я ваще не понимаю, как вы там живёте... (с)
UPD! Добавил сам текст в тред, теперь он не только по ссылке на соо. А на самом деле... вдруг понял, что это мой первый oneshot c декабря 2010, чтоб не на 20 страниц, а так, как я начинал писать в свое время - на 4 страницы от силы. Это повод. Ибо думал, что разучился.
Название: Любовные записки
Автор: Maxim
Бета:Ирис, спасибо ей.
Жанр: флафф в ангстовой оболочке (в народе - романтика)
Рейтинг: R
Размер: мини
Вместо саммари: написано для проекта "Мир и любовь" на СОО "Все для ориджиналов". Там не хиппи-фест, просто каждый участник должен обыграть в своем рассказе какой-нибудь романтичный город, из предложенных организаторами.
От автора: Итак, дорогие мои, все же решил вас порадовать на День св. Валентина. Давненько не работал в сентиментальном жанре, но, думаю, сегодня он уместен. Фотография "Закат над рекой" сделана мной в 2008 году во время поездки... да, многие, наверно, по пейзажу угадали - мы отправляемся в Париж.

читать дальшеНачнем с того, что дело было на Монмартре. Потому что надо же с чего-то начинать.
Был дождливый сентябрьский вечер, по комнате гулял сквозняк, но закрывать окна-двери хозяину жилища было то ли лениво, то ли он просто не заметил, что простужается уже в который раз. Он сидел за столом и писал, задумчиво макая перо в чернильницу и подолгу зависая над каждым написанным словом. Довольно странное зрелище, если учесть, что на дворе двадцать первый век, а за спиной сидевшего мигал мутным светом изрядно запыленный монитор компьютера. Впрочем, дело было на Монмартре. Среди этой богемы, вечно полупьяных художников-недопоэтов, каких только чудачеств не увидишь. Но это было даже не чудачество. Сидевший за столом человек сочинял любовное послание. А какое настоящее любовное послание набирают на компьютере? Здесь важно все: почерк, случайно дрогнувшая рука на букве «о», запах бумаги. И капелька воска – запечатать. Настоящие любовные послания не выбрасывают в «корзину» на рабочем столе, не стирают кнопкой Delete. Настоящие любовные послания сжигают, хорошенько запомнив содержание. Чтобы секрет не попал в чужие руки. И это правильно.
Внизу гудками клаксонов ругались машины, бурлила оживленная улица… Но будущий автор настоящего любовного послания ничего не слышал и не слушал. Он прислушивался лишь к какой-то ему одному известной мелодии. Может, воскрешал в памяти сочетание чужого голоса и смеха или просто тихого шепота-дыхания, которое по шутке судьбы стало родным. Почему? И как такое случилось? Эти вопросы всегда задаются поздно, и на них никогда нет достойного ответа. Так вышло.
«Так вышло», - написал автор настоящего любовного послания и задумался. Ему тоже надо было с чего-то начать, почему бы не с этого?
Так вышло, что одним жарким июльским днем он зашел в кондитерскую купить пару круассанов с яблочным джемом. Он не любил сладкое, не представлял, зачем ему понадобилось вдруг, да еще в такую жару. Желание зайти и совершить эту покупку было стихийным. Выпечка пахла божественно, навряд ли нос автора мог различить тот самый запах яблочного джема, но воображение подкидывало его с поразительным упорством. Перед соблазном оказалось не устоять.
На входе в лавку Автора пребольно толкнули. Не извинились. Автор, оскорбившись, поймал наглеца за рукав. Наглецом оказался светловолосый мужчина лет тридцати, с очень светлыми голубыми глазами.
Он окинул Автора небрежным взглядом, от кончиков ботинок и до макушки.
- Совсем не смотрите, куда идете, - сказал насмешливо. – Вечно эта молодежь спешит.
Автор так и не нашелся, что ответить – на вид мужчина был старше его лет на шесть-семь.
- Хотите чаю? – уже более миролюбиво предложил обидчик.
- Можно, пожалуй.
Пить горячий чай в непереносимую жару было почти самоубийством, но мысли такой тогда не возникло. Просто иррационально захотелось. Также как свести знакомство со случайным прохожим, который к тому же так пребольно толкнул локтем, почти снес с дороги и не извинился.
- …Понимаете, суета все это. Никогда не одобрял творческую интеллигенцию. Пьянство, наркотики, скандалы и - две рифмованные строчки на выходе. А потом все по новой. Разве нет?
- Нет, - не согласился Автор. – Строчек больше. Да я и не пью. И не скандалю.
- Вот поэтому вы никому и неизвестны, - заметил собеседник, делая глоток из своей чашки.
Дальше они долго спорили о поэзии, о чем-то еще совершенно пустом, но очень важном для Автора. Закат стал для обоих большим откровением.
- Я засиделся с вами. Вот моя визитка, если что. – После этого недавний обидчик небрежно пожал руку Автору, удостоив полуулыбкой на прощание. И оставил сидеть дальше в компании двух пустых чашек, тарелок, усеянных крошками от круассанов, и маленького кусочка картона, уже получившего свою порцию крошек и чаинок со стола – оттуда желтое пятнышко в уголке.
Так Автор обрел своего Адресата, правда, он еще тогда об этом не подозревал. Носил позабытый кусочек картона в кармане, где-то между банковской карточкой и таблетками от головной боли, которые принято пить по утрам, чтобы не страдать похмельем. Про то, что не пьет спиртного, кстати, Адресату он малость наврал. Из духа противоречия.
Что дальше? Пожалуй, теперь самое время рассказать про закат над Монмартром. Потому что закат над Монмартром это отдельная тема. Багрово-красный диск солнца, лучи которого падают напоследок на купол базилики Сакре-Кер, окрашивая ее в алый. Памятник жертвам франко-прусской войны. Но нет приятнее уголка, чтобы уединиться с блокнотом для эскизов или недописанными строчками. Главное, знать, куда не сунутся любопытные туристы.
В тот вечер Автор был настроен весьма романтично, он думал о тщете этого мира, о том, как недорого стоит человеческая жизнь и, в частности, его собственная. Последнее вызывало протест. Тяжело жить в городе, где почти у каждого дома есть памятная табличка, где так ценят посмертно гениев и так не любят современников. Блондинистый незнакомец, будущий Адресат, затронул что-то в душе своими словами. Или дело было в почти бесцветных, но все же голубых глаза. Или в сочетании голоса-смеха. Тогда Автор не думал, зачем достал из кармана карточку и прочитал: «Гюстав Розье, адвокат».
Нет ничего глупее, чем спорить с юристом об искусстве, решил Автор, и в тот же вечер позвонил Гюставу. Видимо, из духа противоречия самому себе.
В этот раз они встретились на берегу Сены, возле книжных развалов, которые так любят букинисты. Юрист выбирал книги, Автор наблюдал и думал, что никогда бы такие не выбрал. Это и разжигало интерес.
- …Значит, вы женаты? – спросил Автор, когда они уже прогуливались вместе по набережной. Почему-то такая мысль не приходила ему в голову.
- Давно и счастливо, - ответил будущий Адресат, опять насмешливо, и, как показалось Автору, грустно. – Ее зовут Жюстин, совершенно великолепная женщина, благословляю тот день, когда ее встретил.
- Ясно.
Какое-то время шли молча. Душное марево, спокойная, похожая на сталь под солнцем гладь Сены, тут не до споров и даже не до разговоров. Хорошо и так. Где-то шагов через двадцать выяснилось, что Гюстав курит. Он достал из кармана трубку, блестящую коричневым лаком, воздух окрасился тонким запахом вишневого табака. Автору очень хотелось попросить затянуться разок, но их прогулка и так балансировала на опасной грани между дружеской встречей и свиданием. Когда и как это произошло, он не заметил. То ли молчание было слишком уютным, то ли насмешливый взгляд Гюстава слишком оценивающим. Интересно, что он подумал, когда Автор позвонил? Наверное, это было, как минимум, чертовски странно. И могло быть трактовано как угодно.
- А почему вы пришли?
- Вы позвали, и я пришел. – Гюстав ответил быстро, будто не было долгой тишины, и в мыслях он не уносился куда-то далеко от своего собеседника. Но можно ли это было считать ответом?
На прощанье он сказал небрежно, как бросил в прошлый раз визитку на стол:
- Что вы делаете в четверг? В музей Дали обещали привезти новую экспозицию.
Автор раздумывал над ответом пару мгновений. Потому что, это он интуитивно понял сразу, следующая встреча уже не будет балансировать на грани. А нужно ли шагать за эту грань?
- Да, я свободен.
- Я позвоню.
Гюстав коротко кивнул ему на прощанье. Автор уже заметил, что этот человек имеет потрясающую способность резко исчезать – пусть смотришь ему вслед, пока он не скроется за поворотом, все равно, стоит ему лишь отвернуться и сделать шаг в сторону, вместо него остается звенящая пустота. И легкая растерянность – как это так, только что был совсем рядом и вдруг сразу - так далеко? Не дотронуться. И навряд ли окликнуть.
Четверга Автор ждал уже почти влюбленным. «Почти-влюбленность» - это тоже пограничное состояние, та самая черта, на которой так приятно и страшно находиться, как спортсмену перед прыжком в воду с высокой вышки. Предвкушение, предчувствие опасности, когда сердце бьется быстрее, и все тело напоминает напряженную пружину. Но это приятно. Пока еще не прыгнул, не стало ясно, был ли слишком резок вход в воду, много ли поднялось брызг, судьи не выставили оценки. Потом уже ничего не переиграть.
- Знаешь, я почти успел соскучиться. Странное чувство.
Гюстав сказал это очень легко, вместо «здрасьте», окинул Автора чуть более внимательным взглядом и все – черта пройдена. Легко и сразу. Прыжок состоялся, зрители ахнули.
Ради приличия на выставку они все же пошли, рассеянно осмотрели композицию, обменялись парой ничего не значащих фраз про новые экспонаты.
- Почему-то все лучшее всегда за границей, - посетовал Гюстав, имя ввиду работы Дали.
- Зато у нас Мона Лиза, - привычно парировал Автор. Ему такие разговоры были не в новинку.
- А ты считаешь ее лучшей? – всего один внимательный взгляд. И сразу захотелось спросить про жену. Если она так восхитительна, тогда что он здесь делает, с ним?
Но разве спрашивают о таком в момент первого поцелуя? Вряд ли.
Ближе к ночи пошел дождь, притихшие улочки Монмартра наполнились сыростью, настоящее благо после нескольких недель непереносимой духоты. Автор и его будущий Адресат гуляли, не держась за руки, но все же, касаясь – рукавами, плечами, но чаще – взглядами.
Кто-то считает, что целоваться под дождем неудобно. Кажется, Гюстав разделял это мнение - второй поцелуй последовал за первым очень нескоро. Как раз в тот момент, когда волна радостного, дикого ликования пошла на убыль. Целовались они уже на пороге ночного кафе, спрятавшись от дождя под козырек, и в шаге от того, чтобы быть увиденными сквозь прозрачную дверь. Поразительный навык спрятаться там, где почти невозможно, присущий только влюбленным.
Время между вторым и третьим поцелуем пролетело незаметно, часы сжались в минуты или того меньше. Третий был со вкусом красного вина.
- Не пьешь, значит? – смеялся Гюстав, собирая красные капельки с губ Автора, уже в теплом полумраке его квартиры. Автору хотелось бы спорить, но он смог лишь рассмеяться в ответ, со счастливой бесшабашностью человека, который вдруг за мгновение осознает, что сейчас, в омут с головой – пропадет. Но остановиться не хочется.
Считать поцелуи уже не было никакой возможности, их стало слишком много. Слишком остро. Слишком лично, если хотите. Да, даже для такого интимного явления, как секс, может оставаться еще что-то слишком личное. Чего люди стараются избегать, оказавшись в постели со случайным незнакомцем. Чего стараются избегать, находясь даже в постели с супругом или супругой – это зона комфорта. А «слишком близко, слишком остро» хорошо лишь для фантазий. Когда одно прикосновение уже утверждает право собственности, когда весь мир сужается до одного человека, а время начинает отсчитываться ударами его сердца. Это клеймо. Можно разорвать связь, сбежать, но стереть – уже никак.
Проснулся Автор счастливым, разбитым и капельку встревоженным. Собственно, каким и полагается быть человеку после великолепной ночи любви, когда уверенность во взаимности легко может оказаться иллюзией, а клеймо – не обоюдным.
Гюстав, пожалуй, уже возведенный в ранг Адресата настоящего любовного письма, сладко спал. Кажется, что подумает об исчезновении на всю ночь «великолепная жена», его ни капельки не волновало.
Первые его слова по пробуждении были о кофе. Обыденно, многократно просчитано, устоявшийся шаблон. Как и легкая неловкость теперь во взглядах, и нежелание даже случайно коснуться, передавая чашку. Все это много раз пройдено. И почти всегда одинаково мучительно лишь с тем отличием, что в этот раз словно взяли и поставили регулятор на максимум. Уже не важно, что говорится за вымученным завтраком. Изменившаяся погода, хмурое небо над Парижем, подгоревшая яичница. Важно, что будет сказано на пороге.
Подводящее черту «Ну пока», неоднозначное «Увидимся?» или простое в своей четкости – место и время, как в прошлый раз.
Гюстав удивил и здесь, он не сказал ничего. Последние его слова, прежде чем развернуться и с присущей лишь ему резкостью уйти, были про хмурое небо над Парижем.
- Тебе надо нарисовать, я думаю. Замечательный выйдет этюд.
Вот так.
Две недели телефон молчал. Потом еще две не отвечал. Этюд и вправду вышел замечательным.
Скорее всего, не было бы дальше ни дождливого сентябрьского вечера, ни Автора настоящего любовного письма и его таинственного Адресата. Одноразовые встречи имеют свою особую психологию, то, что не дает им превратиться в нечто прочное, именуемое солидным словом – роман. Не навязывайся. Не преследуй. Не звонят – не звони.
Они столкнулись случайно на улице где-то через месяц. Хотя как – случайно? Оба же покупали круассаны с яблочным джемом в одной и той же лавке. Первые дни осени еще не ощущались в воздухе, осень стала данностью для Автора, когда он посмотрел на человека, которого - уже совершенно точно – почему-то любил. Гюстав выглядел очень уставшим, как потускневшая Мона Лиза, которой неуютно в пышной раме – таким казался он, ссутулившийся в своем светлом дорогом пиджаке, по-адвокатски шикарном и на Монмартре неуместном.
Не знаю, иногда сам внешний вид человека говорит больше, чем наличие или отсутствие обручального кольца.
«Нет у меня никого, Луи», - мог бы он сказать просто.
- А зачем врал? – спросил бы, не удивляясь, его Автор-Луи.
- Ты же врал в первую встречу про алкоголь.
И пожатием плеч подвести черту.
Не спросишь же, как есть: «А зачем я тебе нужен? Много лет никому не был, а тебе вдруг – да. Что за шутки?».
Кажется, тогда они снова поговорили про погоду. Луи осторожно позвал Гюстава посмотреть этюд, Гюстав обещал подумать. Чтобы забыть, лишь только отвернувшись и сделав в сторону один только шаг.
И вот теперь - комната, сквозняк и тускло мигающий монитор компьютера. И скрип пера по бумаге.
Так что же представляют собой настоящие любовные письма?
В дождливый сентябрьский вечер Автору такого послания предстояло решить. Наверное, любовные послания – все же следствие печального неумения произнести вслух ответ на предельно ясный вопрос, очевидный порой до глупости. Но тем проще в своей гениальности сам ответ.
«Зачем я тебе нужен?» - растянувшимся на многие дни молчанием.
И чернилами, скрипучим пером по бумаге:
«Так вышло».
www.diary.ru/~multisoobwestvo/p172949795.htm
Название: Любовные записки
Автор: Maxim
Бета:Ирис, спасибо ей.
Жанр: флафф в ангстовой оболочке (в народе - романтика)
Рейтинг: R
Размер: мини
Вместо саммари: написано для проекта "Мир и любовь" на СОО "Все для ориджиналов". Там не хиппи-фест, просто каждый участник должен обыграть в своем рассказе какой-нибудь романтичный город, из предложенных организаторами.
От автора: Итак, дорогие мои, все же решил вас порадовать на День св. Валентина. Давненько не работал в сентиментальном жанре, но, думаю, сегодня он уместен. Фотография "Закат над рекой" сделана мной в 2008 году во время поездки... да, многие, наверно, по пейзажу угадали - мы отправляемся в Париж.

читать дальшеНачнем с того, что дело было на Монмартре. Потому что надо же с чего-то начинать.
Был дождливый сентябрьский вечер, по комнате гулял сквозняк, но закрывать окна-двери хозяину жилища было то ли лениво, то ли он просто не заметил, что простужается уже в который раз. Он сидел за столом и писал, задумчиво макая перо в чернильницу и подолгу зависая над каждым написанным словом. Довольно странное зрелище, если учесть, что на дворе двадцать первый век, а за спиной сидевшего мигал мутным светом изрядно запыленный монитор компьютера. Впрочем, дело было на Монмартре. Среди этой богемы, вечно полупьяных художников-недопоэтов, каких только чудачеств не увидишь. Но это было даже не чудачество. Сидевший за столом человек сочинял любовное послание. А какое настоящее любовное послание набирают на компьютере? Здесь важно все: почерк, случайно дрогнувшая рука на букве «о», запах бумаги. И капелька воска – запечатать. Настоящие любовные послания не выбрасывают в «корзину» на рабочем столе, не стирают кнопкой Delete. Настоящие любовные послания сжигают, хорошенько запомнив содержание. Чтобы секрет не попал в чужие руки. И это правильно.
Внизу гудками клаксонов ругались машины, бурлила оживленная улица… Но будущий автор настоящего любовного послания ничего не слышал и не слушал. Он прислушивался лишь к какой-то ему одному известной мелодии. Может, воскрешал в памяти сочетание чужого голоса и смеха или просто тихого шепота-дыхания, которое по шутке судьбы стало родным. Почему? И как такое случилось? Эти вопросы всегда задаются поздно, и на них никогда нет достойного ответа. Так вышло.
«Так вышло», - написал автор настоящего любовного послания и задумался. Ему тоже надо было с чего-то начать, почему бы не с этого?
Так вышло, что одним жарким июльским днем он зашел в кондитерскую купить пару круассанов с яблочным джемом. Он не любил сладкое, не представлял, зачем ему понадобилось вдруг, да еще в такую жару. Желание зайти и совершить эту покупку было стихийным. Выпечка пахла божественно, навряд ли нос автора мог различить тот самый запах яблочного джема, но воображение подкидывало его с поразительным упорством. Перед соблазном оказалось не устоять.
На входе в лавку Автора пребольно толкнули. Не извинились. Автор, оскорбившись, поймал наглеца за рукав. Наглецом оказался светловолосый мужчина лет тридцати, с очень светлыми голубыми глазами.
Он окинул Автора небрежным взглядом, от кончиков ботинок и до макушки.
- Совсем не смотрите, куда идете, - сказал насмешливо. – Вечно эта молодежь спешит.
Автор так и не нашелся, что ответить – на вид мужчина был старше его лет на шесть-семь.
- Хотите чаю? – уже более миролюбиво предложил обидчик.
- Можно, пожалуй.
Пить горячий чай в непереносимую жару было почти самоубийством, но мысли такой тогда не возникло. Просто иррационально захотелось. Также как свести знакомство со случайным прохожим, который к тому же так пребольно толкнул локтем, почти снес с дороги и не извинился.
- …Понимаете, суета все это. Никогда не одобрял творческую интеллигенцию. Пьянство, наркотики, скандалы и - две рифмованные строчки на выходе. А потом все по новой. Разве нет?
- Нет, - не согласился Автор. – Строчек больше. Да я и не пью. И не скандалю.
- Вот поэтому вы никому и неизвестны, - заметил собеседник, делая глоток из своей чашки.
Дальше они долго спорили о поэзии, о чем-то еще совершенно пустом, но очень важном для Автора. Закат стал для обоих большим откровением.
- Я засиделся с вами. Вот моя визитка, если что. – После этого недавний обидчик небрежно пожал руку Автору, удостоив полуулыбкой на прощание. И оставил сидеть дальше в компании двух пустых чашек, тарелок, усеянных крошками от круассанов, и маленького кусочка картона, уже получившего свою порцию крошек и чаинок со стола – оттуда желтое пятнышко в уголке.
Так Автор обрел своего Адресата, правда, он еще тогда об этом не подозревал. Носил позабытый кусочек картона в кармане, где-то между банковской карточкой и таблетками от головной боли, которые принято пить по утрам, чтобы не страдать похмельем. Про то, что не пьет спиртного, кстати, Адресату он малость наврал. Из духа противоречия.
Что дальше? Пожалуй, теперь самое время рассказать про закат над Монмартром. Потому что закат над Монмартром это отдельная тема. Багрово-красный диск солнца, лучи которого падают напоследок на купол базилики Сакре-Кер, окрашивая ее в алый. Памятник жертвам франко-прусской войны. Но нет приятнее уголка, чтобы уединиться с блокнотом для эскизов или недописанными строчками. Главное, знать, куда не сунутся любопытные туристы.
В тот вечер Автор был настроен весьма романтично, он думал о тщете этого мира, о том, как недорого стоит человеческая жизнь и, в частности, его собственная. Последнее вызывало протест. Тяжело жить в городе, где почти у каждого дома есть памятная табличка, где так ценят посмертно гениев и так не любят современников. Блондинистый незнакомец, будущий Адресат, затронул что-то в душе своими словами. Или дело было в почти бесцветных, но все же голубых глаза. Или в сочетании голоса-смеха. Тогда Автор не думал, зачем достал из кармана карточку и прочитал: «Гюстав Розье, адвокат».
Нет ничего глупее, чем спорить с юристом об искусстве, решил Автор, и в тот же вечер позвонил Гюставу. Видимо, из духа противоречия самому себе.
В этот раз они встретились на берегу Сены, возле книжных развалов, которые так любят букинисты. Юрист выбирал книги, Автор наблюдал и думал, что никогда бы такие не выбрал. Это и разжигало интерес.
- …Значит, вы женаты? – спросил Автор, когда они уже прогуливались вместе по набережной. Почему-то такая мысль не приходила ему в голову.
- Давно и счастливо, - ответил будущий Адресат, опять насмешливо, и, как показалось Автору, грустно. – Ее зовут Жюстин, совершенно великолепная женщина, благословляю тот день, когда ее встретил.
- Ясно.
Какое-то время шли молча. Душное марево, спокойная, похожая на сталь под солнцем гладь Сены, тут не до споров и даже не до разговоров. Хорошо и так. Где-то шагов через двадцать выяснилось, что Гюстав курит. Он достал из кармана трубку, блестящую коричневым лаком, воздух окрасился тонким запахом вишневого табака. Автору очень хотелось попросить затянуться разок, но их прогулка и так балансировала на опасной грани между дружеской встречей и свиданием. Когда и как это произошло, он не заметил. То ли молчание было слишком уютным, то ли насмешливый взгляд Гюстава слишком оценивающим. Интересно, что он подумал, когда Автор позвонил? Наверное, это было, как минимум, чертовски странно. И могло быть трактовано как угодно.
- А почему вы пришли?
- Вы позвали, и я пришел. – Гюстав ответил быстро, будто не было долгой тишины, и в мыслях он не уносился куда-то далеко от своего собеседника. Но можно ли это было считать ответом?
На прощанье он сказал небрежно, как бросил в прошлый раз визитку на стол:
- Что вы делаете в четверг? В музей Дали обещали привезти новую экспозицию.
Автор раздумывал над ответом пару мгновений. Потому что, это он интуитивно понял сразу, следующая встреча уже не будет балансировать на грани. А нужно ли шагать за эту грань?
- Да, я свободен.
- Я позвоню.
Гюстав коротко кивнул ему на прощанье. Автор уже заметил, что этот человек имеет потрясающую способность резко исчезать – пусть смотришь ему вслед, пока он не скроется за поворотом, все равно, стоит ему лишь отвернуться и сделать шаг в сторону, вместо него остается звенящая пустота. И легкая растерянность – как это так, только что был совсем рядом и вдруг сразу - так далеко? Не дотронуться. И навряд ли окликнуть.
Четверга Автор ждал уже почти влюбленным. «Почти-влюбленность» - это тоже пограничное состояние, та самая черта, на которой так приятно и страшно находиться, как спортсмену перед прыжком в воду с высокой вышки. Предвкушение, предчувствие опасности, когда сердце бьется быстрее, и все тело напоминает напряженную пружину. Но это приятно. Пока еще не прыгнул, не стало ясно, был ли слишком резок вход в воду, много ли поднялось брызг, судьи не выставили оценки. Потом уже ничего не переиграть.
- Знаешь, я почти успел соскучиться. Странное чувство.
Гюстав сказал это очень легко, вместо «здрасьте», окинул Автора чуть более внимательным взглядом и все – черта пройдена. Легко и сразу. Прыжок состоялся, зрители ахнули.
Ради приличия на выставку они все же пошли, рассеянно осмотрели композицию, обменялись парой ничего не значащих фраз про новые экспонаты.
- Почему-то все лучшее всегда за границей, - посетовал Гюстав, имя ввиду работы Дали.
- Зато у нас Мона Лиза, - привычно парировал Автор. Ему такие разговоры были не в новинку.
- А ты считаешь ее лучшей? – всего один внимательный взгляд. И сразу захотелось спросить про жену. Если она так восхитительна, тогда что он здесь делает, с ним?
Но разве спрашивают о таком в момент первого поцелуя? Вряд ли.
Ближе к ночи пошел дождь, притихшие улочки Монмартра наполнились сыростью, настоящее благо после нескольких недель непереносимой духоты. Автор и его будущий Адресат гуляли, не держась за руки, но все же, касаясь – рукавами, плечами, но чаще – взглядами.
Кто-то считает, что целоваться под дождем неудобно. Кажется, Гюстав разделял это мнение - второй поцелуй последовал за первым очень нескоро. Как раз в тот момент, когда волна радостного, дикого ликования пошла на убыль. Целовались они уже на пороге ночного кафе, спрятавшись от дождя под козырек, и в шаге от того, чтобы быть увиденными сквозь прозрачную дверь. Поразительный навык спрятаться там, где почти невозможно, присущий только влюбленным.
Время между вторым и третьим поцелуем пролетело незаметно, часы сжались в минуты или того меньше. Третий был со вкусом красного вина.
- Не пьешь, значит? – смеялся Гюстав, собирая красные капельки с губ Автора, уже в теплом полумраке его квартиры. Автору хотелось бы спорить, но он смог лишь рассмеяться в ответ, со счастливой бесшабашностью человека, который вдруг за мгновение осознает, что сейчас, в омут с головой – пропадет. Но остановиться не хочется.
Считать поцелуи уже не было никакой возможности, их стало слишком много. Слишком остро. Слишком лично, если хотите. Да, даже для такого интимного явления, как секс, может оставаться еще что-то слишком личное. Чего люди стараются избегать, оказавшись в постели со случайным незнакомцем. Чего стараются избегать, находясь даже в постели с супругом или супругой – это зона комфорта. А «слишком близко, слишком остро» хорошо лишь для фантазий. Когда одно прикосновение уже утверждает право собственности, когда весь мир сужается до одного человека, а время начинает отсчитываться ударами его сердца. Это клеймо. Можно разорвать связь, сбежать, но стереть – уже никак.
Проснулся Автор счастливым, разбитым и капельку встревоженным. Собственно, каким и полагается быть человеку после великолепной ночи любви, когда уверенность во взаимности легко может оказаться иллюзией, а клеймо – не обоюдным.
Гюстав, пожалуй, уже возведенный в ранг Адресата настоящего любовного письма, сладко спал. Кажется, что подумает об исчезновении на всю ночь «великолепная жена», его ни капельки не волновало.
Первые его слова по пробуждении были о кофе. Обыденно, многократно просчитано, устоявшийся шаблон. Как и легкая неловкость теперь во взглядах, и нежелание даже случайно коснуться, передавая чашку. Все это много раз пройдено. И почти всегда одинаково мучительно лишь с тем отличием, что в этот раз словно взяли и поставили регулятор на максимум. Уже не важно, что говорится за вымученным завтраком. Изменившаяся погода, хмурое небо над Парижем, подгоревшая яичница. Важно, что будет сказано на пороге.
Подводящее черту «Ну пока», неоднозначное «Увидимся?» или простое в своей четкости – место и время, как в прошлый раз.
Гюстав удивил и здесь, он не сказал ничего. Последние его слова, прежде чем развернуться и с присущей лишь ему резкостью уйти, были про хмурое небо над Парижем.
- Тебе надо нарисовать, я думаю. Замечательный выйдет этюд.
Вот так.
Две недели телефон молчал. Потом еще две не отвечал. Этюд и вправду вышел замечательным.
Скорее всего, не было бы дальше ни дождливого сентябрьского вечера, ни Автора настоящего любовного письма и его таинственного Адресата. Одноразовые встречи имеют свою особую психологию, то, что не дает им превратиться в нечто прочное, именуемое солидным словом – роман. Не навязывайся. Не преследуй. Не звонят – не звони.
Они столкнулись случайно на улице где-то через месяц. Хотя как – случайно? Оба же покупали круассаны с яблочным джемом в одной и той же лавке. Первые дни осени еще не ощущались в воздухе, осень стала данностью для Автора, когда он посмотрел на человека, которого - уже совершенно точно – почему-то любил. Гюстав выглядел очень уставшим, как потускневшая Мона Лиза, которой неуютно в пышной раме – таким казался он, ссутулившийся в своем светлом дорогом пиджаке, по-адвокатски шикарном и на Монмартре неуместном.
Не знаю, иногда сам внешний вид человека говорит больше, чем наличие или отсутствие обручального кольца.
«Нет у меня никого, Луи», - мог бы он сказать просто.
- А зачем врал? – спросил бы, не удивляясь, его Автор-Луи.
- Ты же врал в первую встречу про алкоголь.
И пожатием плеч подвести черту.
Не спросишь же, как есть: «А зачем я тебе нужен? Много лет никому не был, а тебе вдруг – да. Что за шутки?».
Кажется, тогда они снова поговорили про погоду. Луи осторожно позвал Гюстава посмотреть этюд, Гюстав обещал подумать. Чтобы забыть, лишь только отвернувшись и сделав в сторону один только шаг.
И вот теперь - комната, сквозняк и тускло мигающий монитор компьютера. И скрип пера по бумаге.
Так что же представляют собой настоящие любовные письма?
В дождливый сентябрьский вечер Автору такого послания предстояло решить. Наверное, любовные послания – все же следствие печального неумения произнести вслух ответ на предельно ясный вопрос, очевидный порой до глупости. Но тем проще в своей гениальности сам ответ.
«Зачем я тебе нужен?» - растянувшимся на многие дни молчанием.
И чернилами, скрипучим пером по бумаге:
«Так вышло».
www.diary.ru/~multisoobwestvo/p172949795.htm
@темы: Библиотека моего притона, ориджи от Maxim, завсегдатаи притона пьют абсент, рыжий, наглый, влюбленный...
так же отдельно
И оставил сидеть дальше в компании двух пустых чашек,
сидеть дальше - убрать, а то смешно)
где так ценят посмертно гениев и так не любят современников.
где так ценят гениев - посмертно и так не любят современников
но все же голубых глаза.
глазаХ
Он достал из кармана трубку, блестящую коричневым лаком,
вообще-то, приличные трубки лаком не покрывают)
могло быть трактовано как угодно.
могло трактоваться как угодно
Потому что, это он интуитивно понял сразу, следующая встреча уже не будет балансировать на грани.
я бы вместо запятых поставила тире
напряженную пружину
взведенную пружину
Почему-то все лучшее всегда за границей,
заграницей
Чего люди стараются избегать, оказавшись в постели со случайным незнакомцем.
со случайным знакомцем.
Ведь Гюстав дал даже визитку - знакомец)
такая атмосфера, мммм....
Мне очень понравилось, что в такой подчеркнуто безымянной, короткой истории, очень качественно и объемно раскрыты их чувства. То есть - всякие мелкие детали, долгие главы перепитий героев и тп - сделали бы историю банальным любовным романчиком. А ты оставался на той самой "на грани" и очень аккуратно вывернул с этого опасного момента. История получилась такой... цепляющей. В твоем стиле)
Очень много фраз, которые хотелось бы в пригорошни забрать и потрясти в ладонях, хвастаясь тебе же твоим словоплетениям))) но зачем рвать текст?
Молодец :З
good-bye-america, *покраснел, но ацке доволен* имхо, гей-проза и слэш как таковой вещи разные. Я пишу и то и другое. Хотя слэш чаще, пожалуй))
Да, именно грань и хотелось. И ацке хотелось ваншот!
хотение ты свое выполнил, при чем очень хорошо))) И я представляю как это было сложно)))... ты просто герой)) я бы не смоооог)))
и достойное длинного коммента от автора самого лучшего произведения в истории сеть-литературы))))))
аааа, ну хоть при людях не стебись))))) пусть это будет нашим домашним прозвищем, ну?))))))))))))))
уруру :З
просто отлично!!!
Я прямо не знаю с чего начать. Пожалуй с атмосферы. Она просто невероятна. Я видела столько разных описаний Парижа, его неподражаемой магии, но твое – самое мне близкое. Это тот самый Париж, который я всегда мечтала увидеть. Безусловно, это цепляет. Плюс, опять же, в самом описании и города и мыслей Автора и всего происходящего. Описания, как бы это сказать… Умеренные наверное. Нет перебора с метафорами или сравнениями. Не знаю кому как, но я это очень ценю, потому что сама иногда не могу сдержать себя в рамках, и пускаюсь в бессмысленное описывание. А у тебя все чудо как красиво, и к тому же в меру. И дело не только в словах или образах, мне нравится то, как Автор представляет ту сторону Парижа, которая меня всегда пленила. Творческая его сторона, но не с туристической точки зрения, ни в коем случае нет, а как неотделимая часть города. Автор воплотил в себе все мои ассоциации с Парижем. У тебя вообще есть все, что я люблю в этом городе: вдохновение, творчество, романтика, мимолетные встречи, закаты и даже круассаны))
Очень интересна сама идея и способ ее подачи. Проза жизни с точки зрения Автора. Автора с большой буквы. Творческие люди видят мир по-иному и переживают все иначе. И настоящая любовная записка на бумаге, вместо компьютера или чего-то иного, показывает это лучшего всего. Красивый элемент, добавляет чего-то особенного. Мне вообще Автор нравится. Герой, как говорится, моего романа)))
Тут уже говорили, поэтому я не буду повторяться. Но ты молодец, так красиво удержался на грани.)) А самое главное, тебе удалось выразить задуманную идею, и сделать это так красиво. Но при том справиться со всем в желаемом объеме. Рассказ небольшой, но полный. Нет какой-то резкой угловатости, но и лишней накрученности тоже. Он так легко читается и действительно цепляет. Знаешь, он мне напомнил один из любимых рассказов Брэдберри «У нас всегда будет Париж». Воистину Парижская история, от и до. Обязательно утащу в цитатник
Спасибо, Макс!
похоже, в Париже мы и вправду любим одно и то же))
круто!
Lehanary, думаю, у тебя все впереди еще!)) ничего, что я на ты? Спасиба за отзыв)))