"Влюбленный Максим: И все, что было...", цикл, продолжение

[silverstyle]

UPD! Вычитано еще раз mart, спасибо ей и всем, кто заметил ошибки. Извиняюсь за косяки.
Название: Влюбленный Maxim.
Автор: Maxim
Бета: Стихия, mart и еще куча добрых людей)
Рейтинг: от PG до NC-17
Пейринг: ээээ…(краснея)
Жанр: romance, юмор, ангст
Саммари: Немного насилия и крови (в начале), немного любви, стеба и суицидных мотивов. Все живы, если не здоровы…
От автора: йаду не предлагать, я вчера его уже пил.
Весь цикл тут

И все, что было...

Я не вернусь,
Так говорил когда-то.
И туман
Глотал мои слова
И превращал их в воду.
© Би-2

«Мишка, Мишка, где твоя улыбка?» - вопросило радио соседей сверху голосом Пугачевой.
«Все на месте», - вяло отозвался на это сладко потягивающийся Максим.
В пику всем работающим людям, я нежно и трепетно люблю утро понедельника. Вернее, это у меня утро, а у кого-то на работе уже обед.
Слегка гудящая голова и ноющие мышцы говорят о том, что воскресенье было прожито не зря. И чертовски приятно, когда за это не приходится платить, заедая кофе таблетками под мрачным взглядом дяденьки-начальника. А вот Пашке придется. Правда, под сочувственными взглядами коллег, ибо начальника он видит крайне редко. Довольно лыбюсь, чувствуя себя полнейшим мерзавцем.
Вставать очень не хочется, поэтому еще час я валяюсь в кровати, награждая смешными продолжениями песни советских лет. Этот импровизированный концерт начинается, когда пожилая пара этажом выше садится полдничать, чтобы хоть как-то скоротать время до любимого сериала. Я мурлычу песенку и представляю себе, как они чинно усаживаются у допотопного самовара и раскладывают покупные плюшки на большой тарелке. Их радио частенько заменяет мне будильник. Когда музыка смолкает совсем, я понимаю, что сейчас ровно половина первого и не минутой больше. И что кто-то опять проспал почти до обеда, как последний поросенок.
Сладко потягиваюсь по этому случаю еще раз.
Подавляю в себе низменный порыв продрыхнуть до вечера и медленно выползаю из кровати. Сейчас совершим марш-бросок до кухни и заживем, как полагается. Главное, не разбудить в процессе кота. Не успеваю я об этом подумать, как из-за двери доносится гаденькое «мяу», которое тут же заглушается телефонным звонком. Открываю дверь, переступаю через распластавшееся на пороге чудовище и иду отвечать. Позвонивший мне в такую рань должен иметь очень весомые аргументы, чтобы не быть посланным к праотцам без права на амнистию.
- Макс, ты не спишь?
Я тихо умиляюсь, считая про себя до десяти. Конечно, такое могла спросить только женщина. Причем, та самая, которую я не пошлю даже с утра пораньше и даже с еще более идиотскими вопросами.
- Мил, я еще спал, - проникновенно вру идеально хриплым утренним голосом. Ибо нефиг. Скажешь один раз правду, повадятся звонить чуть ли не в одиннадцать.
В пол-уха слушаю, как Милка лопочет какие-то извинения и оправдания. Она и так говорит невнятно, а сейчас я вообще с трудом понимаю, чего она хочет до меня донести. Наконец, не выдерживаю. Я, может, и рад побыть для кого-то ангелом доброты, но все-таки ведь не железный.
- Зай, скажи, а что ты от меня хотела? – говорю осторожно, как с больным ребенком. Каких-то обид мой мозг сейчас не переживет.
- Ты совсем меня не слушал… - в голосе слышатся обиженные нотки. Только этого не хватало.
- Я плохо соображаю спросонья, повтори.
- Мы женимся.
В воцарившуюся паузу я слушаю потрескивание в телефонной трубке и пытаюсь воспринять то, что мне сказали.
- Кто? То есть, подожди… Ты и Олег?
- Нет, Олег и дядя Вася! Макс, ты чего, пьяный с утра, что ли? – я отношу трубку от уха, ибо ее смех реально бьет по моим настрадавшимся за вчерашний вечер ушам. Больше никаких караоке.
- Ага, не просыхаю с Нового года. И хватит ржать. Ты это серьезно сказала, или чтобы я, наконец, проснулся?
- Серьезно. Ну и чтобы ты, наконец, проснулся. Ты, кстати, будешь свидетелем. Поэтому постарайся просохнуть хотя бы к концу апреля и выглядеть прилично.
Плюхаюсь задницей на тумбочку, чтобы не сползти по стенке от таких новостей, и принимаюсь по инерции дурачиться.
- А сейчас у нас чего, июнь?
- Максим!
- Не угадал? Февраль?
- Август! – Милка смеется. Ее голос реально звенит, как колокольчик. Счастливые люди –просто ад для уставших ушей.
- Ну и кто тут пьянь? – смотрю на календарь, который показывает третье апреля. Было б первое, я бы решил, что меня разыграли.
- Ты! – уверенно и без запинки, кто бы сомневался.
- Это был риторический вопрос. Олег скоро станет папой?
- Нет. Мы просто так решили. Что пора. Макс… - по заминке понимаю, что меня сейчас будут о чем-то просить. Причем, что похлеще, чем стать свидетелем, которым меня нарекли, фактически, не спрашивая. Интересно, а букетик меня ловить не заставят? Лучше бы подстраховаться заранее.
- Макс…
- Да, зай? – обреченно откликаюсь я, размышляя, какую жертву меня сейчас заставят принести на алтарь этого эпохального события.
- А ты собираешься брать с собой Павла?
Я чуть морщусь, услышав вопрос, не люблю, когда моего парня называют так официально, особенно Мила.
Пожимаю плечами, хоть она этого и не видит.
- Думаю, да. Смотря как у него с работой будет. А что?
У меня появляется одна догадка, от которой холодеет в груди, но я терпеливо жду, пока Мила закончит подбирать выражения и, наконец, продолжит.
- Олег пригласил Сашу.
Я закрываю ладонью трубку и от души матерюсь. Той встречи на остановке месяц назад мне хватило с лихвой. Перезагрузился, как старый компьютер, чуть было не начал себе досаждать размышлениями о морали и этике. И вот вам, пожалуйста.
Наконец, нахожу в себе силы, чтобы не слишком сильно сейчас орать на Милу:
- А Олег подумал хотя бы каким-нибудь местом, прежде чем это сделать, или как всегда?!
-Макс, он тоже его друг, а то, что у вас было, это ведь только между вами, правда? Саша не держит на тебя зла, что страшного, если вы увидитесь и поговорите по-нормальному?
Я чувствую, как начинаю вскипать. По-нормальному? Может, еще «как взрослые люди»? Вспоминаю Сашкину улыбку тогда, на остановке, будто он и впрямь был мне рад. Нет. Я не смогу больше двух секунд смотреть ему в глаза, задымлюсь и сгорю синим пламенем.
- Так вот, что вы придумали. Мил, а вы с Олегом не в курсе, что у меня есть парень? Павел такой, буквально минуту назад ты о нем говорила, не припоминаешь? – пытаюсь приглушить собственную злость. Получается не очень.
Милка тяжко вздыхает на другом конце провода.
- Максим, можно я буду откровенна? – и продолжает до того, как я успеваю ответить «нет». - Понимаешь, мне очень нравится Паша. Когда ты с ним, я практически за тебя не беспокоюсь, а это уже дорогого стоит. Я считаю, ты заслуживаешь его и вообще самого лучшего, но все-таки в одном я с его друзьями согласна. Вы совсем разные. Ты очень импульсивный, он – спокойный. Я же вижу, что тебе с ним тяжело.
Внимая всему этому, я прикидываю про себя, слышен ли ей мой зубовный скрежет. Хоть слоников считай, чтобы успокоиться. Или тигров. Хоть гиппопотамов. Я знаю только, что ей лучше замолчать и желательно прямо сейчас.
- У вас с ним даже интересов общих нет. Разве это нормальные отношения? – После этого гениального вопроса она замолкает, давая мне, наконец, возможность вставить хоть слово. Признаюсь, все слова у меня застряли в горле, пока ее слушал. Я понимаю еще, почему не нравлюсь Пашкиным друзьям. Но что Пашка может кому-то казаться неподходящим! Это даже смешно. Только веселиться почему-то не тянет.
- Общие интересы? Дай подумать…. Мы по вечерам обожаем вышивать крестиком и читать вслух добрые книжки. А потом сразу идем спать. Так у тебя выглядят нормальные отношения?
Пожалуй, я переборщил с издевкой, но если мы сейчас поссоримся, сама будет во всем виновата.
- Макс, прости меня, – Мила говорит совсем тихо, голос дрожит, будто и впрямь боится того, что я могу еще сказать. Это как-то отрезвляет. Понимаю, что она готовится заплакать.
- Ладно, проехали, – пинаю в злобе не вовремя подвернувшегося кота, после чего он отскакивает в сторону с обиженным «мяу». Все, о чем я могу сейчас думать, это кофе и сигареты. И пусть весь мир катится к чертовой матери.
- Но ты ведь придешь? Не откажешься?
Вот тут уже я начинаю жалеть, что вообще проснулся
Знаю, это мерзко, но я кидаю трубку, так ничего и не ответив. Потом перезвоню. А чего она ожидала? Что я на радостях начну отбивать чечетку?
Наконец, добираюсь до кухни, ставлю чайник и привычно устраиваюсь на подоконнике с сигаретой. Надо подумать, как теперь поступить. Пойти одному и пережить несколько очень неприятных часов? Или взять Пашку с собой, чтобы неприятные часы переживал он, а я трусливо прятался за его спиной, рассказывая всем, какая мы клевая пара? Заманчивый вариант, однако… Я очень некстати кое-что вспоминаю. Одну встречу, о которой предпочел надолго забыть.
Декабрь позапрошлого года, очередная Светкина днюха. Даже смешно, насколько ее праздники богаты для меня на происшествия. На первом я встретил Пашку. Именно этот день мы считаем своей датой, точкой отсчета. Думаю, именно по этой причине Светка до сих пор остается почти единственной из пашкиных друзей, кто еще не смирился с фактом моего существования. Для нее я как бельмо на глазу. Не может она забыть, что фактически нас познакомила, хотя много воды уже утекло.
Стряхиваю пепел в кружку, ругаю себя, что опять перепутал ее с пепельницей. А память уже подкидывает картинки.
Кабинка лифта, я пьяный настолько, что меня бросает от стенки к стенке, цепляюсь за Пашкин галстук, неловко пытаюсь поцеловать. Когда он не позволяет, утыкаюсь ему в шею и сообщаю, что мне нравится запах его одеколона. А на улице тогда лежал снег… Мог ли я подумать, что все так обернется? Не уверен. Я вообще тогда думал не особенно много. Просто секс. Хороший, раз в неделю. Хорошего секса много не бывает. Довольно здравое рассуждение. А вот в том, что в один прекрасный вечер я уговорил его остаться, уже не было никакой логики. Мне ничего не светило.
Так думал я. Так думали все, даже когда он перевез ко мне свои вещи. Даже его бывший, Вадик, так думал. Доброжелатели показали ему меня мимоходом в каком-то клубе, типа, случайно. Ага, только не ходил Пашкин Вадик отродясь по клубам, а так все нормально. Специально шел посмотреть на меня. И думаю, вердикт был не в мою пользу. Нас в самом деле довольно сложно поставить рядом, как черное и белое.
И вот, почти незаметно пролетает год. Снова Светкин день рождения. Я притворяюсь больным и не хочу на него идти. Пашка очень огорчается, но не настаивает. А утром того дня делает мне совершенно потрясающий подарок. Вместе с совершенно ненужным мне «веником» оказывается конвертик, а там билеты на море. Посреди декабря, когда у него нет отпуска, взял ради меня отгулы, обо всем договорился. Естественно, до самого вечера я прыгал и скакал по квартире, как мячик для пинг-понга, пугая своим диким видом кота и тихо удивляя еще не привыкшего к таким моим реакциям Пашку. Впервые мы ехали вместе отдыхать, если не считать совместных поездок за покупками в Финку. И за все время нашего знакомства он никогда не делал мне таких дорогих подарков. Присев на секунду покурить и сбавив градус эмоций, я, наконец, понял, что для него это равносильно объявлению нас парой. По крайней мере, в глазах его друзей, которые меряют отношения купленными шмотками и количеством поездок за границу.
После прожитых вместе месяцев у меня язык не повернулся бы назвать Пашку скупым, но я не имел привычки что-то у него просить, и совместного бюджета у нас тогда не было. Потому наши отношения никто из его окружения не воспринимал всерьез. Не скажу, что меня это особо волновало, но приятно щелкнуть по носу кучку надоевших ханжей. Кто ж от такого откажется? В итоге, к вечеру я был абсолютно здоров, упакован по полной программе и стоял на пороге Светкиной квартиры с самой лучезарной улыбкой и подарком под мышкой. Рядом возвышался Пашка, прижимая к себе гигантский нелепый букет в куче оберток и ленточек, как любит именинница.
Дверь нам открыла Светка. Сначала заметила букет. Потом Пашку. Потом меня… И по лицу ее я сразу понял, что что-то не так, причем не просто не так, а конкретно полный пиздец. Наши с ней отношения отдельная статья, как только она на меня не реагировала, вот только ужаса я чего-то в ее глазах раньше не замечал.
- Максим. – Это она изрекает вместо обычного «Пааашааа!» с киданием к тому на шею и обычным игнором меня.
- Света. – Не остаюсь в долгу и, пользуясь случаем, сую ей в руки уже доставшую меня коробку с подарком. – Это, типа, тебе, – кошусь на прикрытого букетом Пашку и добавляю. - От нас.
Еще минуту мы топчемся на пороге, глядя, как Светка хлопает накладными ресницами – именно так у нее выражается активная работа мысли. Пашка уже недоуменно поглядывает, я судорожно соображаю, какого черта могло случиться.
Наконец, в квартире раздается хлопок – кто-то открыл бутылку шампанского. Светка вздрагивает и тут же начинает суетиться. Она умудряется говорить одновременно о том, как здорово, что мы пришли, искать вазу и разглаживать на Пашкином джемпере несуществующие складки. Все вроде как обычно, но видится мне в этом что-то нарочитое. Или я уже стал параноиком из-за этих очаровательных личностей?
После слишком долгого трепа в прихожей и уже откровенно нетерпеливых окриков собравшихся за столом гостей, мы проходим в комнату. Машинально обвожу взглядом лица, из которых я могу вспомнить лишь половину.
И тут, то ли мне показалось, то ли и вправду все резко замолчали. В первую секунду я ничего не понимаю, а потом приходит узнавание.
Всего в каких-то пяти метрах от меня за столом сидит Вадик. До этого я видел его только на фотках. Пашка показывал, когда мы только начали спать вместе. Не встречаться, нет, до этого далеко еще было. Он действительно тогда очень переживал, мучился совестью, сомневался. Я, зевая, слушал без особого любопытства и даже не ревновал. Просто думал, что повезло какому-то тихоне.
В какой момент у меня вдруг появилось желание сделать этого человека реально своим? Мне сложно вспомнить. В наших отношениях очень многое завязано на запахах и на ощущении уюта. Я балдею с его одеколона, словно заворачиваюсь в теплое одеяло. И меня с ним иногда отпускает клокочущее внутри напряжение. Я могу сидеть спокойно, ничего не делать, просто расслабиться и подумать. А это уже дорогого стоит. Я успел привыкнуть к хорошему. И вот, memento mori.
Все эти месяцы я опасался, что он вернется к Вадику. Нет, даже не так, я это предвидел, но совершенно не был готов. И меня передергивало от одного его имени.
Светка все прекрасно видела и поминала его так часто, что это злило даже Пашку. После их последней ссоры мне показалось, что она отступила. Наивный я.
Сидящий за столом парень на меня даже не смотрит, он глаз не сводит с Пашки. С моего Пашки. И мне начхать на то, что они прожили вместе почти пять лет. Первый порыв: не раздумывая вцепиться в физиономию. Я сдерживаюсь, хвала мне.
Молча сажусь на свободное место, стараясь не смотреть ни на Свету, ни на Пашу. Первой совсем незачем сейчас видеть выражение моего лица, а что отражается в глазах второго, уже я знать не хочу.
Опомнившаяся Светка тем временем что-то щебечет о хороших воспоминаниях и как ей приятно собрать под одной крышей старых друзей. Я стараюсь в это не вникать и внимательно рассматриваю сидящего практически напротив меня парня. Очень светлые крашеные волосы уложены идеально. Глаза серо-голубые, тонкие черты лица. Шея чуть длинновата, но вполне привлекательно выглядывает из распахнутого ворота рубашки. Мальчик явно следит за собой, но так же очевидно, что к сегодняшнему дню он готовился особо. Мне сложно составить о нем какое-то мнение. Для меня он «ни рыба, ни мясо», но я пристрастен. На самом деле, он, наверное, как раз в Пашкином вкусе, как машина представительского класса и смартфон новой модели. Тогда что он нашел во мне? Типаж клубного распиздяя прилип ко мне так прочно, что не отстанет, даже если надеть деловой костюм. Понимаю, как мало до сих пор знаю о человеке, с которым живу.
Паша тем временем тоже уселся. Рядом со мной. Я позволяю себе, наконец, встретить его взгляд. Растерянность, вина и еще что-то. Боль? Хуже не придумаешь. Первый бокал я выпиваю залпом, не дожидаясь тоста. Мне наливают еще.
Вечер кажется мне бесконечным, хотя прошел всего час. Я жду, что Пашка встанет, извинится и скажет, что нам пора, но он этого не делает. Ненавижу его за это.
Сидящие вокруг люди говорят о работе, о том, как вырос доллар. Отдельно выпиваем за то, что Светка выплатила кредит за свою машину. Сидим вокруг большого стола, как родственники на свадьбе. Когда я не выдерживаю и собираюсь пойти на кухню покурить, Светка заявляет, что у нее теперь не курят. Даже не спрашиваю, почему.
На лестнице промозгло, приятное ощущение после душной квартиры. Сползаю по стене вниз и чиркаю зажигалкой. Думаю о нас с Пашкой. Он не вышел вслед за мной, значит, скорее всего, как раз сейчас на кухне. Разговаривает с Вадиком. Отдаю должное Светкиным организаторским способностям. И сам не понимаю своего ступора. Моего парня уводят прямо из-под носа, а я сижу и ничего не делаю.
Проходит минут пять-семь, я уже собираюсь возвращаться, когда из квартиры все-таки кто-то выходит. Я поднимаюсь, чтобы посмотреть, и тихо офигеваю.
Машинально отмечаю про себя, что мы с ним одного роста. В голове, кроме этой идиотской мысли, полнейшая пустота. А он стоит напротив и молчит. Просто смотрит. Не сразу, но соображаю, что он в куртке. Уходит?
Он делает шаг назад. На секунду кажется, что сейчас просто пройдет мимо к лифту, так ничего и не сказав.
- Он ведь тебе не нужен. Совсем.
Не вопрос, констатация факта. Он смотрит на меня с легким прищуром, говорит тихо, спокойно, но при этом и в голосе и во взгляде один посыл – отвращение.
- Тебе откуда знать?
Откровенно скольжу по нему взглядом, будто приценяясь. Позволяю отразиться на своем лице, что считаю его «не очень», сколько бы он денег на себя не тратил. Пренебрежение лучшее оружие против презрения, проверено.
Он запрокидывает голову и невесело смеется, прячет поглубже руки в карманы. Сдерживается, чтобы не ударить? Возможно. Я никогда этого не понимал. Он чужой мне человек, это Пашка его бросил и предал, не я. Но почему-то он не видит его виноватым. А вот я – сам дьявол-искуситель. И теперь мне нужно его пожалеть?
Отсмеявшись, он, наконец, утруждает себя ответом:
- Потому что таким, как ты, это не нужно.
- Таким, как я? – вопросительно приподнимаю бровь. Мальчик явно нарывается получить по морде.
Он вдруг резко сокращает дистанцию, я уже сжимаю пальцы в кулак, мысленно прочертив траекторию до его носа, но Вадик вдруг останавливается, будто натолкнувшись на стену. Лихорадочно блестящие глаза совсем близко. В этот момент он кажется мне вполне привлекательным. То ли не богатые на эмоции люди в моменты потрясений преображаются, то ли на меня так подействовал выброс адреналина.
- Я люблю его, понимаешь? А он меня. Просто мы давно вместе. И он…
Перебиваю резко, на полуслове:
- Он уже год, как тебя кинул, малыш. Пора бы запомнить. - Желание подраться все усиливается. Вместе, значит. А я тогда кто, по мнению этой моли? У меня по лицу расползается довольно гадкая улыбка, понимаю, что меня несет, но не останавливаюсь:
- На что ты вообще надеялся, когда сюда приперся? Что он снова тебя захочет? Вот насмешил. Он о тебе даже слышать не может, так ты его достал. Знаешь, как? Как плесень на кафеле. Противно смотреть, а избавиться сложно.
Он сжимает губы так плотно, что они белеют. Ему сейчас больно. Очень. Я добиваю уже раненого. Только у меня нет права на сантименты. В любви и на войне… да, я подпишусь под этими словами. Вадик поплачет, и спустя время его милые и приличные друзья найдут ему нового правильного мальчика с машиной и смартфоном. А вот у меня вовсе не все так розово и шоколадно. Да и не подойдет мне любой приличный мальчик. Пашка, может быть, вообще единичное исключение из всех моих правил. О чем тогда говорить?
Он тяжело дышит, но усилием воли берет себя в руки. Конечно, ведь мы - сама сдержанность. Это я псих ненормальный, который на всех кидается.
- Ладно. Я понял, тебе бесполезно о чем-то говорить. Ты именно такой, как про тебя рассказывали. – Снова отступает на два шага. - Тебе приятно надо мной издеваться, да? Только ты ведь и его мучаешь. Или тебе все равно? – Его голос крепнет, становится уверенней, будто ему только что в голову пришла какая-то важная мысль. – Дело ведь в деньгах? За квартиру платить нечем?
Хочется взвыть или, наконец, приложить этого урода об стену, но я напоминаю себе, что за дверью Пашка и куча недоброжелательного ко мне народа. Все только и ждут, чтобы я сорвался. А я не намерен доставить им такую радость. Стараюсь, чтобы мой голос звучал так же спокойно:
- Мои финансовые вопросы тебя не касаются. А если не можешь сам найти лифт, я тебе его покажу.
- Я сам. – Он вдруг будто сдувается, как лопнувший шарик. Куда-то исчезают вся агрессия и враждебность. – Максим…
Вздрагиваю. Неприятно слышать, как он произносит мое имя. Это ведь тоже своего рода прикосновение.
- Ты его любишь, хотя бы немного? Или дело только в принципе?
Он замирает в напряжении, будто мой ответ и впрямь чем-то ему важен. Падающий из окна свет делает его лицо серым и очень уставшим. Мне становится жаль, я почти раскаиваюсь в том, что ему наговорил. Почти. И самое идиотское, я не знаю, что ему ответить.
Любовь? А что это? Все ее хотят, но никто не знает, как точно проверить ее на подлинность. Может ли вот так вот, из одной случайной ночи в пьяном угаре выйти что-то путное? Вадик был прав. Не задавался я тогда этим вопросом, не особо часто мучаюсь и сейчас. Мне действительно ничего не надо. Живу, как живу. Но вот какой ответ дать человеку, который смотрит так, будто я поломал ему всю жизнь?
- Я не знаю. Никогда не думал об этом.
Иногда лучше солгать, чем сказать правду, но слов обратно уже не заберешь. Он отворачивается и нажимает кнопку вызова. С лязгом открываются и закрываются двери лифта. Я остаюсь один.
Понимаю, что уже много времени прошло, и меня должны были хватиться.
Дверь в квартиру открыта. На пороге стоит Пашка. Молча отодвигается, пропуская меня внутрь. Не знаю, сколько он слышал. Одних моих последних слов должно быть достаточно. Мы не разговариваем до конца вечера. Дожидаемся, пока разрежут торт, хвалим его и уходим.
В такси я делаю над собой усилие и беру его за руку.
Будет все. Песок, море, крылатая иллюзия близости, которая начнет проникать в реальность. Его уходы и возвращения. Мои измены.

Я докуриваю уже пятую сигарету. Кажется, подоконник стал у меня таким же святым местом, как бочка для Диогена. Тут принимаются все важные решения.
Я снимаю трубку и звоню Миле. Она отвечает после третьего гудка.
- Я не приду, если Сашка там будет. Прости, но ни к чему это. Поздравлю вас потом, если захотите.
Вот так все просто. Знаю, что мне этого не простят. Очередная ссора с Олегом, надолго. Но иногда нужно выбирать. И сегодня я выбрал Пашу. А вина – это не мое чувство. Пусть им страдают другие.
Отрешенно наблюдаю, как кот пытается обеими лапами открыть холодильник. Если ему удастся, кастрюля с супом окажется на полу. С тяжким вздохом покидаю свое насиженное место. Уже почти три часа, а мой день еще только пытается начаться.