я ваще не понимаю, как вы там живёте... (с)
Урраааа! Мне подарок, просто замечательный! Спасибо, [Kaya.]! 
15.05.2009 в 01:32
Пишет [Kaya.]:эммм... ты зря меня хвалил ><
Максииим, ну не вышло у меня PWP. А вышло чертизнаетчто
Но раз уж все таки оно есть... И твое условие выполнено даже^^
воот
Название: Следуй за мной
ориджинал; рассказ
Автор: [Kaya.]
Рейтинг:
Жанр: дарк, однозначно
Корректор: Дашка-зараза
Предупреждения: тяжко оно, воть...
От автора: пока мы его вычитывали с Дашкой-заразой, мы нашли три варианта трактовки того, что происходит в тексте. Причем один из вариантов с искренним удивлением обнаружила я. Допускаю, что вариантов больше.
тому, что текст получился таким - спасибо cranberries "zombie"
читать дальшеОн плохо спит. Мне, в общем-то, наплевать на этот факт – это он, а не я, будет завтра моргать, пялясь в кофейную чашку, пытаясь сфокусировать взгляд, зевать, не скрываясь, зябко поводить плечами.
Я знаю причину его бессонницы. Стоит ему закрыть глаза – он видит огонь. Могу поклясться, чувствует жар, как плавится кожа и начинает покалывать волосы. Он боится, что если провалится в сон, то будет кричать, срывая голос, раздираться скрученные мокрые насквозь простыни, как будто они удерживают его.
Меня смешит этот страх. Я наблюдаю, прикрыв глаза, как он укладывается, поджав ноги к груди, накрывает ладонями уши. Несколько минут, его дыхание выравнивается, и когда он вот-вот должен провалиться в сон… Вскакивает, стонет, прижимается лбом к стеклу, сидит, раскачиваясь из стороны в сторону, вглядывается в бесконечную равнину за окном или в свое отзеркаленное черным стеклом отражение.
Он забывает главное. Но я не тот, кто откроет ему секрет.
За мной не приходят мои мертвецы. Я не вижу во сне взрывы. Огонь не зовет меня. Я сплю чутко, но по другим причинам. Я как настороженная лисица, которая тревожно поводит носом, вычленяя в истрепанных лохмотьях северного ветра – чистый пьянящий запах крови. Сейчас в пространстве купе я чую только его страх… Морщусь, закрываю глаза. Стук колес успокаивает.
Все, что есть во мне – Тишина.
Мы путешествуем поездом. Так у нас наименьший шанс попасться с грузом. Цель – точка на карте. Карта – в моей голове.
Маршрут просчитан до минуты. Никаких случайных факторов.
Единственный случайный фактор сейчас, зажав рот ладонями, подскакивает, несется в туалет.
Давится приступом кашля. Минуту спустя будет стоять над металлической раковиной – бледный, дрожащий – скрученный приступом ненависти к себе.
В вагоне воняет протухшей едой и нестиранными шмотками - его выворачивает от этого запаха. Я знаю, ему в нем чудится другой…
Дым…
А за ним – в черных траурных лентах трепещет обнаженное алое сердце огня.
По крайней мере, так вижу я.
Минута – на решение.
Оставляю груз, иду по узкому коридору, опустив голову, морщась при каждом случайном соприкосновении с чьим-то телом. Во сне спящие восково-гибкие, но безвольные – как трупы. Это подходящее сравнение. Усмехнувшись, закрываю за собой дверь в тамбур. Две минуты на перекур. Через стену и стук колес слышу, как он кашляет, бьется ладонями о панель, воет – по-животному, отчаянно, потом затихает. Тушу сигарету о стену, толкаю дверь в туалет. Я знаю – там не закрыто.
Он не оборачивается. Пальцы обхватили острый металлический край раковины, мутные капли воды срываются с длинной челки, текут по голой шее под воротник футболки. Протягиваю руку, сдвигаю ткань, не касаясь кожи. Будет лишним, если он простынет.
- Это не выход… Не способ… Ничего не изменит… - потрескавшиеся губы выплевывают заученные слова – шепотом, глотая буквы. Его молитва. Такая же затертая и бездумная, как любая другая… Попытка заговорить страх.
Щелчок замка. Вздрагивает – лопатки топорщатся под мягкой тканью.
Он сам себе назначил наказание. И ждет, когда я приведу приговор в исполнение. Это моя расплата за то, что я сделал ему.
В замкнутом узком пространстве туалета пахнет дешевым мылом, непросушенными полотенцами и зимней вьюгой. Вагон мотает из стороны в сторону, грохочут колеса, и я понимаю, что его слов я не слышу - угадываю их по губам.
В зеркале его глаза с расширенными зрачками, вязкая густая чернота, разлившаяся до радужки, и тонкая бледная линия рта. Он не попросит.
Я кладу ладони на его бедра и толкаю вперед. Ресницы благодарно опускаются, пряча дикий взгляд, в котором беснующиеся отсветы огня.
Возможно, огонь - единственное яркое пятно в его черно-белом мире.
Очищение.
Ладонями – по бокам, вверх, задирая ткань, хирургически точными движениями. Кожа тонкая, светлая, почти идеально гладкая… Почти. Тонкий бледный шрам поперек ребер. Он притягивает. Я касаюсь его пальцем, веду вниз, словно желая стереть след несовершенства. Он вздрагивает – тело вытягивается, напрягаясь. И я знаю, что в этот момент заставляет себя не двигаться – перетерпеть? – только кулаки сжимаются – чтобы острее почувствовать металлический край раковины. Молчит. Сгибаю палец – надавив, веду вниз, оставляя яркий алый след, повторяя линию шрама.
Дыхание учащается, шумно, с хрипом вырывается из приоткрытого рта, вплетаясь в торопливый истеричный перестук колес.
За окном, над полосой тошнотворно белых занавесок – черная лента скользящей мимо жизни. Я могу смотреть со стороны на мелькающие кадры. Зачем ловить то, что никогда не поймаешь? Белые бесконечные снега под антрацитовыми небесами. Он прав – мир черно-бел.
Вытягиваю левой рукой сигарету из пачки, мягко зажимаю ее губами.
Скольжения кремня. Щелчок.
Вскидывает голову - в зеркале испуганный взгляд – и поперечные линии колеблющегося пламени на зрачке… Вплетаю пальцы в мокрые длинные пряди, запрокидываю его голову – кожа горит, обжигает мою щеку. Огонь, заключенный в нем… соблазн подчинить себе.
- Не прикасайся…
Поздно.
Мертвый холод операционной, скрежет пряжки ремня по металлу раковины - кожа на бедрах прохладная, ладонями чувствую зябкие мурашки, упругие твердые мышцы. Исследую его, лапаю, раскрываю – как наколотую на острие иглы бабочку. На кончиках пальцев ощущение осевшей пыльцы. Ненавижу. Тру пальцы друг о друга – мучительно-долго, пытаясь избавиться от нее. Бес-по-лез-но… Тем яростнее я впиваюсь в него, толкаюсь в неподатливое тело.
У нас мало времени. Вагон подскакивает, кидая его на меня. Он шипит, прикусывает губу, но даже не пытается отстраниться.
Ветер воет, завиваясь меж шпал – под нами.
Он стонет, скулит по-звериному, уронив голову на скрещенные руки.
В какой момент начинает рыдать? Задолго до того, как я это замечаю? Ребра ходуном ходят. По краю раковины – трещиной – кровь.
Опускаю ладонь меж сведенных лопаток… Секунда – надавить, удерживая?..
Моя слабость.
Вверх – вдоль шеи, перебирая пряди, по горлу и острому подбородку – коснуться мокрых от слез губ. Тепло… От дыхания.
Моя ошибка.
-В доме… были… родители, - на каждом толчке – на выдохе, касаясь губами моих пальцев.
Все жалуешься.
По губам – по кромке зубов. Молчи. Наклоняюсь так низко, что снова – дыхание огня опаляет меня. Шепчу ему на ухо:
- Мир не изменить без жертв.
- Я не хочу менять мир…
Глупый… глупый слабый мальчик.
- Но ты следуешь за мной. По своей воле.
До конца - в него.
Вскрик. Узкая слабая ладонь взлетает – опускается на холодную металлическую поверхность, смазывая кровь.
Тело скручивает судорогой – вжимаюсь, чувствую, как он прогибается подо мной. Кажется, несколько секунд ощущаю… словно это я принял его полностью, в себя, растворив – острые косточки, гладкую кожу – торопливые рваные движения его ладони, подгоняющие, подстегивающие свое непослушное, негибкое тело. А потом он вздрагивает и затихает.
На зеркале – паутинка последнего вздоха. За ней, как за дымкой тумана – черные пустые глаза. Мои.
Я лгу. Его родителей я помню. Фото. Цветное. Семейная идиллия на лужайке загородного дома.
Благополучный, самодовольно улыбающийся политик, не пожелавший из упрямых амбиций голосовать за прекращение «локального конфликта», и его фарфорово-кукольная жена.
Смазываю пальцем полоску пота на его спине, касаюсь губами плеча.
Наша станция в пять утра. У нас мало времени.
Груз не стоит оставлять надолго без внимания. Поэтому я инстинктивно тру подушечки пальцев друг о друга, пытаясь избавиться от странного ощущения – словно линии смазали, опалив огнем восковую кожу, и киваю, как и тогда, в самом центре пульсирующего сердца огня:
- Следуй за мной.
URL записиМаксииим, ну не вышло у меня PWP. А вышло чертизнаетчто
Но раз уж все таки оно есть... И твое условие выполнено даже^^
воот
Название: Следуй за мной
ориджинал; рассказ
Автор: [Kaya.]
Рейтинг:
Жанр: дарк, однозначно
Корректор: Дашка-зараза
Предупреждения: тяжко оно, воть...
От автора: пока мы его вычитывали с Дашкой-заразой, мы нашли три варианта трактовки того, что происходит в тексте. Причем один из вариантов с искренним удивлением обнаружила я. Допускаю, что вариантов больше.
тому, что текст получился таким - спасибо cranberries "zombie"
Следуй за мной
читать дальшеОн плохо спит. Мне, в общем-то, наплевать на этот факт – это он, а не я, будет завтра моргать, пялясь в кофейную чашку, пытаясь сфокусировать взгляд, зевать, не скрываясь, зябко поводить плечами.
Я знаю причину его бессонницы. Стоит ему закрыть глаза – он видит огонь. Могу поклясться, чувствует жар, как плавится кожа и начинает покалывать волосы. Он боится, что если провалится в сон, то будет кричать, срывая голос, раздираться скрученные мокрые насквозь простыни, как будто они удерживают его.
Меня смешит этот страх. Я наблюдаю, прикрыв глаза, как он укладывается, поджав ноги к груди, накрывает ладонями уши. Несколько минут, его дыхание выравнивается, и когда он вот-вот должен провалиться в сон… Вскакивает, стонет, прижимается лбом к стеклу, сидит, раскачиваясь из стороны в сторону, вглядывается в бесконечную равнину за окном или в свое отзеркаленное черным стеклом отражение.
Он забывает главное. Но я не тот, кто откроет ему секрет.
За мной не приходят мои мертвецы. Я не вижу во сне взрывы. Огонь не зовет меня. Я сплю чутко, но по другим причинам. Я как настороженная лисица, которая тревожно поводит носом, вычленяя в истрепанных лохмотьях северного ветра – чистый пьянящий запах крови. Сейчас в пространстве купе я чую только его страх… Морщусь, закрываю глаза. Стук колес успокаивает.
Все, что есть во мне – Тишина.
Мы путешествуем поездом. Так у нас наименьший шанс попасться с грузом. Цель – точка на карте. Карта – в моей голове.
Маршрут просчитан до минуты. Никаких случайных факторов.
Единственный случайный фактор сейчас, зажав рот ладонями, подскакивает, несется в туалет.
Давится приступом кашля. Минуту спустя будет стоять над металлической раковиной – бледный, дрожащий – скрученный приступом ненависти к себе.
В вагоне воняет протухшей едой и нестиранными шмотками - его выворачивает от этого запаха. Я знаю, ему в нем чудится другой…
Дым…
А за ним – в черных траурных лентах трепещет обнаженное алое сердце огня.
По крайней мере, так вижу я.
Минута – на решение.
Оставляю груз, иду по узкому коридору, опустив голову, морщась при каждом случайном соприкосновении с чьим-то телом. Во сне спящие восково-гибкие, но безвольные – как трупы. Это подходящее сравнение. Усмехнувшись, закрываю за собой дверь в тамбур. Две минуты на перекур. Через стену и стук колес слышу, как он кашляет, бьется ладонями о панель, воет – по-животному, отчаянно, потом затихает. Тушу сигарету о стену, толкаю дверь в туалет. Я знаю – там не закрыто.
Он не оборачивается. Пальцы обхватили острый металлический край раковины, мутные капли воды срываются с длинной челки, текут по голой шее под воротник футболки. Протягиваю руку, сдвигаю ткань, не касаясь кожи. Будет лишним, если он простынет.
- Это не выход… Не способ… Ничего не изменит… - потрескавшиеся губы выплевывают заученные слова – шепотом, глотая буквы. Его молитва. Такая же затертая и бездумная, как любая другая… Попытка заговорить страх.
Щелчок замка. Вздрагивает – лопатки топорщатся под мягкой тканью.
Он сам себе назначил наказание. И ждет, когда я приведу приговор в исполнение. Это моя расплата за то, что я сделал ему.
В замкнутом узком пространстве туалета пахнет дешевым мылом, непросушенными полотенцами и зимней вьюгой. Вагон мотает из стороны в сторону, грохочут колеса, и я понимаю, что его слов я не слышу - угадываю их по губам.
В зеркале его глаза с расширенными зрачками, вязкая густая чернота, разлившаяся до радужки, и тонкая бледная линия рта. Он не попросит.
Я кладу ладони на его бедра и толкаю вперед. Ресницы благодарно опускаются, пряча дикий взгляд, в котором беснующиеся отсветы огня.
Возможно, огонь - единственное яркое пятно в его черно-белом мире.
Очищение.
Ладонями – по бокам, вверх, задирая ткань, хирургически точными движениями. Кожа тонкая, светлая, почти идеально гладкая… Почти. Тонкий бледный шрам поперек ребер. Он притягивает. Я касаюсь его пальцем, веду вниз, словно желая стереть след несовершенства. Он вздрагивает – тело вытягивается, напрягаясь. И я знаю, что в этот момент заставляет себя не двигаться – перетерпеть? – только кулаки сжимаются – чтобы острее почувствовать металлический край раковины. Молчит. Сгибаю палец – надавив, веду вниз, оставляя яркий алый след, повторяя линию шрама.
Дыхание учащается, шумно, с хрипом вырывается из приоткрытого рта, вплетаясь в торопливый истеричный перестук колес.
За окном, над полосой тошнотворно белых занавесок – черная лента скользящей мимо жизни. Я могу смотреть со стороны на мелькающие кадры. Зачем ловить то, что никогда не поймаешь? Белые бесконечные снега под антрацитовыми небесами. Он прав – мир черно-бел.
Вытягиваю левой рукой сигарету из пачки, мягко зажимаю ее губами.
Скольжения кремня. Щелчок.
Вскидывает голову - в зеркале испуганный взгляд – и поперечные линии колеблющегося пламени на зрачке… Вплетаю пальцы в мокрые длинные пряди, запрокидываю его голову – кожа горит, обжигает мою щеку. Огонь, заключенный в нем… соблазн подчинить себе.
- Не прикасайся…
Поздно.
Мертвый холод операционной, скрежет пряжки ремня по металлу раковины - кожа на бедрах прохладная, ладонями чувствую зябкие мурашки, упругие твердые мышцы. Исследую его, лапаю, раскрываю – как наколотую на острие иглы бабочку. На кончиках пальцев ощущение осевшей пыльцы. Ненавижу. Тру пальцы друг о друга – мучительно-долго, пытаясь избавиться от нее. Бес-по-лез-но… Тем яростнее я впиваюсь в него, толкаюсь в неподатливое тело.
У нас мало времени. Вагон подскакивает, кидая его на меня. Он шипит, прикусывает губу, но даже не пытается отстраниться.
Ветер воет, завиваясь меж шпал – под нами.
Он стонет, скулит по-звериному, уронив голову на скрещенные руки.
В какой момент начинает рыдать? Задолго до того, как я это замечаю? Ребра ходуном ходят. По краю раковины – трещиной – кровь.
Опускаю ладонь меж сведенных лопаток… Секунда – надавить, удерживая?..
Моя слабость.
Вверх – вдоль шеи, перебирая пряди, по горлу и острому подбородку – коснуться мокрых от слез губ. Тепло… От дыхания.
Моя ошибка.
-В доме… были… родители, - на каждом толчке – на выдохе, касаясь губами моих пальцев.
Все жалуешься.
По губам – по кромке зубов. Молчи. Наклоняюсь так низко, что снова – дыхание огня опаляет меня. Шепчу ему на ухо:
- Мир не изменить без жертв.
- Я не хочу менять мир…
Глупый… глупый слабый мальчик.
- Но ты следуешь за мной. По своей воле.
До конца - в него.
Вскрик. Узкая слабая ладонь взлетает – опускается на холодную металлическую поверхность, смазывая кровь.
Тело скручивает судорогой – вжимаюсь, чувствую, как он прогибается подо мной. Кажется, несколько секунд ощущаю… словно это я принял его полностью, в себя, растворив – острые косточки, гладкую кожу – торопливые рваные движения его ладони, подгоняющие, подстегивающие свое непослушное, негибкое тело. А потом он вздрагивает и затихает.
На зеркале – паутинка последнего вздоха. За ней, как за дымкой тумана – черные пустые глаза. Мои.
Я лгу. Его родителей я помню. Фото. Цветное. Семейная идиллия на лужайке загородного дома.
Благополучный, самодовольно улыбающийся политик, не пожелавший из упрямых амбиций голосовать за прекращение «локального конфликта», и его фарфорово-кукольная жена.
Смазываю пальцем полоску пота на его спине, касаюсь губами плеча.
Наша станция в пять утра. У нас мало времени.
Груз не стоит оставлять надолго без внимания. Поэтому я инстинктивно тру подушечки пальцев друг о друга, пытаясь избавиться от странного ощущения – словно линии смазали, опалив огнем восковую кожу, и киваю, как и тогда, в самом центре пульсирующего сердца огня:
- Следуй за мной.
@темы: Библиотека моего притона, ориджи других авторов, подарки мне-мне-мне
-
-
15.05.2009 в 04:48-
-
15.05.2009 в 08:07-
-
15.05.2009 в 14:32winter!? тебе шикарный подарокППКС
-
-
18.05.2009 в 00:39Maxim in love а я запереживала) снова мозготрах. и ты больше никогда не назовешь меня порнографом *фыркает*
-
-
18.05.2009 в 01:04-
-
18.05.2009 в 01:11-
-
18.05.2009 в 01:19-
-
18.05.2009 в 01:29давай.
кого в судьи? или так... сами договоримся
-
-
18.05.2009 в 01:37-
-
18.05.2009 в 01:43согласная я.
да и про исполнение - не факт^^
-
-
18.05.2009 в 01:52-
-
18.05.2009 в 01:59-
-
18.05.2009 в 02:08-
-
18.05.2009 в 02:12