"Солнышко", мини, подарок для Фаби.

[silverstyle]

От автора: Это просто миник в подарок дорогому для меня человечку, чтоб поднять настроение.
Извиняюсь перед всеми, кому обещал, но еще не подарил подарки. Я себя-то контролирую плохо, а уж некоторые свои порывы...
Короче, Фаби, я тебя люблю. Это тебе.
Предупреждение: вычитка авторская, сумбур, фактически, записанный поток мыслей, на высокую художественность не претендую.
Солнышко
Она была очень необычной, эта девочка. Не странной, нет. Другие дети всегда к ней тянулись. Когда человек маленький, он каким-то шестым чувством умеет распознавать хороших людей и выбирает их без лишних сомнений. Наверное, поэтому маленькая полненькая девочка с торчащими в разные стороны рыжими кудряшками в первый же день после переезда была дружелюбно принята в сообщество важных шишек нашего двора. Даже не так, Двора, с большой буквы. Это был центр нашей Вселенной: наш город, лес, поле самых знаковых сражений и катакомбы, оставшиеся после конца света. Надо сказать, что «конец света» проходил у нас почти каждый день после обеда с удивительной исправностью. Это была наша любимая игра. Стоит ли говорить, что за право помереть от радиации последним шли ожесточенные бои? С гордостью сообщаю, что мы почти всегда выходили из них победителями. Кто мы? Наша партия, или, если угодно, группировка. Весь Двор был поделен на секторы. Было разделение по крыльям нашего большого дома, то есть территориальное – на Западных, Восточных и Центровых жителей. Я очень гордился, что живу по центру, да еще на самом верхнем этаже, откуда можно было пролезть на чердак и на крышу. Это считалось очень почетным. Также у нас было разделение по расам. Существовали расы очкариков, недомерков и жирных. А также более приятные расы. Но самым глобальным все-таки считалось разделение на три большие касты.
Первая из них – ботаники. Бледные дети в очках, которых никогда не трогает солнце, сколько бы они под ним не бегали. У них лица вечно кажутся недовольными из-за важно вздернутых носиков и опущенных уголков губ. Собственно, так выглядели предводители. Основную часть их «клуба» составляли люди, приклоняющиеся перед их глубокими познаниями. То есть, недомерки, девчонки и все, кого не взяли в другие компании.
Вторую касту составляли маменькины и папенькины дети. Они всегда были чисто и красиво одеты и носили обязательные отличительные атрибуты: белые гольфики абсолютно у всех, и красивые выглаженные бантики – у девочек. Туда брали только хорошеньких, то есть - среднего роста, комплекции и без особых отличительных черт. Потому они все были очень похожи друг на друга, как братья и сестры. У девчонок были одинаковые красивые куклы, которые различались только цветами платьев, а у мальчишек обязательно разноцветные совочки и ведерочки, что служило бесконечным предметом шуток для всех других существующих каст. Еще эти дети очень любили добрые мультики, и слова «прелесть», «мило» и «лапочка». Думаю, слово «кавай» им бы тоже очень понравилось, но тогда им ругаться еще не стало модно. Они гордо называли себя мушкетерами, остальные же кликали их орденом Телепузиков, на что те жутко обижались. Думаю, сейчас их бы дразнили няшечками. Собственно, до сих пор подозреваю, что с возрастом половина переквалифицировалась в анимешников. Ну да них про них сейчас речь.
Этих детей мы тоже не любили, даже больше, чем ботаников, но в виду многочисленности приходилось их терпеть. Зато наша компания отводила душу, устраивая регулярные налеты на песочницу – место их тусы – с закидыванием песка в бантики, ломанием совочков и громким, как сирена, воем потерпевших, который служил сигналом к отступлению.
Вы еще не догадались, как называлась наша каста, которая третья? Если нет, так и быть, развею дымовую завесу вашего вопиющего невежества.
Мы были дворовыми хулиганами. А также пиратами, королями чердаков, повелителями подвалов и разорителями помоек. Нас все боялись, но уважали. Нас всегда любили девчонки, даже те, кого мы закидывали песком. Мы были основной силой, защищающей наш двор от неприятелей с соседнего, потому пользовались почетом, хотя почти всегда сами выступали инициаторами всех заварух.
Итак, диспозиция Двора была такова: в центре песочница – туса няшечек-телепузиков, в глубине двора школа – логово ботаников, а у самого прохода в соседний двор, между трансформатором и помойкой, находились наш бункер и военная ставка. Все это великолепие опоясывал гигантский многоквартирный дом – стены нашей крепости.
И вот, в одно прекрасное утро из подъезда номер шесть вышло маленькое рыжее солнышко с большим потрепанным плюшевым зайцем в руках. Солнышком ее прозвали все в едином порыве, потому что солнце, словно влюбившись в ее кудряшки, рисовало вокруг нее золотистый ореол. Конечно, с таким прозвищем девочке был путь только к няшечкам. И точно, осмотревшись, она уверенно направилась к песочнице. Няшечки даже согласились простить ей, что она немного пухленькая и имеет отличительные особенности, настолько одна была милой. Но простить отвратительного, старого и – о, ужас! – заштопанного зайца они не смогли. Потому к вечеру того дня, когда продолжительные переговоры на тему ликвидации зайца закончились провалом, Солнышко и заяц были изгнаны к ботаником, что стало поводом мое величайшей радости. Почему? Просто, когда Солнышко вышла из подъезда, в мое сердце попала стрела Амура. Я влюбился, впервые и с головой. С горя пошел и напился с друзьями на чердаке газировки, жалуясь на жизнь и бесстыжих кокеток-няшечек. Друзья старались поддержать и успокоить меня, как умели, - то есть, перевели разговор на то, как поступить с выброшенным на помойку диваном. Нужна ли эта вещь в бункере? А если нужна, то чем она будет – просто диваном или каким-нибудь секретным оружием? Эти насущные проблемы притупили на короткое время боль, терзавшую мое сердце. А к вечеру я узнал, что моя любовь теперь находится в клубе ботаников. А над некоторыми из них наш кодекс иногда разрешал брать шефство.
Не помня себя от свалившегося счастья, я стал ухаживать. Я просыпался рано утром, чтоб успеть подложить под ее дверь муляж дохлой крысы, я часами поджидал ее у подъезда, чтоб проорать «Пеппи, короткий чулок – толстушка!», а, однажды, млея от восторга, я решился и дернул ее за рыжую кудряшку! От этого я потом весь день ходил, как во сне. Она была чарующе прекрасна!
И, наконец, настал тот день, когда моя принцесса, Солнышко, ответила мне взаимностью. В то утро она, как обычно, вышла из подъезда, но не прошла мимо после моего «выкрика-приветствия», а остановилась, задумчиво глядя на меня своими большущими глазами, сосредоточенно нахмурилась, чуть прикусив пухлую нижнюю губку.
- Я не похожа на Пеппи, - безапелляционным тоном выдала, наконец, она. – Мне бабушка сегодня сказала. Пеппи худая и с косичками. А еще она много хулиганит. А я – хорошая.
В растерянности я не знал, что ей ответить. Враги даже утверждают, что в тот момент я покраснел, но были за это жестоко биты. Наконец, собравшись с духом, я ответил со всей галантностью, соответствующей такому важному моменту:
- Будешь выпендриваться – в глаз дам! – и, увидев, что ресницы Солнышка захлопали чаще, а глаза наполнились слезами, поспешил продолжить свою речь. – Ты, эта… жвачку будешь? У меня есть Мамба! – похвастался я.
Слезы моментально высохли, Солнышко неуверенно улыбнулась.
- С клубничкой?
- А то! – пробурчал я, полезая в карман и копаясь среди гаек, кнопок и деталей от машинок в поисках вожделенной жвачки. Наконец, вывалив все на крыльцо, сам уселся на ступеньки и потянул за собой Солнышко. – Вот, держи!
Пару минут мы сидели и молча жевали. Я хвастливо пускал пузыри, косясь на свои подружку, которая с искренним восхищением радовалась моему мастерству.
- А ты откуда такая взялась? – спрашиваю, наконец, важно.
- Из Сыктывкара, - не менее важно проговорила Солнышко почему-то по слогам.
- Сык-тык? Прикольно! – заключил я.
Увидев, что Солнышко насупилась, поспешил добавить:
– Как какое-то королевство. Тебе идет! – наградой мне была появившаяся ямочка на щечке, которую заметил, бросив в очередной раз взгляд украдкой. Вот от этого зрелища я действительно покраснел и изрек напыщенно:
- Ладно, некогда мне с девчонками рассиживаться. Пойду я, – и, уже спустившись с крыльца, не сдержался, обернулся, чтоб посмотреть на погрустневшую Солнышко. – Ты, это, приходи как-нибудь к нам на трансформатор, если хочешь. Посидим на крыше.
- А туда можно забраться? – рыжие кудряшки радостно встрепенулись, в глазах зажегся азарт.
- Можно, там лестница сбоку есть…
Вот так рыжая пухленькая девочка вошла в касту хулиганов. Вещь беспрецедентная по своей сути, сравнимая разве что с появлением первой женщины-гонщика, но факт.
Она лазала с нами по крышам и чердакам, с трудом, но перебиралась через заборы, участвовала в налетах и от души молотила няшечек любимым плюшевым зайцем. В скоре она стала нашим смотровым. Стоило неприятелю появиться на подступах к Двору, как Солнышко тут же неслась, размахивая зайцем, растрепанные кудряшки развивались в разные стороны, и всегда успевала всех предупредить. Она была похожа на валькирию, несомненно. Искренне жалею, что не знал тогда этого слова. Я просто смотрел и не мог выразить чувства, которые меня переполняли.
После каждого сражения мы устраивали парад. Парад был идеей Солнышка. Она гордо восседала на сиденье моего велосипеда, который я вел за руль, а я, глядя на нее, чувствовал себя настоящим рыцарем.
Спустя год я набрался смелости и сделал ей предложение. Торжественно, при всех боевых товарищах, дико краснея, поцеловал ее в щечку, прямо в ямочку, и подарил увеличительное стекло – свое самое большое сокровище. Она была очень рада. Теперь в добавку к плюшевому зайцу у нее появились еще и солнечные зайчики.
Несомненно, она была первой девчонкой на нашем дворе. И считалась самой красивой, что бы там не бурчали себе под нос недовольные няшечки. Ведь так решили главные рыцари местных чердаков и помоек, а они знают толк в настоящих женщинах!
-----
Так прошла весна, укатилось лето, сменилась осень на зиму со снежками. Обернулось множество витков нашей истории. Зачем я это все говорю? Прошло много времени, да. Сказка закончилась для нас, наше королевство населяют уже совершенно другие герои.
Я сижу в кафе на Невском. Пью уже далеко не лимонад. И мне очень страшно. Я уже совсем не тот рыцарь, которого она знала. И что теперь? Солнышко заходит в кафе, я узнаю ее в начале только по решительности, с которой она ко мне направляется.
- Видишь, у меня нет уже рыжих кудряшек, - она смотрит на меня и улыбается. Я вижу знакомые ямочки. И золотистый ореол вокруг ее головы, он никуда не делся. Просто я не заметил сразу.
За окном, тренькнув звонком, проехал мальчик на велосипеде.
Понимаю, что улыбаюсь Солнышку в ответ.
Интересно, а что видит она?