстановился с боем - горе-студент. Если до конца года не отчислят, повезу его отдыхать на море, в Испанию. Он этим просто бредит, так что, шансы у нас есть. – Вижу, что мои слова ему неприятны, и нарочито бодро интересуюсь, – А как ты?
- Нормально. А он курить так и не бросил? – Вздыхаю только в ответ:
- Нет, не бросил. Но очень старается. Уже почти-почти. – Появляется идиотское желание защитить, оправдать даже в такой мелочи.
- Да? А Светка говорит… - перебиваю его:
- Давай лучше о тебе. – Он вздрагивает, берется за новую салфетку:
- Прости.
- Ничего. – Я дотрагиваюсь до его руки, тут вздрагиваем мы оба, он поднимает глаза, но: нет. Не хотел я ничего такого ему сказать. Просто друг, простая поддержка. Подмигиваю ему и заговорщицким шепотом продолжаю. – А ты все с тем же?
- Да. – Он цедит сквозь зубы, пронзая меня взглядом на каждом слове. – Надоело. Не люблю.
- Бросишь?
- Я хотел спросить у тебя. – Чувствую, что внутри что-то шевельнулось, но тут же прогоняю все эмоции.
- Я дурной помощник в таких вещах…- развожу руками. - Но он хорошей парень, очень тебя бережет… Почему ты?
Он резко выпрямляется:
- Почему? Надоело. Может, меня тоже тянет на экзотику. Хочу себе гламурного котенка, чтоб было, кого возить по курортам. – Он не дает мне вставить ни слова. – Что, я не прав? Он даже спасибо тебе не скажет. Как ты терпишь?
- Терплю? – Я спокойно жду, пока пройдет истерика. – У нас все хорошо. Меня все устраивает.
- Что? Секс? – Он словно выплевывает каждое слово. – Его задница? То, что он шляется по ночам? Или его постоянное вранье? Ты знаешь, его видели позавчера с…
- Хватит. – Я поднимаюсь. – Я не буду это слушать. Прости, я считал, что мы друзья, но как видно, нам лучше перестать…
- Подожди! – он подскакивает следом, хватает за руку… На нас с непониманием смотрит все кафе. – Не надо! Ну, прости меня…У меня трудный период…- умоляющий взгляд серых глаз.
- Ладно, посмотрим…- снова чувствую себя виноватым, тороплюсь уходить, но слышу в спину:
- Ты так любишь его? – Оборачиваюсь и смотрю ему в глаза:
- Максима? Я….

Я захлопываю ноут, выбрасываю в окно сигарету и смотрю на часы. Семь вечера. Они сидят в кафе уже два часа. Паша и Вадик. Мой парень и его бывший. И говорят обо мне.
Щелкает замок – вернулся. Задерживается в прихожей, чтоб прибрать мои разбросанные сапоги: опять они в разных концах коридора – влетит. Пол-то помытый. И грязная посуда в раковине – забыл про нее. Короче, с приходом, милый.
Он заходит в комнату, целует меня, отстраняется, чтоб посмотреть.
- Макс, как дела в универе? – Тяжко вздыхаю:
- Пишу курсовик. – Он внимательно смотрит на чистый лист бумаги, и у меня начинается паника. – Паш, я помою посуду! – удивленный взгляд карих глаз, озорная насмешка на самом дне:
- Ты не заболел, солнце?
- А что, похоже? – опять я огрызаюсь.
- Нет. – Он нежно шепчет мне в ухо и целует мочку. – Ты такой красивый… - «Я просто улетаю. Млею и таю». Ага, дорогой, ты очень умен.
- Как он? – выдыхаю изменившимся хрипловатым голосом и сразу чувствую, как напрягаются Пашины плечи.
- Нормально. Но давай не будем сейчас? – Я вырываюсь.
- А когда будем?! Когда ты, наконец, образумишься и вернешься?
- Макс, ты сам не понимаешь, о чем говоришь. Ты переутомился. Чаю? – спокоен, как слон. Я в кровь скусываю губы, затем врываюсь к нему на кухню, в куртке и с сигаретой в зубах, выбиваю из его рук пачку с чаем и разворачиваюсь уходить… Не получается… Вместо этого, оказываюсь вжат в кухонный стол. Чувствую, как он прижимается ко мне – дыхание на шее, запах одеколона…
- Пусти…пусти, сволочь. – Лягаю его. И меня вжимают в стол еще сильнее. Руки он держит крепко.
- Гнида. Тварь. Ненавижу.
- Все?
- Ты думаешь, я не знаю, что они говорят за моей спиной? – Я продолжаю вырываться, но знаю, что не отпустит. Ох, какой же сильный…
- Ты ошибаешься, я давно уже всем все сказал. Мне с тобой жить, а не им. - Пытаюсь отлипнуть от жесткого и противного стола и прижаться к нему.
- Хочу секса. Сейчас. Грубого. – Слышу за спиной его негромкий смех и шорох молнии. Хотите – получайте. Мой парень, вообще, редко мне отказывает. Только вот ослаблять хватку не торопится: изучил уже все мои подлые приемчики.
Закрываю глаза. Вспоминаю, что всего месяц назад, как чумной убежал из дома, услышав на другом конце провода ненавистный голос того, другого. И поехал в клуб. Самый поганый, где не знакомятся, а снимают, причем быстро. Склеил парня, пошел с ним в туалет. И не смог. Испугался, что смогу заразить того, кто ждет меня дома. И как умудрился я так встрять? Помню, сидел на полу и бесился: я хочу, я сделаю… И, как наяву, видел его умные и печальные карие глаза, будто у породистой овчарки. Мой пес ждет меня дома. Позвонить, что ли, и сказать, чтоб выметался? А что? Я хочу трахаться. Хочу зажигать. Мне нужен вон тот парень в белой джинсе. Я не боюсь за себя, мне все похуй, но Пашка… Это, как убить ребенка, это хуже во сто раз, мне в аду будет казаться прохладно от такой вины. Значит, надо завязывать. Наигрались. Берусь за телефон…
Я пожертвовал всем ради него. А он не может сказать своей бывшей сучке, чтоб не смел больше нам звонить. Или я должен это сказать? Вцепиться в морду? А ради чего, ради этого болота? И когда я успел стать таким щепетильным? Раньше я даже смс забывал отправить со словами: «Пока, все было ничего». Что же теперь? Набираю его номер. Лихорадочно курю, считаю гудки.
- Максим, где ты? Я волнуюсь! – слышу шум на заднем плане. Удивляюсь.
- Ты не дома? – блять, хватит тянуть время, скажи ему уже!
- Я только что из Central Stage, думал, ты там. Макс! – он орет в трубку, когда на секунду появляются помехи.
- Нет…Паш… Паша послушай. Я делаю глубокий вдох (ну же!) и, наконец, решаюсь:
– Я передумал бросать курить! – черт! Черт-черт-черт-черт-черт…и два удара головой об стену. Больно. Прихожу понемногу в себя.
- Ладно. – Его голос очень спокоен, нейтрален. Так разговаривают с психопатами, которые стоят на краю крыши. – Где ты? – Я выдыхаю, называю адрес и название похабного притона и жду реакции. Но он только ответил:
- Еду. – И все.
Мы так и не поговорили об этом. Он приехал, увидел, что я трезв, и даже ничего не спросил. Просто сцапал, закутал в нормальное зимнее пальто и утащил домой отпаивать чаем и откармливать маминой стряпней. А я сидел и не вякал, что нехарактерно для меня вовсе. Просто грелся, постепенно оттаивая и обещая себе больше никогда его не пускать ни к каким Вадикам. Обойдутся… Мое. И пошли все… Паше тоже пойдут белые джинсы…

Я выгибаюсь под ним, когда он входит, наконец, немного отстраняя меня от жесткого края – черт, а ведь было очень больно! Живот, как в иголках… Стону. Его руки гладят мне бедра, приподнимают, я вскрикиваю – так глубже, но я оказываюсь навесу – хватаю его за руки, держусь крепко-крепко…- Не уроню…никогда – он выдыхает мне в ухо…Я только мычу в ответ, откинув голову ему на плечо… на полу хрустит рассыпавшийся чай…
Потом я слушаю плеск воды в душе и Пашкино фырчанье. Беру в руки его телефон. Вадик. Набираю номер…
- Паша! – Такое радостное! – Так ты…
- Это не Паша. Это Макс. Есть разговор. – На том конце провода тишина. Когда по всем правилам хорошего тона она становится слишком затяжной, я добавляю. – Не звони ему больше.
- Это он сказал? – Напряжение в голосе разбавляется гадкими вызывающими нотками.
- Нет, сука, это я тебе говорю. Завязывай.
- Или что? – Вот придурок. Значит, прав я оказался? Операция «Возврат» в самом разгаре?
- Или все. Мои друзья тебя найдут. А им «какая в жопу разница». Да и мне, временами, тоже. Экстрима захотелось, бля? Если узнаю, что ты его продолжаешь доставать, урою. А может, мне мужику твоему сказать? – Он молчит, но тут я понимаю, что задел. – Он, наверно, не нарадуется на себя. Такой мальчик-одуванчик, хозяюшка…
- Хватит. – Его голос звучит приглушенно. Ага! Значит, мужчина Вадика бродит рядом. И, судя по реакции, он похож на Пашу: двухметров и мускулист. Но я очень надеюсь, что весьма неуравновешен.
- Может, позовешь? Мы поболтаем…
- Перестань. Я не буду больше звонить. – И затем, набрав в легкие побольше воздуху, - Все равно, он скоро поймет, какая ты грязная шлюха. – И нажимает на отбой. Пока-пока. Ублюдок. Думаю еще пару секунд, затем выбираю опять его номер в телефонной книге, опция «удалить», нажимаю – гуд бай, мой мальчик. Все. Хватит. Накушались.
Когда я оборачиваюсь, Паша стоит в дверях. И я не спрашиваю, я понимаю сразу: давно и все слышал.
Он молча подходит и забирает у меня телефон…
- Па-а-ш! – Он одевает куртку.
- Пашка!!! – Повисаю на нем как на пальме. Он смотрит на меня сверху вниз. Странно так смотрит. От таких взглядов начинают бежать мурашки по позвоночнику: я сразу осознаю, какой он у меня крупный, и как, в случае чего он может… Кхм! Ага. Может, лучше в целях сохранности здоровья отпустить? Решаюсь, и сжимаю руки покрепче – нифига! Надо еще и ногами обхватить, для верности: если решил от меня вернуться к Вадику, то пусть так со мной и возвращается. Или прибьет. Зажмуриваюсь покрепче: сейчас начнется!
Потом врубаюсь, что что-то не так. Я не соскальзываю. Почему? А где, вообще, его руки? Мою пятую точку явно что-то поддерживает…и гладит. Ага, обе руки заняты, отсюда вывод: когда он решит мне двинуть, я точно замечу, ибо шмякнусь на пол.
- Макс, я так понимаю, ты в коем-то веке собрался сходить со мной за продуктами? Похвально! Только вот…почему в халате? – И в этот момент меня пребольно щипают за то самое место. Сволочь! Я, забыв о своем горе, бью его всем, чем можно, он тут же, не церемонясь, кидает меня на пол. Я весьма болезненно падаю, швыряюсь в него ботинком и – бля, попадаю! Караул! Спасайте Макса! С воплями уношусь в спальню, но, естественно, в районе порога мне под ноги со звонким «мяу» кидается рыжее чудище, и я не успеваю захлопнуть дверь… Меня догоняют, бросают, от души мутузят и затем, с еще большим удовольствием задирают халат…
Короче, в наказание я остался без ужина. И помыл всю посуду, оставшуюся с обеда. Не сиделось мне на месте… Правда, потом был отловлен и усажен за написание первой страницы курсовика на Пашины колени…
- Паш, у меня ребята тут рассказ просили…
- Испания…м-м-м.
- Садюга… Паш, а ты не злишься?
- Злюсь. Пиши.
- Из-за Вадика? – Изворачиваюсь, чтобы на него посмотреть.
- Макс… - Шепчет он мне. - Хочешь по секрету? Он меня задолбал! Давно, причем.
- А зачем тогда вы видитесь? – Вздыхает и смотрит вверх, будто, призывая потолок в свидетели моей тупости.
- Макс…ты когда-нибудь слышал такое словосочетание «хорошее воспитание»? Не? Зря! – Я пытаюсь его лягнуть, он ловит мою ногу…- Скажу тебе даже больше…- Опять начинает шептать мне в ухо. – Он достал меня очень-очень давно, когда еще мы были вместе… Иначе, я, собственно, его бы и не бросил. Логично? – «Этот мерзавец весь вечер теперь будет надо мной глумиться?» - … Я ушел искать разнообразия, а нашел тебя. Так бывает. – Он смотрит на меня задумчиво, я замираю от его взгляда…
- А я разве не разнообразие?
- Поживем – увидим…
Нет, ну и как мне было такое стерпеть? Пока Пашка, матерясь, вынимал из-за шиворота кнопки, я заперся в ванной. Второй раунд, поехали!

Влюбленный Максим 5: Новый Год
Это последняя часть цикла, поэтому она получилась длиннее предыдущих. Посвящается всем прошедшим праздникам, неистовым и беспощадным.
Читать дальше: www.diary.ru/~silverstyle/p58848796.htm#more1