Дуэли, дуэли... Реэультаты!

[Maxim in love]

Итак, господа и дамы, почти все участники уже отстрелялись. И отстрелялись отменно. Кто еще не добежал, тот добежит, я верю. Посему, праздничное заседание Дуэльного клуба объявляем состоявшимся. Виват!
Я благодарю всех. Ребята, вы сделали мне отличный праздник. Честно, со своей ахтунговой организацией я такого не ожидал. Спасибо вам!
И, как результат, множество великолепных и разных работ. Буду сейчас перебирать и радоваться)) Ну, вернее, не с самой первой начну радоваться - она моя, но со второй точно
Наши ответы Чемберлену:
 Maxim in love Госслужба, отравительницы, престарелый, Жанр: фем-слэш (удружил Ежик-сан)
- Сестра, сестра!
Недовольно морщусь. И что надо этой курице? Прятаться поздно, вразвалочку ко мне уже несется сестра Филиппа. Она похожа на толстую наседку в своей черном балахоне, а ее круглые, расширенные сейчас в священном ужасе глаза только добавляют сходства.
- К нам едет его святейшество! Сестра Агнесса, представляете! Он будет здесь. Сам! Беседовать с матушкой настоятельницей!
Ха, вот это новости. Конечно, мы его ждали. Все сестры молились денно и нощно, чтобы почтенный епископ Антуан закончил уже свои амурные дела в столице и почтил нас своим визитом. А сильнее всех его ждал флакончик, припрятанный в потайном кармане под моим черным балахоном. Темно-красная жидкость, добавляется в вино. Сначала после него просто заболит голова. Потом мир станет расплываться, тело станет слабым и безвольным. А потом будет боль. Много боли. Я улыбаюсь сестре Филиппе.
Наконец-то ты к нам едешь, достопочтенный и светлейший епископ Антуан. Наконец-то, старый ублюдок, ты за все заплатишь. Ведь помнишь Рамона? Да, того самого Рамона. Маленького ангела с золотистыми кудряшками и ямочками на розовых щечках. Ты так любил целовать эти ямочки и пухло-красные детские губы. Ты, грязная скотина, недостойная жить. Ты погубил его, моего маленького брата, поклявшись моему отцу в свое время его защищать. И теперь все для тебя предрешено. Мои губы кривит улыбка. Да, ты не знал обо мне, потому я и жива. Внебрачная дочь, маленькая позорная тайна в благочестивой и порядочной семье. Но я была. Помните тот вечер, святой отец? Вы пришли к нам на бал. Помните ту девушку с длинными темными кудрями, которая протянула вам полотенце, чтоб вы могли отереть свой лоб? Нет, не припоминаете? А как ваш взгляд не отрывался от декольте моего платья? Темный шелк, глубокий вырез со шнуровкой. Хлесткая пощечина от отца после бала, как клеймо на моей щеке. И ваш взгляд. Шлюха. Так сказал мне отец. Такая же шлюха, как мать.
- Но за это ведь ты ее и любил, да? – я рассмеялась ему в лицо. Я смеялась, пока он бил меня. И он бил меня, пока не прибежал Рамон. Наш золотой мальчик, которого все обожали. Ему прощалось все. Даже то, что он останавливал занесенную для удара руку отца. Но я не любила его…тогда. Хотя позволяла утешать и осыпать мое лицо своими детскими поцелуями. Он почти боготворил меня, как какое-то немыслимое чудо, и это была моя месть отцу, горькая сладость перестоявшегося вина. Как сейчас помню… Рамон притащил мне бутылку из подвала. И старую отцовскую шляпу. И шпагу. Мы играли в храброго капитана и его верного помощника. Моя гигантская массивная кровать была кораблем. Балдахин – парусом, и мы сражались с Рамоном подушками. Я смеялась. Я его не любила? Нет, черт возьми, я его любила точно сильнее его матери, которая только и знала что свои вышивки да никому неинтересные наряды. Зачем? Ведь отец любил шлюх. Таких, как моя мать. Таких, как я. И однажды пробил мой час. Как смертный приговор, его изменившийся взгляд, блуждающий по моему телу, прикрытому только легкой рубахой. Он зашел пожелать спокойной ночи. И его остановил только приставленный к горлу кинжал.
Для меня все было кончено. Шлюхе не было больше места в приличном доме. По мне плакал только Рамон. Его ручки, обвивающие мою шею… его «не отпущу» - все зря. Не плачь, Рамон, ты же мужчина. Я гордо вскидываю голову и улыбаюсь ему сквозь слезы почти победно. Ты быстро забудешь злосчастную черноволосую ведьму, тебе дорога в столицу, в дом доброго епископа, а мне – в заброшенный монастырь. Похоронить себя заживо. Это звучало жутко. Мое тело никогда не знало ласки мужчины. Ничего, кроме собственных пальцев, пощечин отца и твоих поцелуев. Что было еще ждать от жизни? Мне восемнадцать лет. В моем возрасте уже положено иметь семью и мужа. Но кто возьмет меня? «Ты будешь моей. Я вернусь». – Мой смех в ответ. «Мой капитан..» - «Мой верный помощник». Твои глаза. Детские. Ясно-голубые…
Может, поэтому я заприметила ее? Ясно-голубые глаза ангела. Столько кротости и покорности своей судьбы. Почти ребенок, пятнадцать лет. Про нее шептались: дочь богатого наместника, красавица, к ее ногами было все… Выбирай, живи! Но эта кроткая овечка решила посвятить себя богу. Богу, который на нас даже не смотрит.
Я наблюдала за ней. Как она гуляла в монастырском саду, как ухаживала за огородом, словно обыкновенная простолюдинка. Я слушала тайком ее молитвы, когда она забывалась в священном экстазе. И меня сжигала злость. За мою загубленную жизнь, за лихорадочные жаркие сны, за каждое утро, соленое от моих слез. За письмо, которое пришло из столицы от Рамона… Он прощался со мной. Он не написал об этом даже отцу, только мне. Нет, он не наложил на себя руки. Спустя пять лет мой мальчик смог сбежать. С каким-то искателем приключений. Тамплиером? А они вообще есть? Я этого не знала, и меня грызут сомнения. Но он где-то. Где-то есть, если не соврал. Про отца я узнала позже. К нему пришли совсем скоро после бегства Рамона. Обвинение в ереси. Скорый суд. Красное зарево пожара над крышей нашего дома. Я не знаю, сожгли ли его на самом деле, но мне две ночи подряд снился костер. Я кричала во сне. Монахини шептались – одержима.
И тогда она стала приходить ко мне. Сначала просто сидела рядом и гладила по стриженым волосам кончиками пальцев, будто не решаясь коснуться. Потом стала говорить. И я слушала ее голос. Такой тихий, очень простой по звучанию, она не смогла бы стать певицей никогда, но было в нем что-то такое… Я сразу затихала. И засыпала, обняв ее колени. Анна. От ее одежды всегда исходил запах каких-то незнакомых мне цветов. Она все отрицала, говорила, что ей чужды слабости мирской жизни, но я знала, что это не так. Неразумный ребенок, который слишком заигрался в любимую игрушку. Достаточно было только потянуть за ниточку. В начале со мной говорила она, а потом… потом часами я ей рассказывала. Про моря, про скитальцев, про другие страны. Про брата Рамона, про отца. Про далекую войну, на которой мой отец повстречал мою мать. И она слушала. А потом плакала и убегала. Но однажды я удержала. Поймала за краешек черной одежды. Вытерла ее слезы…провела пальцем по дрожащим губам: чшшш! – это значило: «Не плачь», - так я делала с братом, когда он начинал плакать. Но с ней вышло иначе. Она вздрогнула…будто качнуло. Ее губы на секунду сильнее, чем надо, прижались к моей руке. Мой ответный жар. Я поняла сразу. Мое тело поняло само. Жар внизу живота, просто нестерпимый. Мои руки гладят ее лицо, то ли утирают, то ли размазывают слезы, которые уже потоком. Ее почти неощутимые поцелуи и испуганный взгляд. Мой язык, неуверенно проникающий в ее рот. Я об этом читала. Правда, там это делал мужчина. И еще... вот это, пальцами. Я ловила губами ее стоны. Ее всхлипы. Когда она выгнулась в последний раз, подчиняясь моему движению, я почти почувствовало все вместе с ней. Освобождение, легкость… и чувство власти. Так у нас появился свой секрет.
И, благодаря этому секрету, у меня теперь есть яд. Для епископа Антуана. Зачем? Ответ прост: мне так захотелось. И мне нет дела до последствий. Анна говорит, что у нее есть деньги, что мы сбежим. Вечером я украдкой, как всегда, пробираюсь в ее келью. Теперь моя Анна намного смелее, чем раньше. Ее губы виртуозно научились дарить мне наслаждение. Я почти забываю про слова сестры Филиппы и про епископа. Дожидаюсь, пока она, запыхавшаяся и горячая, устроится в моих объятиях, старательно избегая встречаться со мной взглядом. Я улыбаюсь, касаясь губами ее волос. Ее головка лежит на моем плече, так трогательно. Я чувствую себя сильной. И я почти ей верю. Но… вера, она ведь глупое чувство. Я шепчу ей на ушко слова, который могут стать для нас приговором.

 Ежик-сан - тигр, муза, бутылка, жанр: триллер (от Kellacat)
Олег положил руку мне на плечо.
- Ты останешься на ночь? – я прижалась щекой к его руке, было тепло и уютно.
Олег покачал головой. Я лишь теснее прижалась к нему, руки Олега укрывали меня от холода, тянувшегося ко мне из приоткрытого окна. Мне хотелось попросить Олега отложить все дела, и остаться со мной.
На кухне засвистел закипевший чайник. Олег вскочил выключать, а я встала, чтобы закрыть форточку. Из кухни крикнул Олег:
- Я навел нам чай.
От чашек поднимался густой пар, Олег сидел спиной к окну и улыбался, глядя на меня.
- Ты вся в солнце, - и правда, солнечные лучи падали на меня. Олег подул на горячий чай, прежде чем протянуть мне чашку. Я сделала несколько глотков и благодарно кивнула.
Неужели мы сможем вот так прожить целую жизнь? Неужели счастье это так просто?

Муза пришла, как всегда не вовремя, когда я уже провалилась в полудрему, перед глазами замелькали картинки, казалось, сейчас я услышу звуки, шорохи, запахи. Я попыталась не обращать внимание, зажмурить глаза покрепче и уснуть наконец, но Муза требовала пойти к ноуту.
- Час ночи, - обреченно пожаловалась я в пространство, открывая Word, - Час ночи, стерва, ты не могла прийти пораньше?
Муза хлопала кожистыми крыльями и, я уверена, ухмылялась. Строчки бежали по экрану, почти не задевая сознание, словно кто-то их диктовал. С каждым словом мне становилось все страшнее, в моей истории умирали люди, долго, мучительно, страшно – я слышала эхо их криков, видела как пальцы скребут пол, видела бурые следы крови и запах, я никогда не могла такого представить.
- Хватит! – сказала я, словно без этого не смогла бы остановить бегущие по клавиатуре пальцы.
– Хватит! – повторила я, потому что тишина вдруг стала соответствовать банальному эпитету «мертвая».
Я выключила Word, но не решилась выключить ноут. Свет экрана показался единственным огоньком в бесконечной тьме, руки судорожно сжались в кулаки и в холодном свете экрана они показались руками мертвеца.
- Глупости, - громко объявила я, - у меня просто слишком живое воображение. Олег завтра посмеется вместе со мной.
Имя Олега принесло покой и чувство защищенности, но мне показалось, за спиной у меня послышался тихий смех, я почувствовала движение воздуха, словно кто-то подошел ко мне и… почти коснулся моего плеча.
- Это невозможно, - получилось истерически. – Сейчас я обернусь и увижу, что никого нет.
Я не обернулась, я пошевелила мышкой, чтобы экран не погас. За окном шептал ветер, под окном кто-то разговорил, но я слышала только дыхание за моей спиной. Воображаемое дыхание.
Инстинкт кричал, чтобы я ни за что не оборачивалась. Я просидела всю ночь без движения, лишь когда рассвет осветил комнату, я разжала руки, пальцы болели, ноги тряслись.
- Боже, какая я идиотка! – я попыталась рассмеяться, но ничего не получилось. – Олег посмеется надо мной и будет прав.
Я оборачивалась медленно, в сердце занозой засел страх, краем глаза я увидела темное пятно.
- Это воображение, - голос дрожал, и я ничего не могла с собой поделать, - это воображение, это воображение. Просто выдумка! Слышишь, нервная идиотка?!
Когда я набирала номер Олега, у меня дрожали руки.
- Лана, что-то случилось?
- Нет, все нормально. Просто вдруг тревожно стало.
- У тебя какой-то странный голос. Ты заболела?
- Нет, Олег, все хорошо… - я собиралась попрощаться, когда почувствовала легкое скользящее прикосновение по лопатке по линии позвоночника. – Олег, я буду сегодня занята, не приходи.
- Ясно, - голос у Олега был напряженный, он, наверное, обиделся.
- Пока, - вместо прощания в трубке послышались гудки.
Как я буду после оправдываться перед Олегом? «Знаешь, мне показалось, что у меня за спиной стоит какая-то придуманная мной хрень. Очень страшная. И я побоялась, что она тебя убьет» - смешно. Должно было быть, но было до чертиков страшно. В ушах стоял шум, сердце истерично стучало о ребра, горло сдавило так, что я не могла сделать ни вздоха
Я вышла на улицу, солнце резануло меня по глазам, так что у меня выступили слезы. Аллея была полосатой, как спиной тигра: яркие оранжевые полосы света чередовались с темно-синими полосами теней, небо было светло-серым, одинокие прохожие смотрели себе под ноги. Мои страхи казались нелепыми и невероятными, я знала этот мир, в нем не было места фантастическому злу, этому миру довольно было убийц, насильников, грабителей.

«День полный мелких забот лучшее лекарство от нелепых страхов» - подумала я, выходя из офиса на свежий воздух. Но мысль вернуться в мою комнату, где в воздухе еще витает мой панический ужас, вызывала у меня отвращение.
- Ты сегодня какая-то странная. Что-то случилось? – За моей спиной стояла Алена, странная девушка, кажется, какая-то неформалка: вечно в каких-то мрачных одежках, волосы зачем-то выкрасила в черный, нацепила на себя налепые то ли амулеты, то ли еще что-то. А ведь симпатичная девчонка, но сама себя уродует.
Я не понимала, что заставило Алену подойти ко мне, мы не были подругами, всего лишь коллегами, так что покачала головой и неохотно ответило:
- Просто встала не с той ноги.
- Да ладно тебе, небось поссорилась со своим парнем. Зря ты все это близко к сердцу принимаешь, никуда он от тебя не денется, а если денется, то туда ему и дорога, - она говорила убежденно, напористо, мне подумалось, что ее наверно какой-то парень сильно обидел. – Нельзя столько нервов мужикам отдавать. – Алена раздраженно махнула рукой. - Ты со мной не согласна.
- Не согласна.
- Ну да ладно. Давай сходим куда-нибудь, выпьем немного. Согласна ты или нет, но выпить не помешает. Выплачешься, расскажешь свои беды и полегчает.
Что она могла знать, эта девчонка, не знающая жизни, которой не повезло с, наверняка, первым парнем? Но я согласилась, лишь бы не возвращаться домой.
Алена хотела нам взять нам пива, я уговорила ее взять бутылку вина. Алена много пила, не ограничившись одной бутылкой, и еще больше болтала, мне было за нее стыдно, но и бросить девушку в одиночестве я не могла. Закончилось все это тем, что мне пришлось вызывать такси и тащить ее к себе домой. По дороге она все повторяла:
- Не хочу домой, не хочу. Лучше к тебе, - как ни странно, это принесло облегчение, я все еще боялась остаться у себя в квартире одной.
Я сгрузила Алену, а сама вышла поставить себе чая.
Я услышала крик, долгий, дольше, чем жизнь. Я кинулась в комнату, но так и не решилась открыть дверь, я знала, что если открою дверь сегодня умрут двое.
Алена кричала, и кричала вновь, кричала, срывая голос, потом только выстанывала какие-то бессвязные мольбы, потом хрипела, хрипела, хрипела, хрипела…
Я сползла по стене вниз. Стена была холодной, холоднее льда – это я запомнила на всю жизнь
- Хватит, хватит, пожалуйста, хватит. Убей ее уже.
И хрип прекратился. Стало тихо.
Не знаю, сколько я сидела привалившись к стене, подняться не было сил. А когда встала, долго не могла решить, что мне делать, войти в комнату, где лежала Алена было выше моих сил.
- Напиши, - голос этого был тихим, почти нежным, почти мягким. Меня затрясло, но я повиновалась, я слишком хотела жить.
Я писала долго, откуда-то в голову приходили подробности того, что это сделало с Аленой, я не хотела этого знать. Вначале, потом меня захватил процесс, это было ужасно, но я думала только о том, что это будет моя лучшая история. Ее наверняка даже напечатают.
Я почувствовала, как он подошел ко мне, чувствовала его дыхание у себя на шее, теплое, легкое, едва шевелившее мои волосы. Он коснулся моих висков, слегка сжал, так что его когти оставили кровавые точки. Провел шершавым языком по шее, сжал зубы, легко он лишь прикусил мою кожу
Я не вздрогнула, я не вскрикнула, не обернулась, и это спасло мне жизнь.
Когда наступил рассвет, я все еще сидела у ноутбука, стараясь даже не дышать. Никто не сможет описать всепоглощающую радость человека, которому вопреки его ожиданию подарили еще один день жизни. И никто не сможет ее понять, кроме того, кто ее пережил. Я даже не смогла даже встать из-за стола, так и уснула опустив голову на клавиатуру. В этот миг я мечтала уснуть и не просыпаться никогда, чтобы этот кошмар не смог выдернуть меня из царства снов.
Проснулась я от отчаянного трезвона дверного звонка, за дверью оказался Олег. На его лице мешалась обида, раздражение и тревога.
- Что случилось, Лана? Я тебе звоню целый день, а ты не берешь трубку.
В голове было мутно, глухо и ни одной мысли, меня шатало и слегка подташнивало, язык еле заплетался:
- Я….
- Что с тобой? Ты заболела? – Олег всерьез испугался. – Надо было мне позвонить. Пойдем, я уложу тебя в кровать.
Он обнял меня, а потом, решив, что даже я не могу идти, подхватил меня на руки, и понес в спальню. Я просила его не делать этого, я просила его уходить, но он видимо решил, что это всего лишь бред.
В спальне тела не было. Но я заметила несколько черных пятен от крови, мне хотелось кричать, но страх лишил меня голоса. Я онемела и не могла даже предупредить Олега об опасности.
- Я принесу тебе термометр, милая. – Олег смотрел на меня с нежностью и тревогой, которая даже сейчас укутывала меня заботой и приносила облегчение. – Как же ты так? - Олег покачал головой, будто я была нашкодившей девочкой, а он моим старшим братом.
- Не уходи, - я попросила его, но он даже не обернулся. Может, не услышал.
Олег вышел из комнаты, и я знала, что больше его не увижу.
- Что мне с ним сделать, милая? – Обращение «милая» ударило больно, словно острой сталью. На мгновение мир укутался в черноту.
- Так что же?..
- Не убивай, - но в ответ мне послышался лишь смех.
- Не уродуй его лицо.
- Хорошо. Милая.
Я слышала все.
Все.
Я представляла, как это существо, запускает в Олега когти, между ребер, в живот, как рвет кожу, как отпускает свою жертву и смотрит с удовлетворением, решая что сделать дальше, а потом вновь принимается за работу. Я представляет это существо приникает губами к только что нанесенным ранам, проводит по ним языком, как смеется, в ответ на стоны и крики. Как рассекает шею, даря Олегу страшную «улыбку» от уха до ухо, а потом целует его.
Я ужаснулась, когда поняла, что печатаю все это, печатаю все, что представляю. А потом мне стало все равно, я поставило последнюю точку, сохранила документ, захлопнула ноутбук и пошла к Олегу.
Крови было много, я ступала в нее босыми ногами, но смотрела лишь в лицо Олегу. Оно было таким красивым, измученным, изломанным болью, криками, и все же прекрасным. Поцелуй получился легким, всего лишь прикосновение губ к губам. Я облизнула губы, стирая с них кровь Олега: горькая, соленая - вкусная.
Существо обняло меня за плечи, поцеловало мои плечи.
- Ты довольна? – засмеялся и добавил. – Милая.
Я думала о том, будет ли кровь этого существа такой же вкусной, как у Олега.

 Kellacat - метр, фуксия, взрывать, а жанр... флафф (от Denver_Frost)
Метр за метром я обхожу этот дом.
Метр за метром в свете полной луны...

Нет, пожалуй, все-таки месяца. Луна должна умирать – тонкой полоской, серпом, разрубившим наше недолгое счастье… а небо будет усыпано миллионами звезд. Да, это именно то – и светло, и в меру тоскливо.

Метр за метром я, как паук, сплетаю свою смертоносную сеть.
Тротил, динамит и остальное… для разрешения всех проблем. Все это везде – у двери, под крыльцом, за каждым ставнем и, конечно же, в водосточной трубе… Беспощадно и безнадежно – я вершу приговор убийце нашей прекрасной любви…
Сколько счастливых часов, сколько безумных ночей… Но, в мире нет больше НАС, а значит, и этому дому в нем тоже больше нет места.
Что остается, когда уходит любовь? Когда бьются сотней осколков остатки мечты?.. Только взрывать. Выжигать все воспоминания о тебе. Чиркну спичкой и подожгу фитили. Пламя взметнется прощальным, нет – погребальным костром. Красотаа…

Нет, пожалуй, это все-таки слишком опасно и, наверное, как-то немодно? Пусть лучше будет красная кнопка – сяду в машину, усмехнусь и, не дрогнув, не сомневаясь, нажму на нее. Да, это должно быть красиво.

Все будет гореть, пылать и греметь. А я… я смахну слезу со щеки и прошепчу:
- Прости, но ты сам виноват… Как ты мог? Так со мной поступить… сравнить с этой… ах, не могу.

Черт, стучит дверной молоток. Опять ты уже пришел извиняться…
Как тебе удается всегда прерывать меня на таких интересных местах? В прошлый раз, например, как раз когда кожаный хлыст по велению моей жестокой, но справедливой руки впервые поцеловал твою обнаженную спину…
Совсем не даешь помечтать.
Правда, тогда все закончилось в ресторане… ладно, еще были три магазина. И королевская оранжерея – ты подарил мне пальму и фикус. И заверения в вечной любви. Убедительные… ты это умеешь. Знал бы ты, как я люблю на тебя обижаться… а потом принимать извинения... Извиняться ты тоже умеешь.
Нет, но все-таки зря ты так рано явился. Хотя смотря с чем…
Не может быть - ведь это гибридная фуксия? О, как давно я об этом мечтаю!
- Я тоже люблю тебя, милый!

 Denver_Frost - 1) Жанр любой, но флафф и не ангст. Слова: зеленый, бордовый, бирюзовый. (от Berelyn)
- Мааааааааа! – капризный голос раздался откуда-то из-под прилавка, оттуда же высунулась любопытная физиономия будущего «перата». О грядущей профессии курносого ребенка мне поведал значок, изрядно ободранный, криво, но уверенно приколотый к кривой же, хоть и весьма грозной бандане. – Ма, я себе мантию нашел!
И выволок из укрытия отрез совершенно кошмарной бордовой ткани. Обстоятельность, с которой он заматывался в нее, мне немного напомнила тебя… но! это не значит, что по прочтении ты обязан будешь швырнуть в меня мысленно тапок! Обстоятельность – это хорошо. А вот матери его, видимо, так не показалось. И правильно сделало, в общем-то. Не имею понятия, откуда курносое чудо вырвало «клок», но вырвало оно его весьма неровно. Мы с женщиной онемели первыми, потом заткнулся весь магазин, а необыкновенный парнишка вытащил из-за пазухи десертный нож. Им, судя по всему, «операция» и была проведена. Зеленая ручка с белой надписью «Флагман» рассказала мне одним своим существованием историю воровства сего столового прибора и резон этого самого поступка. «Флагман». Эх.
Секунд сорок в магазине была тишина, на фоне которой блистал юный «перат», а его матушка оттеняла славу сына тихим мычанием. Как выяснилось, она заикалась, пытаясь произнести одно маленькое, уменьшенное и обласканное:
- Масенька… Мася, какого… - три вдоха, глубоких и обстоятельных (это, видимо семейное качество), и, наконец, над залом разнеслось тихое, но грозное: - Максим, объяснись.
Если честно, здесь испугался даже я. А вот мальчишка не струсил. Гордо вскинул голову, с вызовом глянул на окруживших сцену действия плотным кольцом покупателей, и выдал:
- Мне, маменька, играть. Я нашел то, что нужно. Платите и пойдем!
Развернулся и по коридорчику из людей, прилавков и рулонов ткани гордо утопал на улицу. Один. «Маменька» в момент подошла, кинула мне три бирюзовых купюры, вылетела пулей за отпрыском, а торговый зал грянул. Ржали долго и все, включая меня, поэтому, когда до меня дошло, что за «порчу» мне заплатили, как за весь отрез, пить боржоми было поздно.
Собственно, вся история. А вчера вечером ты приляпал на этот грешный холодильник фотографию своей семьи. С которой мы сегодня идем знакомиться. И я вот, каюсь. Просто, чтобы ты знал, милый, за что мне вечером нужно не забыть краснеть.
Теперь холодильник открой, там сок стоит и салат. На работу возьми контейнер, разогреешь, поешь. И заедь за мной вовремя! Ну блин, пожалуйста, хотя бы сегодня! И цветы купи.
Целую, Тим.
з.ы. у тебя классный брат! обстоятельность из лав, бэйби!

 Denver_Frost - 2) психоделический ФЛАФФ без стеба, Слова... Перхоть, мусоровоз, ружье. (от Рыжа)
Он проснулся случайно. Солнечные лучи давно вольготно устроились на всех ровных и не очень поверхностях комнаты, теплый ветер трепал нежно-кремовую занавеску, на часах был всего полдень, а он вдруг взял и проснулся вместе с маленькой и такой же флаффной сонной мыслью: «Одиноко». Одиноко было уже давно, но впервые какое-то чувство, а уж и подавно такое рутинное, заставило Рика проснуться в столь ранний час. А ведь с вечеринки парень пришел не раньше обычного, в самом начале утра.
Голова, располагающая всего одним, и то весьма безрадостным суждением, тут же заполнила кучу пустого пространства болью, что не улучшило расположения Рика. За окном прогрохотал цепью по чуть растрескавшемуся асфальту мусоровоз. Почему-то именно по растрескавшемуся и именно мусоровоз. Странная уверенность в фактах после бессонной ночи…
Смс. «Вчера ты был великолепен, парень». Очередное.
Бледный, синеглазый мальчик фиялка сжался под одеялом и привычно пошарил ладонью рядом. Не найдя никого (и это тоже «привычно»), он коснулся виска.
Постепенно, пытаясь избавиться от надоедливой боли, маленькая и уже вполне проснувшаяся мысль по имени Одиноко призвала на помощь товарищей фактически титулованных и незаменимых: миссира Пойти в Душ и сэра Вкусный Завтрак. И еще одну, такую же маленькую, как она сама, но более конструктивную и приземленную. Гулять. Гулять была славной толстушкой, а главное – самой мудрой из всех: она жила с мальчиком лет под двадцать, а титулованные господа посещали голову Рика пусть и регулярно, но всего с десяток лет.
- Да. Гулять. Решение на раз…
Вот и сейчас мудрая госпожа, от которой, как от перхоти, избавиться почти нереально, одержала разгромную победу, но, поразмыслив, все же пропустила вперед Пойти в Душ.
Одевшись после контрастного, Рик вышел из дома. Ключи, мобильный, сумка, плеер… Все забыл? Молодец. Ладно. Деньги-то с собой? Тоже нет? Значит, сэр Завтрак ждет.
«Дурная голова ногам покоя не дает». А в голове – мысль. И вовсе она не дурная - мудрая… Не дурная, сказал! Поздно. Обиделась. Ушла.
- Рикки-бой! – мимо пронесся вихрь из разноцветных пятен, остановился рядом и обеспокоено уставился на не выспавшегося, слегка помятого и упорно старающегося принять хоть какое-то решение взамен покинувшей леди мысли парня. – Рик, ты чего? Все в порядке?
- Да, Сидни. Все хорошо, - Рик качнулся вперед и прижался лбом со все еще влажными волосами к плечу вздрогнувшего от неожиданности парня. – Все хорошо, Сид, мне просто одиноко. И я так больше, вроде бы, не могу.
Слова звучали глухо и, казалось, исходили вовсе не от Рика, проматывающего наследство со скоростью, доступной мало кому, и с размахом, который не снился уже около пяти десятков лет маленькому полупровинциальному городу. Даром, что столица штата…
- Сид, спаси меня, а?
- Иди в свою убогую задницу, Рикки, - голос Сида звучал немного напряженно, но в меру весело. – Хотя… У тебя же столько новых мальчиков теперь… можешь сходить в них.
Нет, слова не звучали пафосными пощечинами зарвавшемуся миллионеру. Они просто были советом одного старого друга другому старому другу, между которыми давно потерялась грань под названием «уже любовь».
- Ты хоть завтракал?
- Неа.
- Много выпил?
- Угу.
- Трахался? – голос не дрогнул.
- Угу, - не подозревая о ловушке, отвечая честно… и вскидываясь, испуганно расширенными зрачками вглядываясь…
- Да ладно тебе. К врачу только сходить не забудь, ок? И в дом пошли. Позавтракаем. Глазунью и тосты?
- Да, Сид.
Готовят. Оба следят с затаенной нежностью за движениями рук, пальцев, оба замирают на секунду, когда тостер, словно ружье, выстреливает поджаристыми ломтиками хлеба… И оба боятся слишком открытых глаз. Слишком долгого контакта. Малышка-Одиночество кричит что-то невразумительное, то и дело толкает Рика поближе к теплу и ласке… А Сидни усиленно делает вид, что ничего нет, не было, не будет…
«Друзья иногда все-таки чертовски толерантные свиньи».
- Сидни.
- А?
- Давай я тебя поцелую? – серьезно, нахмурив брови, сосредоточенно куснув нижнюю губу.
- Ну поцелуй. А кому от этого будет легче?
- Мне.
- А мне?
- Останься?
- И завтрак тебе готовить, мистер богатая задница?
- И завтрак. И обед тоже…
- К врачу сходи сначала.
- Противно?
- Да нет. Дурак ты, Рикман.
- Не дурак.
- Дубина настоящая. Поешь сядь.
- А поцеловать?
- Потом.
- И трахнуть тоже?

 Incorrect~ - зоопарк, сторож, ночь. Жанр? Да любой, но только без МПРЕГа (от Shakret)
- Темной, темной ночью…
- Либо ты заткнешь, либо…
- По кладбищу, по кладбищу, - как ни в чем не бывало, продолжал заунылый голос, - идем мы в зоопарк…
- Бля! Рома! Ну сколько можно?! – усталый, громкий вздох. – Я ведь сейчас развернусь и уйду…
- Иди…
Еще один вздох и шаркающие шаги. Рядом. Не ушел.
- Там радостно нас встретят забавные животные, забавные животные и сторож злой Иван. И будет всем нам весело, и будет всем нам весело, мы будем танцевать…
- Хватит. Пришли уже…
Двое парней остановились около кованых ворот, которые сейчас в ночном полумраке выглядели не так приветливо как днем, и, обернувшись по сторонам, чтобы удостовериться, что на улице больше никого нет, стали пролезать через прутья.
Оказавшись на территории зоопарка, Роман закончил, все тем же тихим голосом:
- А после так же весело мы будем умирать…
Они с самого начала знали, на что идут. Рома, несмышленый, глупый мальчик, проигравший слишком большую сумму не тем людям, теперь должен был выкрасть тигренка, который совсем недавно появился на свет… А Миша, Миша просто шел за Романом... Как ходил и спасал много раз до этого, но сейчас…
***
Из сводки новостей:
«Вчера ночью была совершена попытка украсть уссурийского полуторамесячного тигренка. Преступник задержан, им оказался девятнадцати летний Михаил Алексеевич (фамилия в виду следствия не раскрывается). Мотивы преступления выясняются. Известно лишь одно, что преступнику предъявлено обвинение со сроком лишения свободы до…»

 Shakret - Ночь, фонарь, аптека Жанр: флафф (от ~Little Fox~)


 ~Little Fox~ - Смазка, призрак, кладбище. Жанр: юмор (от oxapa)
У Славки была одна заветная мечта. Он с детства мечтал увидеть призраков. Хотя бы одного, хотя бы самого завалящего, только настоящего! К своим 13 годам он успел перечитать практически всю существующую о них информацию и абсолютно помешаться на этих загадочных полупрозрачных существах. И вот сейчас мальчик уже два часа как ходил по кладбищу, оставляя за собой поблескивающий маслянистый след. Было прохладно и призраков поблизости не наблюдалось. Слава зевнул, прикрыв рот ладонью, и, поморщившись, злобно подумал: «Убью завтра Игоря, сказавшего, что призраков привлекает запах смазки!»

 oxapa - утро, ветер, яой; жанр - флафф (от Валенок-сан)
Опять всю ночь работал... Ну и кто в этом виноват?.. Правильно, я сам. Надо было все-таки взять себя за задницу и сделать этот проект еще неделю назад, но нет, я все тянул и тянул… И подобное происходит не впервые.

Шесть часов. Пора бы уже собираться на работу. Хоть и знаю, что тебя утром не добудишься, и ты уже привык к таким моим ночным посиделкам, все равно стараюсь не шуметь. Сколько мы уже тут живем?.. По-моему около трех лет, на первых порах на нас все дворовые бабушки косились, а сейчас вроде бы и привыкли, мы теперь стали чем-то вроде местной достопримечательности…

Ты сейчас такой теплый и уютный, обнимаешь во сне кота, хотя каждую ночь отправляешь его в полет прочь с кровати, а утром обнаруживаешь это мохнатое чудовище у себя под боком. Помню вечер, когда принес котенка домой, была уже поздняя осень, и мне стало жаль этот дорожащий комок шерсти, который, казалось, может легко унести ветром. Ты только нахмурился и сказал, что за животным убирать не собираешься и если я намерен его оставить, то должен это вымыть и продезинфицировать. Царапины на руках заживали долго, но это того стоило и вот уже больше года Яой живет у нас. Странную кличку коту придумал я, животное оказалось породистым (русская голубая) да еще и мальчик, дабы долго не мудрить назвал его Аои (голубой). Окончательный вариант - это уже твоих рук дело.

Как я тебе сейчас завидую, утро, а ты себе спокойно спишь, и тебе не надо ломиться через весь город на работу, еще и дождь на улице. Хоть я и люблю дождь, но не в середине декабря. Все взял… ключи… мобильный… перчатки. Теперь можно идти, только вот поцелую тебя…
- Я на работу, люблю тебя.
И сонный голос из-под подушки:
-Угу, удачи…

 WinterBell ром, стигмата, ход. жанр - ангст (от Денвера)
Хитрый ход

Хитрый ход. Не знаю, как вернее назвать Кирхнера – старый праведник, старый нечестивец, или старый пройдоха – но это был хитрый ход.

Дни для меня всегда, даже зимней порою, тянулись дольше, чем ночи – потому что днем мне приходилось ждать, и только в поздний час, когда все погружается в сон, пробираться в сад Кирхнеров, под окно Магнуса. Ночи всегда были стремительны и ослепительно ярки. Да только из нас двоих я один был ночной птицей, а Магнуса предназначили свету и дню.
Все чаще и чаще он уклонялся от моих рук, отводил глаза. Все чаще слышался шепот «не надо… грешно…». Свет отнимал Магнуса у меня. Я притаскивал Магнусу заморские диковины, привезенные друзьями – сам-то я давно уж не выходил в море, ни один якорь не удерживал у берега так надежно, как мысли о Магнусе. Я допытывался, не грозит ли ему кто – весь город знал, что его отец при рождении его дал обет посвятить меньшего сына Богу. Я искал на теле Магнуса следы побоев, думая, что это семья принуждает его подчиняться отцовской воле.
Ха. Старый Кирхнер был не так прост.
Слух о том, что на теле Магнуса Кирхнера проступили стигматы, несся по городу, как ветер, и я бежал этому ветру навстречу, сам не помня себя, но уже понимая, что я проиграл.
Магнуса вели от ворот к карете двое людей в церковном облачении, позади шел Кирхнер, старый лис. На Магнусе не было рубашки, и медник ахнул у меня над ухом:
- У ребер, точно! Как в нашей церкви на витраже!
Магнус скользнул по мне взглядом, но меня не увидел – ни я, ни что иное в этом мире уже не значили для него ничего. А потом ни его, ни церковников, ни Кирхнера с его благочестиво поджатыми губами не осталось – лишь пыль, поднятая колесами умчавшейся кареты, и я, на коленях, в этой пыли.
Когда вечером, после долгих часов блужданий, я, подняв голову, увидел перед собой его дом, во дворе плакала служанка-прачка. Она в ужасе разглядывала руки: покрасневшие, кожа в нескольких местах слезла до мяса. Рубаха Магнуса лежала у ее ног.
Я тем же вечером показал аптекарю эту рубаху с пятном, которое девушка так и не успела отстирать. И он сказал, кто покупал у него эту едкую смесь, безвредную для ткани, но грызущую живое тело.

И дни, и ночи тянутся теперь равно долго. А может, и не тянутся вовсе. Уже давно я меряю жизнь морскими милями да бутылками рома.
Вот и еще одна бутылка позади. Та рука, которая швырнула ее сейчас за борт – это то самая рука, которая нынче утром на дымящихся руинах кто-знает-в-чью-честь-названного монастыря перерезала глотку ее настоятелю.
Во славу невесть когда бог знает где оставшегося брата Иеронимуса, в миру Магнуса Кирхнера. Аминь.

UPD!  Валенок-сан поле, кеды, рельсы, жанр: романтика. (от WinterBell)
Ромка

Осень уже почти совсем вступила в свои права. Во всяком случае, тебе, чтобы идти по своей любимой тропинке, срезая тем самым порядочный угол, приходилось разгребать листья ногами...
А ведь октябрь только-только начался!
Впрочем, нельзя сказать, что тебя это расстраивало. Просто...
Осень неизменно приносила с собой тоску. По уходящей зелени. Больше не по чему ты не скучал, будучи натурой в целом оптимистичной.
...Увлекшись ковырянием в листьях носком кроссовки, ты не заметил, как добрел до железнодорожных путей. И не только добрел, но и споткнулся о шпалу. Ты всегда спотыкался об эту шпалу и даже не удивился в этот раз; зато очень удивился тому, что нашелся встречный "споткнувшийся". Поймал это странное хрупкое существо (то ли мальчик, похожий на девочку, то ли девочка, похожая на мальчика...) и почему-то тупо уставился на фиолетовые с белым кеды.
- Спасибо, - пробормотало оно тебе в шею, силясь принять вертикальное положение. Ты выпустил его (ее?) с некоторым опозданием.
- Не за что.
Оно уже успело отойти дальше и почти перешло железнодорожное полотно, когда ты вдруг обернулся:
- Хочешь, я тебя провожу?
Оно тоже обернулось, хотело уже что-то ответить - но наступило на шнурок и чуть не упало. Ты сам не понял, как оказался рядом, как успел подхватить... Оно сдуло челку - длинную русую челку - с лица и чуть улыбнулось, ослабив хватку на твоем плече:
- Буду рад.
"Все-таки мальчик", - простодушно удивился ты, без особых церемоний подхватывая существо на руки. Куцая косичка (и как ты ее сразу не заметил-то?) мазанула по руке пушистым хвостиком, и стало отчего-то смешно. Мальчик только пискнул, но не стал вырываться, а обхватил тебя за шею и прижался щекой к твоей груди, щекоча ключицы челкой. Ты улыбнулся ему в макушку.
- Куда?
Он сказал, куда.
И ты пошел.
Ты не обращал внимания на взгляды встречных прохожих, но, наверное, немало было в них удивления... У тебя перед глазами все мелькали его фиолетовые кеды.
Осеннее солнце мало грело, зато золотило русые волосы этого мальчика в фиолетовых кедах. Он был совсем легким, и ты мог идти бесконечно, но в один момент он чуть сжал твою шею:
- Хватит.
Ты спустил его с рук, только теперь обратив внимание на то, что вы почти вышли за черту города. Хотя ты шел именно туда, куда он указывал...
Перед тобой расстилалось поле, уходящее в закат. И трава на нем сияла так же, как волосы этого мальчика. Где-то на периферии зрения были дома, но ты видел только поле.
- Спасибо, - чуть улыбнулся он, сунув руки в карманы. - Дальше я сам.
- Ага.
Надо было идти обратно, но ты почему-то хотел остаться. Мальчик тоже стоял, нахохлившись на ветру, и смотрел на тебя, и косичка его моталась где-то за плечами, не имея сил устоять под холодными порывами. Ты смотрел на него, как будто силясь запомнить, но ты не думал об этом. Ты просто смотрел.
- Меня Рома зовут, - сказал вдруг он, склонив голову к плечу.
- Сергей.
- Зайдешь на чашку чая?
- Давай.
Теперь он развернулся и пошел. И ты пошел за ним.
Просто пошел. Не думая ни о чем, ничего не понимая...
Просто... Осень, она ведь такая. Когда природа умирает, хочется делать всякие глупости... Например, ходить в гости к совсем незнакомым мальчикам.
Ты улыбнулся.
Осени. Золотому солнцу. Русой косичке и фиолетовым Роминым кедам.

запись создана: 28.12.2009 в 02:47

@музыка: тишина, мррр)

@настроение: ночной позитив)))

@темы: Библиотека моего притона, ориджи других авторов, ориджи от Maxim, дуэльный клуб, праздник-празник, подарки мне-мне-мне, коллаж

Comments

[Incorrect~]

Maxim in love сиквел? если только будет свободное время и свободные мысли

[Maxim in love]

Incorrect~ значит заметано!