Добро пожаловать, ~s.t.e.r.v.a~!

Рад приветствовать в моем притоне...

@темы: приветствие новых пч

---

Влюбленный Максим: Новый Год, NC-17

Название: Влюбленный Maxim…
Автор: Maxim
Бета: Ирэн (в гробу меня видала, просила указать)
Рейтинг: NC-17
Пейринг: ээээ…(краснея)
Жанр: romance, юмор, ангст
Саммари: Немного насилия и крови (в начале), немного любви, стеба и суицидных мотивов. Все живы, если не здоровы…
Размещение: спросите у меня, благо далеко ходить не надо.
От автора: Это последняя часть цикла, поэтому она получилась длиннее предыдущих. Посвящается всем прошедшим праздникам, неистовым и беспощадным.
Остальные рассказы цикла: www.diary.ru/~silverstyle/p58844986.htm#more1
Новый Год
Стынут губы холодом обид,
Знакомые слова непонятны стали.
Кто-то вспомнит, а кто-то не простит,
А время отзвонит в колокол хрустальный.
Андрей Державин

И вот опять, как в самом начале, я сижу на подоконнике. Окно таки открылось до конца: надо было только открутить пару шурупов. И ву-а-ля: я удобно располагаюсь в окне четырнадцатого этажа с ноутом и бутылкой шампанского. Внизу лежит мой город. А я смотрю вверх, в темноту, выискивая на небе звезды. Пью. Сегодня можно, ведь праздник – Рождество. За это грех не выпить. Я сижу, глотаю снежинки пополам с сигаретным дымом. Шампанское кружит голову: хочется стать легким, воспарить, унестись в темноту, станцевав напоследок со снегом.
В моей квартире темно, только елка мигает гирляндами. Я в сотый раз слушаю, как Меладзе поет: «сказки краткая глава, ночь накануне Рождества…». Слушаю и не плачу. Потому что сам прогнал. Да, это я прогнал Пашку. Удивлены? Правда, он еще об этом не знает… Но все его вещи уже аккуратно расположились на пороге - я таскал целый час. Бросал вперемешку одежду, парфюмерию, документы – все очень хорошо поместилось в мусорные мешки. От хлама надо избавляться. Меня не волнует, что он скажет, когда, заходя в квартиру, вступит в свое имущество. Плевать, что вся прихожая провоняла его разбившимся одеколоном… Я ненавижу этот запах, потому и открыл окно. И теперь сижу на подоконнике с шампанским. Мне хорошо и весело. И совсем-совсем не холодно. Словно гора с плеч: я свободен. Хочется проорать это в небо так громко, чтоб слышали даже звезды. Я свободен, и я не прощу. Никогда. Пусть не возвращается…не жду совсем. Только где-то в глубине души странно: ожидалось, что все испорчу я. Так было всегда. Но не теперь. А он даже не позвонил, чтобы объясниться. Делаю глоток, смакую на языке вкус маленьких шаловливых пузырьков. На секунду возвращается ностальгия: вспоминаю, как он снимал меня с этого окна в ноябре, когда я вдохновлялся для какого-то рассказа, как мы потом дрались, как мирились, как ездили прошлым летом на дачу к его семье, как он долго и постепенно внушал веру в нас. Не прощу. Никогда. А ведь все начиналось так хорошо…
Всего лишь неделю назад я несся по Выборгскому шоссе в Финляндию, где мы собирались встречать Новый Год с Пашкиными друзьями. Смотрел в окно на проносящиеся ели, на песчаные холмы и думал о том, какой устроенной стала моя жизнь. У меня есть парень, о котором можно только мечтать, и сейчас я утопаю в кожаном сиденьи его джипа, рассеянно переключая радиостанции в поисках новогодних песенок. В багажнике едут лыжи. А еще три ящика мандаринов и пять коробок с шампанским. Неплохо, в самый раз.
Впервые я буду встречать Новый Год за границей, а не в каком-то замшелом питерском клубе. Мы будем гулять до утра, пускать фейерверки, варить глинтвейт и обязательно прокатимся на санках, запряженных оленями. Пашка мне обещал. А потом будет сауна, ночь (вернее, утро) любви, игра в снежки, и еще он обязательно поставит меня на горные лыжи. От последних мыслей становится немного страшновато: физкультура для меня закончилась в десятом классе школы, то есть в прошлой жизни, но хочется верить в лучшее. Это будет самый незабываемый Новый Год в моей жизни!
Победно улыбаясь, смотрю на Пашку: хорош, блин. Ну что тут сказать еще? И ему безумно идет новая зимняя куртка. Я даже смог дать на нее денег: мой тут целый рукав. Я горд и счастлив. И когда-нибудь обязательно разбогатею. И сверну вон те горы… Короче, настроение у меня было отменное.
Ловлю на себе Пашкин взгляд:
- Что ты елозишь задницей, горе? Собираешься протереть сиденье? Еще 100 километров - и мы, считай, на месте.
От этой информации хочется нетерпеливо повыть, но он смотрит так нежно…
- Паааш? А тебе делали когда-нибудь минет за рулем? – Тянусь к нему, насколько мне позволяет ремень безопасности, кладу руку на ширинку.
- На скорости сто пятьдесят километров?
- Ты можешь сбавить…
- Угумс. А давай вообще остановимся, Максимка? Только Новый Год ты встретишь вон в тех милых придорожных кустиках. Ты же любитель экстрима! – Я сердито пихаю Пашу локтем в живот, слушаю возмущенные возгласы и, устыдившись, целую в ушибленное место через свитер. Он довольно кряхтит, отрывает руку от руля, чтоб взъерошить мне волосы:
- Давно бы так.
- Что? А я разве не хороший? – Эта скотина только усмехается в ответ, явно нарываясь на новый акт насилия.
Так мы и не заметили, как добрались до цели. Уже смеркалось, но даже в темноте все было потрясающе красиво: маленькая деревушка, украшенные новогодними гирляндами домики, замерзшее озеро и пологие снежные склоны. Я полюбил это место моментально.
- Вылезай, Макс. Приехали, – Пашка сгреб меня в охапку, не давая последовать предложению. Все-таки он отменно целуется. И не только… Но, увы: хлопнула дверь домика, напротив которого мы припарковались, и, обернувшись, я увидел спешащую к нам улыбающуюся Светку.
- Пашка! – Не успел мой бойфренд выйти из машины, как на его шее оказалась радостно визжащая девчонка. Мне оставалось лишь растянуть сморщившееся, как от зубной боли, лицо в приветливую улыбку.
- А ребята уже салаты режут, мы по округе проехались, купили местных пирогов в кондитерской – такая прелесть, а еще «новенький» Сашка ушел уже наверх с Анжелкой! Бесстыжая, ей лишь бы…
- А мы тоже кое-что привезли! – Паша все-таки оказался вынужден прервать этот поток красноречия. Он нажал кнопку для открытия богажника и отступил в сторону с очень многозначительным выражением на лице. Я заткнул уши, и как раз вовремя. Увидев шампанское и мандарины, Светка завизжала так, что впору помереть на месте. Правда, поскольку ее настроение от просто прекрасного стало зашкаливать за «охуенное», она таки повисела и на моей шее.
- Как у тебя дела, Максим? Как универ? – Милостиво осведомилась Светик. Пашка, видя мое лицо, ответил за меня:
- Он молодец, все сдал! – Гордость, которая прозвучала в его голосе, растопила мое холодное черствое сердце. И я довольно пробурчал, завернувшись в привычные теплые объятия:
- И хвосты все сдал. – «Ой, какие камушки на дорожке интересные, надо их посмотреть. Ага. И пересчитать. Тогда я, может, выдержу…», - Светка снова сжала пальцы на моей многострадальной шее, причем так сильно, что я невольно усомнился в доброте ее намерений. Меня спас чей-то незнакомый голос…
- Светлан, тут помощь моя нужна? – Получив свободу, я без особого интереса повернулся посмотреть, кто там. Очередной «Сашка» какой-то там Анжелки?
Парень оказался красивым. Не в моем вкусе, я люблю брюнетов, но аккурат в Пашкином – блондин. Приглядевшись, понимаю, что крашеный, но очень дорого и красиво, так, что и не определишь сразу. Это плохо. Может, он обычный модник… Стоп, о чем я думаю? Бред.
- О! Конечно помоги! – Светка в очередной раз подпрыгнула на месте, но ни на ком не повисла (прогресс, бля):
– Стасик, это мой лучший друг с детства Паша. Я тебе про него рассказывала, - при этом мне померещилась какая-то многозначительная пауза… Паранойя? У меня? Хех, не смешите мои тапочки, они и так веселые. Просто я устал, и надо уже, наконец, выпить. - А это Максим. Мальчики, это Стасик! Вы обязательно должны подружиться, - голос понижается до заговорщицкого шепота. – Он ведь как раз по вашей теме…
Натужная улыбка сползает с лица. Меня начинает колотить. Сука. Если б не Пашкины руки на моих плечах, вцепился бы ей в лицо. Вспоминаются лицемерные «ой, Паша, тебе так повезло с Максом» и «вы такая красивая пара» на отмечании его Дня Рождения. А все потому, что незадолго до праздника всем популярно было разъяснено: мы вместе, и те, кому это не нравится, могут смело забыть наш адрес, номер телефона и вообще, как кого звали.
- Очень приятно, - Стас улыбнулся немного смущенно, словно извиняясь за Светкину бестактность, при этом на его щеках заиграли ямочки. Блядь. И смотрит он только на Пашу. Протягивает ему руку для пожатия.
Я вырываюсь из Пашкиных объятий и, не сказав не слова, несусь в дом. Пусть еще радуются, что все живы. Пока.
В доме царила предпраздничная суета: девчонки резали на кухне оливье, парни довольно бездарно и косо украшали окно гирляндами, кто-то пытался отцентровать вечно косую искусственную елку (это притом, что во дворе стоит настоящая). Какой-то дурачок жег раньше времени бенгальские огни и бегал, пугая искрящимися палочками не менее глупых девчонок. Короче, в воздухе ощущалась атмосфера праздника, а глазу представился разгром, которому позавидует палата любой психушки. Стоит ли говорить, что реакция на меня у Пашкиных друзей вышла самая неадекватная? Они мне обрадовались, причем, совершенно искренне. От этой аномалии я впал в легкий ступор, но от сердца чуть-чуть отлегло. Может, и зря я так, не разобравшись. Ну, бывает, залетный гей в компании. Одинокий. Велика важность. Интересно, а кто его пригласил?
Я улыбался, принимал приветствия, обнимался, даже вызвался помочь придуркам с гирляндой и немного исправил это уродство. Вышло вполне даже мило.
Пашка в начале бросал на меня удивленно-обиженные взгляды, бегая мимо с ящиками шампанского и мандаринов в сторону кухни, но потом оттаял, видя, что я ему улыбаюсь и больше не сержусь непонятно за что. На самом деле я улыбался, наблюдая, как бегает следом за ним Стасик, нагруженный выше крыши. Парень, конечно, повыше меня ростом и в плечах пошире, явно качается, но потянуть Пашкины нагрузки ему тяжеловато – так и до Нобелевской премии за первого родившего мужчину недолго… Смеюсь, мне весело и хорошо, и нафиг послана противная Светка. Дура она, и парень ее бросил. Я почти жалею на минутку, что лишен наслаждения кидать таких противных девиц. Ничего, будем надеться, не переведутся без меня герои. Ослепительно улыбаюсь Светке, она чуть не въезжает в косяк, пялясь в ответ.
Постепенно приготовления к празднику заканчиваются: народ бегает, накрывая на стол, девчонки постепенно утекают переодеваться, кто-то уже тянет заунывное «надо поспать перед ночью». Я тоже ищу взглядом Пашку. Мы ведь даже нашу комнату не успели посмотреть! Мой чемодан, скорее всего, доставлен на место, осталось только выяснить, где это самое место находится. Поднимаюсь на второй этаж и начинаю наугад открывать все двери подряд. Это оказалось так весело! «Упс, извините, я не знал», «Ой, а вы вместе, ну-ну», «ах, вы шалунишки» и так далее и тому подобное. Вслед мне летели тапки, мат и поздравления с Новым Годом.
После четырех неудачных попыток я, открыв очередную дверь, увидел раскинувшегося на кровати спящего Пашку, слава Богу, в одиночестве. Впрочем, умиленно полюбовавшись на эту картину, я тут же решил исправить в корне неправильное положение вещей. И мне нисколечко не стыдно беспокоить уставшего парня, который таскал ящики, потом лыжи, потом мой чемодан и наверняка еще двигал мебель в гостиной. Нифига, отдохнет потом, пока я буду курить. С этими радужными мыслями я аккуратненько прикрыл дверь, разулся и на цыпочках подкрался к кровати. Теперь надо осторожно заползти, уютно устроиться у него на животе и провести языком от нижней губы к верхней, прикусить, потянуть.
- Мммм! – Этот грубиян попытался повернуться на бок, чуть не спихнув меня при этом на пол. Разозлившись, я сразу полез расстегивать ему джинсы, и тут же моя рука была задержана на месте преступления и прижата большой ладонью. В этот момент меня посетило чувство настоящей гордости за Пашку: вот пример истинного семьянина, который даже во сне на страже и никому не позволит посягнуть на свою честь. Его длиннющие ресницы дрогнули, он удивленно воззрился на меня:
- Максим? – Голос хрипит со сна. Мм-м-м! Обожаю… - Ты что делаешь? – Я чуть сам не падаю с Пашки. Нет, ну, какое же он у меня все-таки дерево временами!
- Мандарины ищу! – Огрызнулся я.
- А-а, понятно, – он зевает. – Они на кухне в ящиках рядом с холодильником. – И утыкается в ладонь с явным намерением продолжать спать дальше.
Естественно, такой подлости я вынести не смог. Оседлав для удобства жертву, начал издеваться: прижимать уши к голове, оттягивать щеки, дуть в нос – спустя секунд десять стараний, я оказался подмят почти стокилограммовой тушей, причем, этот гад даже не потрудился перенести часть веса на руки! Впрочем, он должен был чем-то отбиваться от моих попыток его стукнуть. Наконец, от его тяжести мне поплохело настолько, что я успокоился. Почувствовав это, Пашка немного отстранился.
- И что мне с тобой делать? В проруби утопить, чтоб не мешался? – Его голос звучит спокойно и миролюбиво, без всякой угрозы, но я знаю: одно неверное слово, и меня ждет холодный душ, поэтому делаю большие глаза:
- Паш, поцелуй меня лучше.
- Я устал и хотел отдохнуть. Помнится, это ты мне советовал взять еще парочку лишних ящиков шампанского в магазине. Обещал сам донести свой чемодан. И что в итоге? – Интонации не поменялись, плохо дело.
- Я помогал ребятам комнату украшать. Ты же видел, что они устроили.
- Видел. – Он тяжело вздохнул, и я, празднуя победу, прижался к его губам, пользуясь тем, что меня больше не удерживают. И тут же вновь оказался вжатым в кровать, но при этом Пашка ответил на поцелуй и принялся шарить руками под моим свитером. Ура, кажется, меня ждет жесткий секс.
На этой радужной ноте тихо скрипнула дверь, и послышалось:
- О! Извините, пожалуйста, я случайно! - Черт, фак, нет в сто раз хуже! Пашка тут же с меня скатился и поспешил успокаивать смущенного Стаса, который, отводя взгляд, что-то бубнил про незапертую дверь и как ему неудобно.
- Ничего страшного, заходи. Мы все равно ничего такого не собирались, успеется еще.
- А! Ладно.
Я поборол в себе желание убить обоих. Нет, но как так можно? Один ворвался, испортил людям секс, а другой: «ничего страшного, присаживайтесь, чувствуйте себя, словно ни хрена не помешали».
- Вообще-то собирались! – Я с почти неприкрытой неприязнью смотрю на Станислава и отхожу порыться в чемодане, чтоб найти сигареты и немного успокоиться.
- Не обращай внимания, он не в духе, - пачка затрещала у меня в руках.
- Почему? Ведь сегодня Новый Год…
- Нам надо в душ! – Почти проорал я, сдерживаясь из самых последних сил, которые мне дало, несомненно, желание не остаться в праздник вовсе без секса. – Незваный гость тут же подскочил, засобирался, мило покраснев и снова продемонстрировав свои ямочки. Я сгреб его в охапку, изобразив «Светкины объятия», то есть, чудом не задушив:
- Это так мило, что ты заглянул! Мы обязательно встретимся внизу и поболтаем, – я почти вытолкнул Стаса за дверь, про себя добавив к своей тираде «фигушки ты к нам подойдешь», и быстро скользнул в ванну мимо Паши.
Он зашел следом. Молча смотрел, как я быстро раздеваюсь, затем изрек:
- И тебе не стыдно, Максим? Как маленький, ей богу…
- А беспардонно врываться в чужую частную жизнь не стыдно? Твоего Стаса в детстве стучать не научили?
- Почему «моего»?
- Ну, так, просто… Ты ж его защищаешь! И потри мне спину, я что, сам буду тянуться? -
Пашка, наконец, начал раздеваться и полез под душ следом.
- Дверь на щеколду запри, - сердито пробурчал я, наблюдая за ним украдкой. Настроение медленно начало подниматься. И не только. Когда он с силой принялся скрести мою спину мочалкой, я разве что не замурчал. Все-таки классно мой Паша это делает, как надо.
Я, как можно призывнее, выпячивал пятую точку, прогибался, подстраивался под его руку… Все усилия к черту!
- Теперь ты мне потри, Максим. – О, да! Я потру.
Естественно, от мытья в рекордные сроки мы перешли к эротическому массажу. Когда я уже собирался приняться за его член, Паша перехватил мою руку, дернул, и мой многострадальный нос впечатался в кафель.
- Ты что делаешь?
- Что надо, - вышло с придыханием, ибо, оценив ситуацию, я нашел ее достаточно привлекательной.
Он хмыкнул, шлепнул меня по заднице, и в следующую секунду тело обожгло… ледяной струей из душа! Наверное, мой вопль было слышно на весь дом.
Стоит ли говорить, что до самого выхода к гостям я с ним не разговаривал? Потом, вспомнив про Стаса, я прошипел Пашке о «временном перемирии», что было встречено со свойственной ему иронией.
- О! Мальчики! – Девчонки запищали, увидев нас, у многих были при этом очень многозначительные лица. Парни здоровались с Пашкой за руку, мне только кивали. Какой-то пацан, мнущийся у стенки, сверлил меня полным ненависти взглядом. Не иначе, в прошлой жизни я ему член откусил, и он до сих пор забыть не может. Бедняга. Мне его представили, как Сашку. Наверное, тот самый, что был наверху с Анжелкой. И чего тогда у человека такая рожа кислая? Ведь дали же ему. Или совсем не того душа хотела? Я сочувственно ему улыбнулся, он чуть не плюнул в стоящую рядом елку и пулей унесся из комнаты.
- Какой милый мальчик! – Заметил я искренне расстроившейся Светке, невинно хлопая глазами. Шутки шутками, а лучше, чтоб Пашка этого не видел, иначе взбесится. В его присутствии гомофобы обычно преодолевают все свои фобии, но в праздник лучше обойтись без лишних стрессов.
Дальше все пошло замечательно: мы пили добротно сваренный глинтвейн, вспоминали старый год, сидя на ковре среди вазочек салатов, горок мандаринов и, ждущих своего времени, бутылок шампанского. Я очень уютно устроился в Пашкиных объятьях, расслабившись и откровенно кайфуя, видя, какие взгляды на нашу идиллию бросают Светка и Стас. Значит, на их счет ошибки быть не может, ибо такое поведение говорит само за себя. Но я абсолютно спокоен: Паша даже не смотрит в сторону Стаса, о чем-то думает сосредоточенно, опустив подбородок мне на макушку. Даже не хочется спрашивать о чем, внутри меня растекается тепло, умиротворение и легкая тягучая лень. Хорошо - других слов нет.
Дальше в моей памяти все расплывается: бой курантов по телику, выстрелы, с которыми пробки весело выпускали наружу шампанское, фейерверк во дворе, наше плутание по улочкам в поисках главной площади городка. Ночь и звезды, и Пашкины губы со вкусом шампанского – ипанутая мечта больного романтика. Я смеялся, глядя ему в глаза, мир кружился, все-таки шампанского было слишком много, Пашины руки держали сильно, уверенно и очень привычно – не упадем, нам не страшен никакой сугроб.
Утро застало меня только днем. На часах было два пятнадцать, но для меня все равно день только начинался. К моей великой радости, я оказался в уже полюбившейся мне нашей комнате, на удобной постели, чистый, счастливый, но не в состоянии пошевелить ни рукой, ни головой. Улыбка на лице, видимо, так и осталась с вечера – кривая, застывшая, но бесспорно довольная, из чего я делаю вывод, что погуляли мы на славу.
Провожу рукой рядом – Пашки нету. Пугаюсь сам не знамо чего, но тут же успокаиваюсь, услышав шум воды в ванной. Потягиваюсь. Ощущение чистоты явно говорит о том, что таки вчера была баня. Во рту при этом у меня полнейшая засуха и легкий, но очень характерный привкус, что безошибочно позволяет определить оральный секс на сон грядущий. Последующая попытка пошевелиться помогает мне вспомнить все остальное, связанное с сексом, который произошел в знаменитой финской сауне. Моя кривая вчерашняя улыбка становится полноценной и обретает краски: мне вспоминается такое! Мы попробовали все позы, который Пашка раньше считал применительно ко мне неприменимыми и жутко неприличными. На бедрах, как следы каленого железа, горят отпечатки его пальцев, явно будут нехилые синяки, но мне пофиг. Попытка сесть на кровати позволяет мне понять, что поясница болит так, как никогда и ничто не болело. Боль в заднице на этом фоне кажется вообще незначительной. Еще бы ее замечать, когда вечером исполнял такие акробатические «этюды» - все тело ноет почти равномерно.
Я блаженно зажмуриваюсь и, когда открываю глаза, вижу склоненного надо мной очень обеспокоенного Пашку, а в руках у него большую кружку, от которой поднимается пар и доносится самый райский запах на земле – правильно, это запах кофе в похмельное утро. Я настаиваю, что в таких случаях аромат становится совершенно неповторимым и многогранным.
- Кто ты, прекрасное виденье? – Декламирую я. Лицо Паши становится еще более встревоженным. Видимо, он уже ищет у меня симптомы белой горячки.
- Это ты мне приволок, солнц? – Мурлычу я, повергая в шок своего парня. Наблюдая его реакцию, даю себе слово быть с ним нежнее в наступившем году.
Паша ставит чашку на столик, очень бережно помогает мне усесться, подкладывает подушки, затем дает мне мой вожделенный напиток. И усаживается рядом, готовый подхватить чашку, если вдруг она выскользнет из моих не вполне еще ловких пальцев. Раньше меня такая повышенная забота бесила, но сегодня я принимаю ее с радостью, чувствуя себя абсолютно счастливым. Никогда я так не был готов сказать Пашке «я люблю тебя», просто глядя в глаза, без всяких глупых улыбок, шуток и запрятанных до поры сомнений.
- Паш… - горечь кофе повисает на языке вместе со словами.
- Что? – Он весь вздрагивает, ожидая, когда начнутся упреки за вчерашнее. – Я утыкаюсь ему в шею и шепчу:
- Не парься… вчера был лучший секс в моей жизни, - торопливо целую. Не это я хотел сказать, но куда мне торопиться? У нас тут целая неделя, скажу еще.
Он недоверчиво смотрит на меня, потом смеется. Я чуть было не краснею от его взгляда – слишком собственнического, сытого и откровенного. Чувствую возбуждение, но, увы, до вечера я годен лишь для поцелуев и осторожных объятий. Этим мы и занялись позднее в душе. Ну, или почти этим.
После завтрака были санки. Я, корчась, усаживался вместе с парой добровольцев на деревянное сиденье, после чего мы с гиканьем отталкивались и летели вниз с горки до первого сугроба или непослушного дерева. Чуть в отдалении, на трассе, ребята опробовали горные лыжи. Я не смог к ним присоединиться, в виду свого плачевного состояния, о чем, впрочем, особо не жалел.
После окончания снежных забав и побоища в снежки мы, крайне довольные всем и сразу, завалились в финскую баню. Это оказалась наикласснейшая вещь! Правда, временами я краснел, выделяя взглядом очередную запомнившуюся мне горизонтальную или вертикальную поверхность. Также вспомнилось зловещее «упс», с которым пару раз врывались какие-то пьяные личности. Надеюсь, они ничего уже не помнят, иначе психологическая травма на всю жизнь им гарантирована.
Так проходили дни: завтрак, лыжи, на которые меня все-таки поставил Пашка, баня. А вечером гулянки, какие-то новые поездки, местные таверны и пускание фейерверков с дикими хороводами у полюбившейся елки во дворе (искусственная праздника не пережила).
Пашка очень подружился со Стасом на почве любви к горным лыжам и борьбе, от которой, как выяснилось, последний давно фанател, но сам не занимался. Я перестал их ревновать, ибо сексуальная жизнь нашей пары была на таком Эвересте, о существовании которого я даже не предполагал. Знал бы, никогда б от себя не отпускал. Впрочем, теперь я был во всеоружии, и Пашка просто светился от перемены в наших отношениях. Последняя мысль очень грела душу каждый раз, когда я, поднявшись на гору, смотрел вниз на машущего мне рукой малюсенького Пашку и готовился, оттолкнувшись, полететь вниз, чтоб обязательно свалиться в конце, преодолев уже все самое страшное. Любовь требует жертв, говорил я себе, когда руки моего парня в очередной раз вынимали отплевывающегося меня из пушистого сугроба. Идиот. Какой же я был идиот.
Тот день ничем не отличался от предыдущих: непоздний подъем, лыжи. За завтраком народ уже обсуждал, как будем праздновать Рождество, я только мечтательно улыбался в предвкушении.
Отмучившись на знакомой горке, я со всеми пошел в баню, вяло слушал, как Стас подшучивает над Пашкой, как гудят на заднем плане девчонки.
После этого, как обычно, поплелся наверх, урвать часок отдыха для моего сладко ноющего, непривычного к таким нагрузкам тела. Я лежал и думал о нас, о нашем ржачном первом свидании, о том, как Пашка, смущаясь, дарил мне первые коробки с конфетами и шоколадки. В итоге, мне безумно захотелось сладенького. Весь дом спал, на пути к кухне мне не попалось ни одного энтузиаста. Нет, на кухне все-таки кто-то был. Я зашел, даже не посмотрев сразу, уже приготовив свою дежурную улыбку.
На кухне была какая-то целующаяся парочка. «Гомофоб Сашка», как я его окрестил, и какой-то парень… Стоп. Парень? Нет, не просто парень. Я стоял и смотрел, как мой Паша обнимает и целует какого-то левого типа. Секунд десять длился паралич. Мое сознание рвалось покинуть помещение еще с первой секунды, когда просекло фишку, но все моторные функции дружно испарились. Вот сейчас они повернутся, и я умру на месте. Меня не должно здесь быть. Наконец, найдя в себе силы пошевелиться, я отступил в прихожую. От прихожей до гостиной был пятнадцать шагов. Еще двадцать через гостиную. Дальше дверь. Ступеньки. Улица. Сугроб.
Кажется, именно в сугробе ко мне вернулась возможность мыслить словами, а не образами. Непонимание рвалось наружу. Я бы еще как-то принял, если бы это был Стас, роскошный, модельный, добрый, вежливый Стас. Но Сашка! Променять меня на блеклую моль, которую и рядом не поставишь. Он же обычный. Простой, как та палка. Что в нем такого? И что во мне не так? Вот этот самый вопрос. Последний, самый мерзкий, загнавший меня на пять лет в душные клубы с одноразовыми парнями, положив конец наивности, с которой я спокойно и тупо велся на любой предложенный мне бред. Я казался себе старше и умнее на жизнь, когда на моем пути возник Паша, хоть он и считал меня всегда неразумным ребенком. И что теперь? Все то же. Идиотское дрожание губ и такое избитое «почему»… Мне стало противно, отвращение к себе иногда здорово помогает собраться в нужную минуту. Ко мне вернулись ощущения, я понял, что совершенно замерз, и машинально, не зафиксировав, как я шел, оказался в своей комнате. Там новой вехой стал шкаф. Моих вещей было не так уж и много – мне показалось, чемодан наполнился и закрылся за секунду. Потом была центральная площадь городка и автобусная остановка, откуда меня через полчаса забрал комфортабельный автобус. Очереди на границе не было: под Рождество все ломились туда, а не обратно.
Следующей яркой точкой стал подоконник и забытая в холодильнике бутылка шампанского. И тошнотворный запах ненавистного разбитого одеколона в прихожей. Телефон отключен. Мобильник забыт в Финляндии, я только что об этом вспомнил. Надеюсь, он беспокоится. Или ему похуй? Глоток, горечь на губах. Нет, не может быть, ведь он у нас такой ответственный, надежный, небось, места себе не находит. Как же я от этого устал. Хочется добавить: «от всего», но какая-то чудом оставшаяся трезвой часть сознания твердит, что это небезопасные мысли, если ты сидишь на полностью открытом окне. Что ж, в этом что-то есть. Если я выпаду, со мной пропадет целых полбутылки шампанского! Беспредел, которого ни за что нельзя допустить. Снова смотрю на звезды и понимаю, что они начинают кружиться… Не мог я так окосеть с такой порции алкоголя или мог? Наверное, усталость и стресс добавили. Тело не слушается, я подавляю тяжелый вздох и принимаю единственное верное решение: десять раз подумав, правильно ли я выбрал направление и пару раз испугавшись, я свалился спиной вперед в квартиру. Боли от падения я не почувствовал, захотелось свернуться клубочком и заснуть, что я немедленно и сделал бы, не услышь рядом «мяу». Открытое окно и кот – вот две вещи, которые могут довести до конвульсий любого владельца бессмысленной живой кучки меха. Я подскочил, как ужаленный, и побег закрывать. Кот был пойман, окно закрыто, остатки шампанского растеклись лужицей по полу.
Я прижимал до боли это дрожащее, замочившее лапы в луже нечто и тихо плакал. Это так паскудно, когда тебя бросают. Я могу сто раз повторить, что сам его выставил, но для всех будет Светкино «а помните, этого парня Павел кинул в Финках»… О прочем стараюсь вообще не думать: я ничего не собирался говорить ему в те праздники, мне примерещилось. Мы с котом немного отползаем от лужи, ближе к батарее, и продолжаем дремать.
Где-то в моем сне слышится щелчок, потом жуткий грохот. Меня трясут. Я нарочно долго не открываю глаза, пока не выстраиваю в голове цепочку: звук открывающейся двери, грохот, Пашкин мат – он вошел и вступил в свои вещи. Втягиваю воздух. Открываю глаза, цежу сквозь зубы:
- Убирайся, – шарю рядом в поисках сигарет. Они упали куда-то на пол? Или я тогда неверно выбрал направление, когда бросал их? Неважно. Повторяю:
- Убирайся, - он меня отпускает, на секунду мне кажется, что так и уйдет молча, но нет.
- Ты понимаешь, что я думал, пока не нашел твою гребаную трубку разряженной под кроватью? – Его голос звучит тихо, кажется, он вообще шепчет, сверля взглядом мне в макушке дырку. Пофиг, я на него не смотрю.
- Это твои проблемы. Уйди, - у меня есть дела поважнее, чем смотреть ему в лицо. Например, надо повнимательней рассмотреть свои пальцы, каждую складочку – когда еще будет такая возможность?
Павел отходит от меня, наворачивает три круга по комнате. Тишина весит, мой бывший парень ходит вокруг да около – это даже забавно.
- Не знаю, кто и что тебе сказал, но…
- Я все видел, - слова такие лишние, уже ничего не решающие. Но их нужно сказать, чтоб он ушел и оставил меня, наконец, в покое. – Тебя и Сашку. На кухне. Сказать, что вы делали или сам помнишь?
- Он пытался меня целовать.
- Пытался?! – У меня вырывается нервный смешок. Забывшись, я на секунду глянул в его сторону. – А мне показалось, наоборот, ты его целовал.
- Да. Напоследок.
- Отлично, - я чувствую, что начинаю заводиться. Меня бесит его наглое непробиваемое спокойствие. – Ты молодец. Что еще хочешь сказать?
- Я знаю про Этьена.
Четыре слова, как удар. Молчу секунду, другую, надеясь, что ослышался. Больше молчать нельзя, и я глухо интересуюсь:
- Откуда?
- Сашка. Он работает в том клубе менеджером.
Теперь я смотрю на него, пытаясь хорошенько запомнить. Значит, это я все испортил. Приятно осознавать, что на этом свете остались еще хорошие парни, пусть и не для меня.
- Как давно… ты знаешь? - Это просто любопытство, но вопрос вырывается, о чем я тут же жалею.
- Почти сразу, как вы снова начали.
- у нас было всего несколько раз, - перебиваю его резко. Мучительно хочется, чтоб он, наконец, ударил, тогда меня немного отпустит. Или не отпустит, но хоть что-то изменится.
- Знаю.
- Паш, я не понимаю… - Беспомощно смотрю в его слишком спокойное лицо. – Я делаю тебе больно, уходи. Я не стану удерживать.
- Знаю, - он склоняется надо мной, и через секунду я уже оказываюсь на ногах. - Пойдем в душ, ты совсем холодный.
Холод действительно пробрал уже до костей. Я сижу, привалившись к дверному косяку, смотрю, как набирается ванна. Мыслей нет, есть только журчание воды, тепло и Пашкина голая спина – он снял рубашку. Через пару минут его руки поднимают меня, как что-то совсем невесомое, раздевают, избавляя от, словно вмерзшей в кожу, одежды.
В начале вода обжигает, потом я закрываю глаза, уплывая на теплой волне. Когда чувствую его руки, растирающие гель для душа по моей коже, хочется закричать от того, как это хорошо. Не понимаю, почему он такой нежный. Скорее всего, просто щадит обмороженную местами кожу.
Спустя какое-то время, прикосновения пропадают, он подхватывает меня под мышки, вытаскивает из ванной. Начинает обтирать большим махровым полотенцем. Чувствую, как он невольно прижимается сзади, и пытаюсь отстраниться. Он не позволяет. Через мгновение я ощущаю его руку на своем члене.
- Паш, я не ..., - поздно, его губы уже накрыли мой рот, язык без преград скользит внутрь. Я не пытаюсь сопротивляться: он сильнее меня раза в три, это бесполезно. Да и не хочется. Он имеет право на этот последний раз, а я потерплю.
Пожалуй, у нас никогда не было так, как в этот вечер. Медленно, мучительно, словно при каждом движении к чему-то прислушивались внутри и запоминали, но при этом очень сладко. Кажется, слезы все-таки потекли в конце, я плохо помню, был словно в ступоре. Не мог заставить себя сказать, как хочу, чтоб он остался. На любых условиях. Какая-то часть меня была этому рада: так хотелось покоя, просто лечь и заснуть, никаких слов, отказов и слезных сцен.
Пашка привел нас обоих в порядок и, закутов в халат, проводил меня на кухню. Я сидел на табурете и по-прежнему безучастно наблюдал, как он ставит чайник. Наконец, уже глядя в горячую чашку и зная, что он смотрит на меня, я спросил:
- Ты уходишь?
Секундная пауза.
- Нет.
Простое, четкое и уверенное. Я делаю глоток. Уже не в первый раз отмечаю, как мне хочется спать. Все мысли куда-то разбежались, не могу их собрать воедино, чтобы спросить. Что спросить? Не знаю.
Он продолжает сам, словно отвечая на мой незаданный вопрос:
- Ага. Я уйду, а ты просто будешь сидеть сутки на сквозняке, сляжешь, забудешь про все лекарства и в каком направлении искать холодильник, а потом на похоронах в меня будут пальцами тыкать твои родственники.
- Тебе не все равно?
- Нет. – Он усмехается. И смотрит на меня так нежно, насмешливо, будто я запутавшийся в клубке с нитками котенок.
- Максим, ты и в самом деле держишь меня за полного идиота? По-твоему, я ничего не вижу, не знаю? Ты думаешь, твой любовник-мавр сам отвалил? Да еще и в Москву срочно перебрался? Серьезно, что ли? – Я слушаю бархатистые раскаты Пашкиного голоса, смотрю на него и понимаю, что никогда толком его не знал. И сейчас не знаю. На мгновение от этой мысли становится не по себе.
Или он не был таким раньше, жестким и властным? Передо мной мое же творение? Не нахожу, что ответить, поэтому сидим молча. Я смотрю в окно, когда вдруг ощущаю на себе его сильные руки. Не успев запаниковать, оказываюсь у Пашки на коленях. Он утыкается носом мне в шею, тяжело дышит, я ощущаю жар его дыхания.
- Никуда я не уйду. И тебя не пушу. Максим!
- М-м-м-м?
- Дело не в том, как мне с тобой. Дело в том, как мне без тебя.
- И как? – Я пытаюсь увидеть его лицо, но Пашка мне не дает этого сделать, еще сильнее прижимая к себе.
- Никак. Макс?
- М-м-м-м?..
Проходит час, в доме опять выносит пробки, и мы сидим в темноте. Смотрим на снег и взрывающиеся фейерверки. Все-таки я люблю праздники. Особенно, когда мне дарят нужные подарки.
_______________
Вот так заканчивается наша лав-стори. Честно, боюсь ее продолжать дальше. Поверил ли я ему? – Не знаю. Только это неважно. Важнее, что мы опять все разрушили и начинаем строить сначала.
И еще он грозится меня на работу устроить. Изверг.

@темы: Библиотека моего притона, Влюбленный Максим, ориджи от Maxim, ничаво, что мое курево - марихуана?

---

Влюбленный Максим, оридж, цикл, NC-17

Эх! Чего-то я увлекся пиаром ближних. Надо исправляться! Вот оридж мего самого-самого любимого автора... Т.е. это майный оридж, самый первый, представляет из себя цикл миников, написанных в стиле "real life".
Название: Влюбленный Maxim…
Автор: Maxim
Бета: Ирэн (в гробу меня видала, просила указать)
Рейтинг: NC-17
Пейринг: ээээ…(краснея)
Жанр: romance, юмор, ангст
Саммари: Немного насилия и крови (в начале), немного любви, стеба и суицидных мотивов. Все живы, если не здоровы…
Размещение: спросите у меня, благо далеко ходить не надо.
Итак, погнали:
Влюбленный Максим 1.
Ты прекрасней всех,
Пусть мерцает свет,
Пусть горят огни
Наших дискотек…
Группа «Мираж»

Каждый вечер, вот уже много дней подряд, как на работу, я хожу в этот клуб. Я люблю ходить в клубы? – Нет. Я люблю этот конкретный? – Тоже нет. Этот конкретный я ненавижу. Кругом дым…извивающиеся, почти голые парни, темнота, давящая на уши музыка… Что может быть хуже? – Только коктейли местного производства. В сотый раз говорю себе, что с меня хватит. И в сотый раз вижу его…
Он стоит ко мне спиной, но его невозможно не узнать. Короткий ежик темных волос, слишком коротких на мой вкус, но зато остается открытой его шея, которая вызывает желание подойти и провести по ней языком…Широкие плечи, затянутые в бесстыже дорогой и короткий джемпер, приспущенные на бедра джинсы, тонкая полоска загорелой кожи…фрагмент татуировки…стройные ноги… Он ерошит волосы рукой… Ах, все! – сердце замерло. Он оборачивается, лениво скользит взглядом по мне, кивает… Гад! Кровь вскипает, допиваю залпом бурду в своем стакане. Кривлюсь. Снова нахожу взглядом объект. В нем нет ни капли женственности, несмотря на одежду. Жесткие черты лица, тонкие губы, колючий взгляд. От такого парня хочется забраться под стол, пока не увидишь, как он танцует. После этого понимаешь, что игра стоит свеч и выбитых зубов. Он – король, он – Бог…
«Серж!» - Его окликают. Окидываю взглядом нового персонажа. Красивый блондин - эдакий нарядный котик из рекламы модного брэнда - порочный, сногсшибательно сексуальный. Серж поворачивается на звук. Тонкие губы кривит мимолетная улыбка. Мой Бог пару секунд сверлит парня недоумевающим взглядом. Тот виснет на Серже, как на пальме. Немая сцена. Потом следует неожиданный поцелуй – губы еле заметным прикосновением скользят по тонкой шее, рука устремляется вверх по бедру и успокаивается в заднем кармане бридж модельного красавчика. Я отворачиваюсь, снова пью.
-Се-е-рж, почему ты не позвонил? – парень обиженно надувает губки. «Губки, пидор гнойный…» - Меня просто колотит от бессильной злобы.
- А ты ждал? – хрипловатый голос, еще один поцелуй.
- Ах! М-м-м… да… Да!
- Пойдем? – голос звучит абсолютно спокойно, глаза продолжают обшаривать зал. Снова смотрит на меня…
-Да! – Парень чуть не выпрыгивает из своих кожаных штанов. Серж улыбается, обнимает своего ви-за-ви и уводит в сторону туалета. Мне не нужно особо напрягать воображение, чтобы домыслить дальнейшее. Просторная, сверкающая зеркалами и кафелем комната становится пустой сразу, как они туда заходят. Серж не запирает дверь. Зачем ему? Он продолжает, нежно улыбаясь, обнимать блондинчика, гладить его бедра, нежно касаться пальцами пухлых губ. А потом с силой отталкивает от себя, и тот с размаху въезжает в одно из зеркал. Красные капельки крови на стекле, испуганно расширенные глаза: «За что?». И, в ответ на незаданный вопрос, снова объятия и ласковый хрипловатый голос: «Как ты посмел ко мне подойти?». Слезы, невнятный лепет: «Сережа… А как же? Мы же… Я думал..» - «Ты думал?» - снова ласковый голос, Серж слегка прикусывает парню ухо… Слегка, но все же до крови. Тот только дрожит. - «Как ты посмел трогать меня при всех?» - пощечина, не сильная, но ее звук разносится по пустому помещению, как удар плетью. Тихие рыдания. Потом возня. Блондин едва успевает подставить руки, когда Серж швыряет его об раковину. Шорох молнии. Короткое: «ненавижу», которое обрывается недосказанным, когда Серж вколачивается в красивое, ухоженное, молочно-белое тело. Ямочки на белых ягодицах, шлепки плоти о плоть… Две фигуры: сильная, загорелая и, другая, такая изысканно, неправдоподобно бледная. Так и просятся на холст. Руки Сержа грубо сминают, царапают нежную кожу. О, это отдельная песня, его руки: сильные, мужские, такие красивые. Закрывая глаза, я представляю его пальцы, длинные и тонкие, как у аристократа или пианиста. Но, при этом, не хотел бы я встретиться с ним в драке. Улыбаюсь. Оргия в туалете становится совсем непристойной – изгибающиеся тела, громкие стоны, крики, кровь на полу. Я что-то пропустил? Серж снова его ударил? Нет. Видимо, натекло…оттуда. Блондин низко наклоняет голову, руки уже не держат, вспотевшие ладони скользят по раковине, длинные волосы обязательно попадут в сток. Злорадствую. Выпутываться будет больно. Конец модельной укладке. Представляю, как ходят мускулы Сержа под джемпером, как вздрагивает его спина… Гад! Даже не разделся, скотина. Жарко, поди, а? Еще несколько сильных ударов – блондин извивается, кончает. Серж продолжает долбить. Так проходит минута, другая… Серж матерится сквозь зубы – явно что-то про то, что его красавчик недостаточно тесен. Вынимает. Накручивает волосы парня на руку, ставит на колени…
Дальше я не смотрю – противно. Вот он какой, Возлюбленный моего Героя. Парня, ради которого я все это пишу.
Мой Герой. Мальчик-снежинка. Вадик. Серо-голубые глаза, в которых плещется серебро. Маленький ангел. В тебе все слишком: слишком добрый, слишком хрупкий, слишком тихий… Преподаватели иногда по три раза переспрашивают тебя на лекциях. А ты только краснеешь, так мило, так по-детски… Меня накрывает волна нежности, когда я вспоминаю твою улыбку, эти ямочки на щеках, твое: « О чем грустишь, Максим?» Действительно, о чем? Хочется курить. Вспоминаю, что не курю. Курит возлюбленный моего Героя. Запах его едких сигарет почти выжег мне душу.
Как они познакомились? В этом самом клубе: его выпускной, начало новой жизни, начало конца. Он никогда раньше не ходил в клубы – отличник, мамин хороший мальчик, надежда и опора. И вот оно: яркое мерцание огней, буйство красок, пробирающий до самой глубины ритм, как в сказке. Выпитый под школьной лестницей портвейн играет на щеках, кажется, вот один шаг – и ты меняешься, музыка закружит, преобразит, у тебя вырастут крылья… Останется позади последний вечер детства, войдет в свои права первая взрослая ночь… Ты не услышал, как он подошел. Вздрогнул, когда над ухом прозвучал его голос: «Ты один, малыш?». Ты оборачиваешься, чтобы отбрить пьяного нахала, и натыкаешься на его взгляд…Серж берет тебя за руку, отводит на танцпол, в самый центр, под свет прожектора, обнимает, кружит…его руки уже под твоей рубашкой, и только тогда ты приходишь в себя и начинаешь вырываться. Но куда тебе до него? Он держит крепко и не отпустит. Серж никогда своего не упускает, он такой. Дальше все, как во сне: его руки, малиновый бархат приват-комнаты, губы со вкусом сигарет и дорогого коньяка…и боль. Много боли. Ты плачешь, а он целует твои слезы, слизывает их, как в детстве глазурь с мороженого. Потом ты заснешь на его плече, вдыхая его запах. Это так сладко – влюбиться в первый раз. Утром он отвезет тебя домой, к маме. Ты расплачешься, потому что знаешь, что больше никогда его не увидишь. Но, против всех правил, он позвонит. Будут свидания, красные розы, исколотые шипами пальцы, которые так любит целовать твой возлюбленный. Ты много раз увидишь и полюбишь его нежную улыбку, насмешливый прищур глаз, ты будешь узнавать его по шагам. Он станет для тебя наркотиком. Ты забудешь про институт, поссоришься с мамой, он заберет тебя к себе. Однажды Вы поругаетесь, и Серж ударит тебя – совсем несильно, не как того парня, но…так больно. Несомненно, это твоя вина, малыш. Он будет часто пропадать по ночам, а ты ждать его до утра, засыпая на кухне. И снова – розы, исцарапанные в шипах руки, его поцелуи…замкнутый круг. Сколько раз он уже успел замкнуться, и как его разорвать? Ведь каждый круг ада располагается чуть ниже предыдущего. И не бывает счастливых концов у таких сказок.

И что мне теперь делать? Убить моего ангела? Я откидываюсь в кресле - убить или не убить? Жизнь или смерть? Так просто…Так банально. Скучно. Белый лист бумаги вызывает ощущение дискомфорта. На нем должно быть что-то… А если убить? Как убить? Лезвием по венам, выпустив всю кровь в сток дорогущей ванны Сержа? Долго и с упоением смотреть, как гаснет серебро в его глазах, как наползает муть, как они тускнеют навсегда… Не смогу. Повешенье отвергаю сразу – не красиво. Шаг из окна? Встаю из-за компьютера, открываю окно, высовываюсь: 14-й этаж, только начинает темнеть, но уже горят мириады огней - красота. Да, именно так надо убивать своих героев. Перекидываю ногу через подоконник на улицу… Не пугайтесь, Максим - не псих, да и рама не открывается до конца. Просто надо отвлечься, чтоб глаза отдохнули, подумать: убивать или не убивать. Вдыхаю полной грудью воздух – надо было сегодня все же погулять. Сижу. Мерзну. Вспоминаю, как в детстве летал из этого окна каждую ночь, и всегда возвращался, вырастая на лишний сантиметр.
В раздумьях чуть не падаю, когда слышу трель мобильника…
- Алло?
-Макс, с-с-ука….и нечто вообще нецензурное. Ты что, ебнулся?!
- Да нет, то есть, нет, не с кем! - весело рапортую я. На том конце провода снова мат.
- Паш, ты что ли?
- Слезай оттуда, мать твою! - Свешиваюсь. Вижу знакомую фигуру с задранной к небесам всклокоченной башкой и, видимо, с телефоном у уха. Представляю себе выражение его лица – смеюсь. Он рычит: «Сволочь, я поднимаюсь!» - Все, мне конец. Finita la comedia. Надо срочно дописывать – бросаюсь к компьютеру. Так ...на чем я там? Ах да…
Мой Ангел сидит на подоконнике. Болтает ножками. Мерзнет. Смотрит на огни города, и загадывает: вот еще час – и все. И как, спрашивается, его спасти? Ну, просидит он до утра, предположим. Заснет и свалится. Бли-и-н. Звонок в дверь. Почему он у меня такой противный? Не сумел переключиться, поэтому не могу сказать точно, кто именно – звонок или Пашка. «Нафиг послан!» - кричу я – «У меня тут страсти…»
…С другой стороны, если хорошо подумать, самоубийцам чаще всего мешает отсутствие необходимых условий: тупая бритва, например…или слишком узкий проем окна. Я вот, захотел бы выброситься, а не смогу – не пролезаю! И смех и грех.
В дверь начинают барабанить… Подозрительно заныла левая скула – представил, что будет, когда открою – ой, не к добру! У Пашки рука тяжелая…
«Да, Паш, я знаю. Максим – сука. Это аксиома. Только я ведь тебя не звал…» - Точно! ПАШКА! Ты гений! Хотя, конечно, за такую концовку розами не закидают. Ну, где это видано? Он, мой бледный ангел, сидит в проеме окна, прощается с грешной жизнью, а тут начинает звонить телефон! И кто бы вы думали? – его Демон. Собственной персоной, стоит внизу и матерится. «Нереально», – скажете вы? А кидаться в 18 лет из окна из-за какой-то скотины - реально?! Понемногу распаляюсь… А какова была вероятность, что Пашку принесет нелегкая именно в такой момент, и он увидит меня в окне 14 этажа?! Молчите? А мне за это реально достанется! Дописываю концовку под какой-то недобрый металлический скрежет в замке…
Все – не могу! Выделяю весь текст (все 60 страниц), нажимаю Delete, и на пустой странице пишу: «Maxim – не писатель!» Сохранить? Задумываюсь. Но на мысли времени не остается – меня хватают, скидывают с табурета, скручивают в бараний рог. Я отбиваюсь, ору, царапаюсь… Нет, Паш, я, конечно, понимаю твое возмущение… Что? Нет, не надо дублировать сцену «Серж в сортире с неизвестным блондином», а то допишу и повешу…будешь знать!
_________________________________
А спустя 3 часа в моем дневнике уже красовалась свежая запись – «Как я в первый раз подрался со своим парнем» и куча противно скалящихся смайликов. Тема получилась какой-то не очень длинной, но тут уж не попишешь – сидеть было как-то неудобно. Что? С лестницы человек упал. Не верите? Ну и идите в библиотеку.

Влюбленный Максим 2.
Саммари: измена, много ангста, NC-17.

Ты сидишь напротив меня, избегая смотреть в глаза. Я тоже на тебя не смотрю, я больше не могу себе это позволить. Слишком стыдно. Вместо этого я курю в форточку. Затяжка-выдох, затяжка-выдох, с таким видом, будто это самое важное занятие на свете – курить. Может, так оно и есть. Сколько раз мы сидели до этого на нашей кухне? Много-много раз… Но это второй раз, когда мы сидим на МОЕЙ кухне. Первый раз был, когда ты пришел сюда, как гость, и остался здесь хозяином. Нашим. Тебе признали все: мой холодильник, в котором сразу же поселились продукты, мой шкаф, который вдруг избавился от хлама и наполнился твоими вещами, моя плита, вдруг выяснившая, что она белая, а не бежевая. А также царапучий рыжий кот, который гадит теперь только в мои тапки, и я, который привык засыпать в теплой компании, а просыпаться в одиночестве. Ты нас приручил, и теперь, типа, в ответе. Только почему я не могу это сказать? Даже мой рыжий бандюга догадался: сидит у тебя на коленях, вцепившись всеми когтями, словно говорит за нас двоих: «не пущу!» Ты не понимаешь, Рыжик, я не имею права так сказать.
- И долго это будет продолжаться? – Я спиной чувствую твой взгляд. – Ничего ведь не поменяется, ты знаешь. Верни мне ее, и закончим с этим уже. Я устал от твоих комедий. От всего устал.
- Комедий? – Как больно. Затягиваюсь. – Ты считаешь, что это смешно? – Вздрагиваешь.
- Нет, это должно быть очень и очень грустно. Только ты ведь все умеешь превратить в фарс. Ты редкий артист. Я даже удивлен, как ты сумел так проколоться.
Я снова молчу. Я ведь тоже удивлен, Паш. Я знал, чувствовал тем звериным чутьем, которое просыпается в нас, когда можно попасться, запалиться. Это из-за него вдруг начинаешь дрожать без всякой причины, и каждый нерв поет тебе: «не ходи, не ходи, ну же, не ходи!..» Просто я был слишком пьян, и не почувствовал, прости.
Ты даже не спросил меня, как звали того парня, и что у нас было. А может, все и так было ясно: мой сытый и пьяный взгляд, вспухшие губы, и чужой, сладковатый запах, которым пропиталась моя одежда и кожа. Запах кофе и ананасов, запах чужого тела, и горьковатая нота недавнего секса – отличный был бы парфюм, кстати. И мое фальшивое, такое дурацкое: «Паш, а ты уже дома, да?» - придурок, нет, это твой пьяный глюк! – «Ой!» - удар об вешалку, и потом радостное: «А я не ждал!» - Все! Балы набраны, поздравляю, вы перешли на новый уровень. Ты мог бы ответить: «Вижу, как ты не ждал!» - но ты не ответил, ты молча помог мне раздеться, дойти до душа. Когда я вышел, протрезвевший и осознавший, ты уже собирал вещи. Я скандалил. Я изрезал твой любимый свитер, разбил всю посуду – ноль реакции. Я изранил себе пальцы в кровь об осколки – ты обработал их перекисью. Я сказал, что убью себя – ты ответил: не ври. Полное поражение, но я все равно делаю следующий ход, очень подлый, и вот, через месяц ты снова на нашей кухне и просишь меня отдать то, что я взял…

-Хочешь знать, как все было? – ты отрицательно качаешь головой. – Уговор! Ты слушаешь, а я отдаю тебе…то, что забрал. – Ты долго молчишь…
- Хорошо, – произносишь, наконец, так тихо, что я скорее угадываю, - но потом ты мне ее вернешь…Или я не знаю, что с тобой сделаю.
- Ладно... слушай.
Ты уехал тогда в свой родной город, на могилу к маме, убрать листья и зачахшие цветы, и должен был вернуться только вечером в понедельник. Я проводил тебя, и мне позвонил Женька, мой бывший.
-Поехали, зай, там будет классно! – дребезжала мне трубка – Что ты, совсем пропал? О тебе все спрашивают, даже Антон. – Ври больше, подумал я.
- А куда ехать-то? – Без тебя как-то совсем не хочется возвращаться в темную и пустую квартиру, отвык я от этого, поэтому соглашаюсь. И еду со всеми в «Central Stage». Там, как всегда, людно и весело, только много новых лиц…Да, давно я тут не был.
- У нас появился танцор новый, – щебечет Женька, – такой красавчик!
- У тебя все красавчики…- дальше мы смеемся, пьем, ждем начала шоу. И – шоу начинается! Открывает его, как обычно, конферансье, стройная блондинка на шпильках по имени Иван, то есть, Ивонна, королева ночи. И понеслось: танцы-обжиманцы, визги и завывания из разряда: «Денис, я хочу от тебя ребенка!», - все бы ничего, только кричал это парень... И как я млел от этих кривляний раньше?
-Господа и …дамы! Позвольте презентовать вам новую звезду. Наша черная пантера, дитя далеких африканских джунглей, его страсть заставит петь вашу кровь… - голос падает до хриплого шепота. – И эта ночь станет особенной…для вас! Встречайте!
Бой барабанов, необычное оранжевое освящение – я заинтересованно поворачиваюсь к сцене и…вижу ее – пантеру. Вернее, его – ничего женственного не было в том парне, ничего, кроме сходства с темной хищницей. Я и не знал, что чернокожие бывают такие…я думал, они все на одно лицо… Но этот! Мускулистое тело атлета, длинные черные волосы, которые извиваются вместе с ним в такт музыки, огонь черных глаз…и безумная, дикая, устрашающая грация зверя, вгоняющая в раж, подчиняющая, заставляющая следить за ним, как антилопа гну за подкрадывающимся охотником. Да, такого не увидишь у бледного и лощеного европейца, эту первобытную красоту хранит только далекая Африка. Спустя пять секунд после окончания танца, я заново учусь дышать. Я хочу его. И…прости, Паш, но если бы я даже наперед знал, чем все это закончится, я бы не отступился.
Минуя охрану, я проник за кулисы. Я заглядывал во все двери, пока не увидел его… Он сидел на диване, положив ноги на тумбочку, и пил виски. На нем были только драные джинсы и капельки пота, блестящие, как бриллианты, на черном торсе и в волосах. Я сел напротив и стал молча им любоваться. А он смотрел на меня и пил. Тоже молча.
- У тебя вид, как у уставшего бога после недели вакханалий…- не выдержал я. Он улыбнулся, сверкнули белые зубы, и с любопытством посмотрел на меня.
- Я думал, ты посмотришь и уйдешь…молча.
- Многие так делали?
- Нет. Обычно пытаются сразу и без прелюдий.
- И?!
- И вылетают отсюда.
- Значит, не пытаться?! – тут во мне просыпается надежда, что меня пошлют, как всех. И не придется ни в чем себя винить. Я просто вернусь домой, раздосадованный, а потом, сидя у тебя на коленях и воруя чай из твоей чашки, я с облегчением вздохну – пронесло…
Он прошелся по мне оценивающим взглядом снизу вверх, а потом еще раз, сверху вниз, внизу живота разгорелся такой пожар, что стало больно…Нечем дышать…Люди! Полцарства за кислород, и мою задницу в придачу…
-Шампанского…может? – сиплю я. Он смотрит на меня, как на больного. – С ананасом…-не зря, видимо, смотрит. Но эффект достигнут – он смеется. И мы заказываем шампанское и ананасы прямо в гримерку, курим, разговариваем… Потом арабский кофе из каких-то его запасов. Потом снова курим…молча. Он смотрит на меня задумчиво, улыбается уголками губ… Черт, я знаю, что он сейчас скажет…
- Ты забавный…- так и есть, ура мне!
-Да? – затягиваюсь, - И почему же? – при этом небрежно растекаюсь по креслу, выдыхаю дым колечками… Из-под опущенных ресниц смотрю на его реакцию….то есть, эрекцию. Усмехаюсь, как он, уголками губ.
- Помочь? – тушу сигарету и соскальзываю перед ним на колени. Вдоль позвоночника проходит ток, все чувства обострены, есть только его запах и тихий шелест молнии… Черт, как я давно не играл в эти игры! Он большой: нежная темная кожа и розовая головка…целую, потом затягиваю целиком. Тихий и удивленный стон. Я давлюсь, но продолжаю. Я не хочу быть нежным - не с ним и не сейчас. Это как вихрь, убийственный темп, стоны… Его рука на моей голове – не держит, нет, прижимает изо всех сил, толкается. Знаю, что начни я задыхаться – не отпустит. И я не хочу, чтоб меня отпускали, я чуть не кончаю вместе с ним, глотая его сперму. Какой же ты жаркий, и как тебя много… ам! Он замирает, откинувшись назад. Нет, милый, еще не время…
- У тебя есть презерватив? – Он еле заметным движением головы указывает на тумбочку. Потом добавляет: «Я актив!» - Черт! Вернее, совсем другое слово…и все буквы нашего гребанного алфавита…сорвалось все-таки…
Ждем еще полчаса. Я медитирую, он курит. Потом приказывает мне: «Раздевайся!»
- Может, мне еще станцевать для тебя, малыш?
- Может, и станцевать! – Меня беспардонно скидывают с дивана, он снова взгромождает свои неприлично стройные ноги на тумбочку и смотрит на меня. Поминая всуе всех его родственников по отцовской линии, несомненно, жутких извращенцев, я подчиняюсь. Уж очень он хорош, и уж очень велика вероятность вылететь за дверь, если начну зарываться… А я этого очень-очень не хочу. Становлюсь посреди комнаты, и…начинаю. Главное в этом деле – взгляд. Он не должен быть слишком смелым или похабным, не дай бог, слишком пристальным, он должен быть обещающим и немного дразнящим. Словно ты думаешь про себя: «Милый, у меня есть тонна шоколада, такого вкусного…Но вот давать ли его тебе? Может,… просто посмотришь?»
Музыка тут не нужна, я танцую под ритм его дыхания, медленно, словно издеваясь, стаскиваю каждую вещь… Наконец, он не выдерживает, притягивает за ремень к себе, покрывает живот поцелуями и укусами… Выигрывает неравный бой с пряжкой, и вот, джинсы уже спущены с бедер, он уже трогает меня…мнет ягодицы, царапая кожу. Он настолько себя не контролирует, что даже было бы страшно, не будь я так возбужден. Я не замечаю, как он срывает с меня остатки одежды, чувствую только его поцелуй, его язык у меня во рту и резкую боль в нижней губе. Мы падаем на диван. Я пытаюсь вырваться, чтобы продолжить прелюдию, но он входит, резко, без подготовки, с каким-то звериным рыком. Я уже совсем в кровь раздираю губы, кусаю палец - не помогает…кричу. Перед глазами танцуют яркие пятна… Кажется, тут я отключился. Когда пришел в себя, он продолжал двигаться во мне, но боли уже не было, был лишь напугавший меня хлюпающий звук… А потом я перестал его слышать, изнемогая от слишком резкого, болезненного удовольствия. Казалось, что он не просто касается той самой точки, а колотится в нее, надеясь пробиться дальше. Это было слишком! Но это было. Я кончил дважды под его бешеные толчки, хрипы и ругательства на непонятном мне языке.
. Когда все закончилось, мы покурили. Потом я вызвал такси. Он проводил меня до служебного выхода: на прощание был резкий поцелуй, шлепок по трудовой заднице – «ты нечто, детка!» - «Я знаю!», - и больше не смотрю на него, отрубаюсь сразу, как оказываюсь в машине. Кажется, таксист довел меня до двери, и следующее, что я помню:
«Паш, а ты уже дома? Ой!.. А я не ждал!» - И ты ушел, забрав все вещи. Но позвонил мне уже под вечер.
- Я не могу найти ее фотографию. Нигде. Она у тебя?
- Да. – Она у меня. Твое самое большое сокровище: фотография твоей мамы, старая, черно-белая, та, где она улыбается, еще молодая и здоровая, и шепчет что-то тебе, маленькой кукле на своих руках. Ты не делал копий, не знаю почему, и очень бережно хранил. Да, я вор. Что из этого?
- Передай через Светлану. – Твой голос на другом конце провода так глух… ты плакал?
- Нет, забери сам.
- Я не хочу тебя видеть.
- Тогда не судьба. – И ты бросаешь трубку. Проходит месяц. И мы сидим на моей кухне, которая когда-то была нашей. И я курю. А ты не смотришь. И я говорю тебе честно…
- Паш, я был пьян…Мне было без тебя так одиноко! Этот парень, я даже не знаю его имени! Мне было больно, я просил его перестать (да, я просил, в самом начале…), но он оказался намного сильнее. – Меня трясет, я уже плачу, роняю сигарету, падаю перед ним на колени, обхватываю его руками… - Паш… Паш! – Он пытается меня оттолкнуть, но безуспешно. – Пожалуйста, вернись! Я люблю тебя… - вот оно, контрольный выстрел, мое самое-самое последнее оружие. Все слова сказаны. Ты молчишь. Я не соврал тебе на этот раз…почти. Твои джинсы уже намокли от моих слез, а я все реву и не могу заставить себя посмотреть тебе в глаза. Наконец, все стихает. Моя истерика постепенно сходит на нет, и я жду. Ты гладишь мои волосы… Но нет. Ты еще ничего не сказал, но я понимаю: все кончено. И я опять прав.
- Я не могу. Прости. – Твой голос даже не дрожит, ты давно все решил. Я вскакиваю, меня трясет уже от бешенства. Бегу в спальню, возвращаюсь, бросаю тебе в лицо: «На, забирай!» - И ты ловишь снимок, еле успеваешь, прежде, чем он приземлится в твою полную кофейную чашку. Все. Я лишь слышу, как ты защелкнул замок, уходя…а я ведь всегда забываю. Как я буду – без тебя?! Злость проходит постепенно, остается лишь страх, бесконтрольный и какой-то нечеловеческий, и маленькое рыжее существо под боком, которое тоже бросили. Так мы проводим ночь – вдвоем на полу кухни. А утром я варю кофе – без тебя. И еще тысячу вещей, которые я делал весь прошедший месяц, ожидая, что ты вернешься.

Вчера выпал снег. А я так цеплялся за эту осень, в которой ждал, что ты вернешься. Теперь надо просыпаться. Жизнь не закончилась, надо что-то делать. Я бреду по белому покрову, неуверенно, непривычно, будто и не видел его никогда. В магазин – за полуфабрикатами. Потом – домой, где меня ждет кошмарное рыжее чудовище и недописанный курсовик. Да, моя жизнь поменялась: теперь я засыпаю без теплой компании и просыпаюсь, соответственно, в одиночестве, если кот не сумел открыть дверь и перебраться ко мне. Умная он все-таки скотина, все понимает и боится, что я не выдержу и тоже от него уйду. Усмехаюсь: «Не дождешься, гаденыш. Рыбу будешь? Твоя любимая…» - У двери в свою квартиру торможу. Что-то не так. Я забыл выключить свет? – Нет. Но, тем не менее, он горит. Свет пробивается через щель между дверью и косяком, которую все хотел заделать Паша. Становится страшно: я не помню, закрывал ли я ее, уходя. Я все время думаю, что закрыл, и забываю. «Надо бы позвонить соседям или в милицию», - решаю я, и захожу. Свет горит в прихожей. И в комнате. И на кухне. Он горит везде. И двери нараспашку. И кот не вышел встречать. Надо уходить. Во мне все кричит, что надо, но я иду дальше, заглядываю в гостиную – никого, в кухне – никого, собираюсь идти дальше… Стоп! Запах. Плита. Сковородка. Руки дрожат, как после недельной пьянки.
- Есть будешь? – Ты стоишь у меня за спиной в дверном проеме. Я замираю. Тебя здесь не может быть, это бред, это неправильно. Я опять заснул в трамвае, ты опять приснился, и я проехал до кольца. Сколько раз я видел во сне, как ты приходишь. Раз сто. Но хоть раз мои сны начинались со сковородки?! Я поворачиваюсь…
- Я уже дважды разогревал. Где тебя носит? – Проходишь в кухню, останавливаешься, смотришь. – Макс, черти тебя дери, опять ты в обуви по ковру!!
Я не помню, что я ему ответил, и, наверно, уже никогда не вспомню, сколько минут или часов я стоял и смотрел на него. И слушал, как он орет на меня: за бардак, за обувь, за грязную плиту и пустой холодильник, за отощавшего кота. - «Он улетел, но обещал вернуться…» - откуда это? Он не обещал, но вернулся. А мы все очень-очень его ждали и не отпустим. Верно, Рыжик? – Мяу! Черт, опять, эта тварь меня опередила и первой виснет на нем, как на пальме…
_________________
Прошел уже год. Снова выпал снег. А я так и не смог его спросить ни о чем. Впрочем, не надо мне ничего знать, а захочет – пусть скажет сам.
Зазвонил телефон, и знакомый голос с иностранным акцентом произнес: «Максим?» - Его звали Этьен, Паш. И сейчас так зовут. Но лучше тебе никогда этого не знать.

Влюбленный Максим 3: В первый раз…
Над костром пролетает снежинка,
Как огромный седой вертолет.
На виске расчирикалась жилка.
Все проходит, и это пройдет.
Из спектакля «День Радио»

Ночь, улица, фонарь, я на подоконнике и храпящий Пашка на заднем плане. Чем не время? – Самое оно! Итак, как вы, наверно, уже догадались, сегодня я поведаю вам охренительную лав-стори, присаживайтесь поудобнее, наливайте кофе, а главное, не забудьте убрать детей от экрана монитора. А я, тем временем, начинаю свою сказку, сказку для взрослых…
Вы не любите сказки? Я тоже никогда их не любил и никогда в них не верил, но, как это не парадоксально – она про меня и будет. Все, поехали. This is a true story of my first real love…
Жил-был один мальчик – назовем его Макс – не тужил, пил с друзьями, спал с парнями, гулял и веселился. Наш герой просто обожал ночную жизнь своего города, просыпался где-то под вечер и был рьяным последователем учения «sex, drugs and rock-n-roll». Не ждал он неземной любви, не грезил по ночам, да и вообще снов не смотрел, спал спокойно…- то есть был абсолютно счастливым человеком.
В том же городе, но на самом противоположном его конце, жил другой парень: спортсмен, приличный студент и отличник – гордость мамы и ВУЗа. Он ни с кем не тусил (строгий спортивный режим – это не шутки), вкусно готовил и встречался с правильной девочкой Лесей. А еще друг у него был, Вадик.
Канун вечера нашей сказки не предвещал ничего необычного: Макс, как обычно, отжигал в любимом клубе вместе с пять минут назад приобретенными закадычными друзьями, пил пиво, стрелял глазами в поисках приключений на свою задницу. И тут, в разгар веселья ему звонит благоверный.
- Алло, Жень, детка. Я в клубе. Поговорим потом.
- Ма-акс! Стой… Котена, я тут подумал…- Женька подумал? Охуеть! – Я подумал…нам лучше расстаться. Но мы будем друзьями, мы будем…
- Джеки, остынь, а. Я сам хотел предложить. Все классно. Только дверь не забудь захлопнуть, уходя.
- Скотина! – отозвалась трубка и разразилась обиженными гудками.
- Кто это был? – лениво щурясь, спросил новый друг.
- Да так…один…,- манерно затягиваясь ментоловой сигареткой, -…бывший. Господа, сегодня праздник – первый день моей свободы!
-Будут танцы? – усмехаются друзья, вспомнив популярную песню. Новый друг положил уже руку на колено, гладит, скользит выше, в глаза не смотрит… Нэ, не в его ты вкусе милый друг, иди, гуляй… Тем более, у нас новый звоночек.
-Алло? – манерное. А потом обычное, естественное, так, что новые друзья вздрогнули. – Санек, задница, твою мать, ты что ли?!
- Я, молодец, что помнишь одногруппника из давно забытого постылого ВУЗа, – рассмеялась трубка. – Ты к нам, как, планируешь присоединиться?
- М-м-м.. А сессия скоро?
- Вчера началась. Но я не об этом. Мы к Светке на Днюху собираемся и вспомнили, что давно тебя не видно, ты совсем пропал…- и в конце – Пошли, будет очень круто, а?!
- …
Та-да-да-дам! Ребята еще долго спорят, Макс отнекивается, новые друзья не отпускают, но это пустые метания – завилась наша веревочка, вот и первый узелок.

А в это время, в самом дальнем конце города…
Была кухня. На кухне горел свет, уютно пахло недавно съеденным ужином и сидели двое. Пили чай, разговоры разговаривали.
-… И вот я этому козлу говорю: «Петрович, ты ведь серьезный вроде мужик, а как до разбора полетов доходит ты сразу…», Паш, ты слушаешь меня вообще, не? – возмущенный друг Вадик даже оторвался от чая, чтобы обиженно взглянуть на собеседника.
- М-м-м-м… Извини, Вадь, мне пора. Светка ждет.
- Паш, что происходит?
-Что? У Светки День Рождения происходит…Пойдешь? – Тот, кого назвали Вадиком, обиженно надулся, что сделало его очень симпатичным.
- Не люблю я этих гостей! Шум, куча алконавтов и всякой швали…
- Не надо так о моих друзьях. Я же тебя просил. Пожалуйста, – голос звучит очень устало. - К тому же, мы и так нигде не бываем…- На глаза (друга?), пока наш герой говорил, навернулись слезы.
- Паш! Тебе разве не хорошо… со мной?!… - Черт, видимо, сказочник ошибся и все попутал, исправляюсь: друг Леся и девушка Вадик. Ну, взрослая такая сказка, прогрессивная, если кто еще не заметил…
И сейчас эта «девушка» собирается в очередной раз устроить истерику, обвинить несчастного Павла во всех смертных грехах и недобрым словом вспомнить его маму. И толк заводить парня, чтобы иметь те же проблемы?! Не знаю, но наш правильный герой Павел даже цветы ему дарил, а уж походы в кино и знакомство с мамой – это святое. Только, правда, о последнем бедный Паша жалел очень долго…
Наконец, после бурного выяснения, оскорблений и попытки раздеть и сделать минет прямо в прихожей, наш герой отбыл на День Рождения к подруге детства. Правда, с опозданием. Когда Паша подходил к ее дому, ему сразу бросилась в глаза компания пьяных личностей странного вида… «Алконавты!» - решил Паша, и был очень удивлен, когда выяснилось, что этим ребятам тоже к Свете.
Как вы догадались, среди этих странных людей был наш Макс, отмечающий свою свободу, и увязавшиеся за ним новые друзья.
- Светка! Ух, ты какая! На, это тебе! – Визги, вопли, причитания… И роскошный букет роз вкупе с дорогим подарком перекочевали к новой владелице. – В это время, Макс, не растерявшись, воскликнул: «И я тоже поздравляю!» – поправил бант на коробке, чмокнул незнакомую именинницу, нагло просочившись мимо обалдевшего от такой наглости Павла. – «Это кто?» - сказали они со Светкой одновременно. – «Видимо, гость какой-то», - сделала умный вывод Светка и потащила Пашу в комнату, очень довольная тем, что удалось его таки зазвать.
Тем временем, наш Максим успел попробовать все салаты, продегустировать имеющуюся на столе алкогольную продукцию и отправиться, как истинный герой сказки, путешествовать по квартире в поисках приключений. Хоть убей, не помнил он того болвана с букетом – из-за букета и коробки лица особо не разглядишь. Поэтому, можно сказать, что знакомства у них пока не состоялось. И вот, Макс заглядывает в гостиную, видит большую компанию ребят, сгрудившихся вокруг кого-то с гитарой и… - Та-да-да-дам! – да, вот и он – наш момент отсчета. Время пошло. Был, конечно, шанс не увидеть его в полутемной комнате, но Макс увидел. Это как неразбавленный наркотик, чистый кайф, стоять и смотреть на парня своей мечты и понимать, что вот эти карие глаза, эта ямочка на подбородке – очень важная часть твоей новой картины мироздания. Этого не понять, пока не испытаешь. Достаточно сказать, что с той ночи Максу стали сниться сны. Цветные. Дикие. С ямочкой.
Пришла большая любовь, которую не ждали, и наш герой оказался к этому абсолютно не готов. Он лишь смог свести все к понятному и знакомому: «хочу». И плевать, что это известный старшекурсник-спортсмен, что он, вроде, гетеросексуал, и за домогательства можно загреметь в больницу. Вот гитара отложена, он идет на кухню попить воды…
- Привет, зая…
- Мы знакомы? – Паша тоже не сразу узнал «странного парня».
- Нет, но можно исправить… - Дальше, это уже дело техники: жадно прижаться к чужим губам, сразу начав расстегивать молнию, одним шагом попасть из маленькой кухни в ванную, почувствовать ответ, уже защелкнув замок… Думаю, наш Паша был просто оглушен ситуацией и вечерним скандалом. Он никогда не изменял Вадику, который был первым и единственным парнем. Сам того не зная, за эти пять минут в ванной Макс подарил ему свободу. Возможность уйти. Что он получил взамен?
- Спасибо, ты отличный парень… - Впервые в жизни не отскочило. Это было, как плевок, как грязь. Резко и очень больно. Наш герой напился до зеленых чертиков, и отправился с ними курить на балкон. Из гостиной уже другой, не Пашин, голос орал:
Не понять вам, живущим в квартирах
Пидорасам, студентам, жидам,
Красоту настоящего мира,
Где бродить только нам, мужикам!
Где не любят слова и ужимки.
Где, похожая на самолет,
Над костром пролетает снежинка,
Как огромный седой вертолет.
Оффтоп: Песня из спектакля «День Радио»

Стало еще хуже. Даже зеленые чертики свалили, бросили. Но наш Макс парень упертый. И вот, спустя пару месяцев ухаживаний, точнее вполне открытых преследований, он решился позвать своего принца в кино. На мультик. И не надо только над ним ржать: он никогда никого не звал на свидания и в первый раз почти не оконфузился. Он очень уверенно подошел к своему объекту обожания, смело так взглянул и …прошел мимо… Но потом тут же вернулся! И произнес…
- П-пойдем в кино?
-М-м-.. Ты это мне? – Паша изумленно осмотрел своих не менее изумленных друзей, пока, наконец, до него не дошло, что этот странный щупленький парень обращается именно к нему. Видимо, слово «странный» оказалось ключевым, ибо, он его вспомнил. И сразу стало неловко. – Слушай…эм-м-м.. Мы можем…- он хотел сказать: «отойти на два слова», но недаром я говорю, что наш Макс – большой молодец.
- ОК! В десять утра у «Миража», - и быстренько по стеночке в сторону. Паша пару минут, видимо, с открытым ртом простоял, но потом решил, что так даже лучше: можно будет извиниться. Как человек воспитанный, вариант не прийти он не рассматривал.
И вот оно, их первое свидание. Ребята посмотрели мультик, какой-то там «Переполох в курятнике», и пошли пройтись – погода для октября была классная.
- Слушай, Максим, ты хороший парень… Понимаешь, я….
- Ты? – наш герой не поднимает головы, ведь под ногами столько интересного…
- Мне очень неловко за то… Пойми… Знаешь, у меня тоже был очень сложный период…
- Тогда пойдем ко мне? Тут недалеко. – Внимательный взгляд карих глаз, пробирающий. И после минутной паузы ответ. – Зачем тебе это? Ты же вроде нормальный парень.
И вот как это объяснишь? Не скажешь же просто: «Я очень хочу быть с тобой», - не говорят так в новых сказках. И приходится соврать.
- Понимаешь…Меня бросил парень. Мне очень плохо, – проникновенный взгляд в глаза. – Мы просто выпьем, поговорим…А то, я даже не знаю, что сделаю. – И удар попал в точку. Пашу очень мучил комплекс вины перед Вадиком, поэтому он согласился.
Они сидели, пили вино. Молча. Разговор даже не пытался начать клеиться, каждый думал о своем. А потом произошла она. Кто она? Ну, магия, кто же еще. Мы же в сказке все-таки, господа, пусть и в такой. Магией оказались капельки вина, оставшаяся на нижней губе, она манила, норовя сорваться и оправиться блуждать под воротом свитера странного Макса. Но, нет, она оказалась пойманной, вместе с губами и с удивленным звуком, который так и не нарушил тишину. Поцелуи, шорох одежды, неуверенные холодные пальцы на коже – самое сильное, что только может быть. Макс ничего не мог сделать, руки тряслись, все движения казались неловкими, как в первый раз. По-своему, это и был его взрослый первый раз. Никогда еще чужие губы так его не касались, что ощущалось везде. Он только мог смотреть, как Паша чертит дорожки на животе, вбирая кожу и оставляя отметины языком. Как во сне ощущались чужие руки... нет, совсем не чужие, гладящие спину, бедра…проникающие внутрь – впервые от этого просто хорошо, а не стыдно. Можно только плавиться от каждого движения и беспомощно ерошить короткий ежик волос, забываясь, целовать в макушку, в лоб, в нос, в шею, в ту саму ямочку - куда дотянешься. «Ты готов?» - «Да» - И немного боли, глаза в глаза. Так, что безошибочно схвачен момент, когда оказалась задета нужная точка. И тут же уходит нежность, ритм ускоряется. Поменять ракурс, вот так, еще раз…резче… Его рука – там, скользит..м-м-м..- один толчок, укус - и мир разлетается. Макс сразу проваливается в сон, и впервые видит во сне море. И впервые встает рано. Вернее, его поднимает запах кофе, который доносится из заброшенной комнаты по имени «кухня». Это так приятно зайти, сесть на табурет, в первый раз кому-то улыбнуться и сказать привет. И увидеть глаза. Карие. Такие, что хочется смотреть.
Затем наш хороший парень ушел, оставив после себя запах кофе и завтрак. Он просто сказал: «пока». Он не обещал прийти снова. Но пришел под вечер с продуктами и с гладиолусом. Макс долго вертел в руках эту диковинку, пока не припомнил, что такие штуки, вроде, ставят в воду. А куда ставят таких парней? Что с ними вообще делают, кроме описанного выше? А вот это они выясняли долго и счастливо, и выясняют по сей день.
Уф! Неправдоподобная вышла сказка? Ну, какая вышла, не пинайте лучше, а налейте – чтоб присказка про мед и усы получилась хотя бы. А теперь давайте узнаем правду.
____________________________________
Три часа ночи, но выбора нету: это вопрос крайней важности.
- Па-а-ш! – нежно так трясу его за плечи – мне помощь нужна! Котенок!
- М-м-м!
- Па-а-ш! – делаю голос на порядок противней.
-Ш-ш-ш-то тебе, Макс? – зевает, открывает один глаз, смотрит на часы.. – Охуел?! Мне на тренировку вставать!
- Паш, нужно, очень-очень...
- Прям очень? – недоверчивое всклокоченное нечто глядит на меня с укоризной.
-Да-да, очень! Вопрос жизни и смерти… - недоверие во взгляде возрастает, но Паша все-таки, пыхтя, спускает ноги на пол, долго шарит в поисках тапок, и плетется за мной на кухню, где я, после отпаивания жертвы растворимым кофе, все-таки обозначил проблему...
- Паш, скажи, а почему ты решил со мной остаться? – Пять минут я выслушиваю стоны, проклятия и какую кошмарную ошибку он тогда совершил, но потом наш принц успокоился и решил дать адекватный ответ.
- Во-первых, не почему, а когда…
- Чего?
- Того! Ты на той вечеринке в хлам нажрался, заперся в ванной с каким-то Семеном (ась, с кем?), и я тебя потом в дупель пьяного вез домой на такси. И вот, когда ты, как барин разлегся у меня на плече, ткнулся носом в шею и засопел – вот тогда я позвонил Вадику и все сказал. Что люблю другого. И хочу быть с ним. Два месяца потом страдал, а ты сам подошел в итоге…
- Ипать! Твоя сказка намного интересней! – я сползаю по стулу. Эх, что ж я раньше его не разбудил. – Паш, а что за фигню ты нес, когда мы шли из кино?
-Ну..-покраснел – я ж вам вроде помешал тогда…- Я ржу, и устраиваюсь рядом с ним спать.
- Паш!
–М-м-м-м…
- Все таки нам повезло! Самый дальний конец нашего города – это еще потрясающе близко, вот подумай, если бы…
Нет, ну и как он меня еще не убил?

Влюбленный Максим 4: Незапланированная сцена
А не спеть ли мне песню о любви,
Только что-то струна порвалась,
Да сломалось перо – ты прости,
Может, в следующий раз….
А сейчас…
Чиж

Он сидит напротив, такой близкий. Совсем чужой. Мой бывший парень. Мой первый любовник. Мой друг. Или уже нет?
Наши встречи успели стать традицией: каждый месяц мы сидим в этом кафе, он вертит в руках салфетку, а я смотрю на него, и в голове кружит: «Мой первый…такой близкий…уже нет». Потом, приносят наш заказ: кофе и кофе, мы радостно начинаем наполнять его сливками, сахаром, стучать ложечками о стенки чашек… Потом, каждый сделает по глотку, и он обязательно спросит:
- Как он? – И я отвечу тут же:
- Хорошо. Восстановился с боем - горе-студент. Если до конца года не отчислят, повезу его отдыхать на море, в Испанию. Он этим просто бредит, так что, шансы у нас есть. – Вижу, что мои слова ему неприятны, и нарочито бодро интересуюсь, – А как ты?
- Нормально. А он курить так и не бросил? – Вздыхаю только в ответ:
- Нет, не бросил. Но очень старается. Уже почти-почти. – Появляется идиотское желание защитить, оправдать даже в такой мелочи.
- Да? А Светка говорит… - перебиваю его:
- Давай лучше о тебе. – Он вздрагивает, берется за новую салфетку:
- Прости.
- Ничего. – Я дотрагиваюсь до его руки, тут вздрагиваем мы оба, он поднимает глаза, но: нет. Не хотел я ничего такого ему сказать. Просто друг, простая поддержка. Подмигиваю ему и заговорщицким шепотом продолжаю. – А ты все с тем же?
- Да. – Он цедит сквозь зубы, пронзая меня взглядом на каждом слове. – Надоело. Не люблю.
- Бросишь?
- Я хотел спросить у тебя. – Чувствую, что внутри что-то шевельнулось, но тут же прогоняю все эмоции.
- Я дурной помощник в таких вещах…- развожу руками. - Но он хорошей парень, очень тебя бережет… Почему ты?
Он резко выпрямляется:
- Почему? Надоело. Может, меня тоже тянет на экзотику. Хочу себе гламурного котенка, чтоб было, кого возить по курортам. – Он не дает мне вставить ни слова. – Что, я не прав? Он даже спасибо тебе не скажет. Как ты терпишь?
- Терплю? – Я спокойно жду, пока пройдет истерика. – У нас все хорошо. Меня все устраивает.
- Что? Секс? – Он словно выплевывает каждое слово. – Его задница? То, что он шляется по ночам? Или его постоянное вранье? Ты знаешь, его видели позавчера с…
- Хватит. – Я поднимаюсь. – Я не буду это слушать. Прости, я считал, что мы друзья, но как видно, нам лучше перестать…
- Подожди! – он подскакивает следом, хватает за руку… На нас с непониманием смотрит все кафе. – Не надо! Ну, прости меня…У меня трудный период…- умоляющий взгляд серых глаз.
- Ладно, посмотрим…- снова чувствую себя виноватым, тороплюсь уходить, но слышу в спину:
- Ты так любишь его? – Оборачиваюсь и смотрю ему в глаза:
- Максима? Я….

Я захлопываю ноут, выбрасываю в окно сигарету и смотрю на часы. Семь вечера. Они сидят в кафе уже два часа. Паша и Вадик. Мой парень и его бывший. И говорят обо мне.
Щелкает замок – вернулся. Задерживается в прихожей, чтоб прибрать мои разбросанные сапоги: опять они в разных концах коридора – влетит. Пол-то помытый. И грязная посуда в раковине – забыл про нее. Короче, с приходом, милый.
Он заходит в комнату, целует меня, отстраняется, чтоб посмотреть.
- Макс, как дела в универе? – Тяжко вздыхаю:
- Пишу курсовик. – Он внимательно смотрит на чистый лист бумаги, и у меня начинается паника. – Паш, я помою посуду! – удивленный взгляд карих глаз, озорная насмешка на самом дне:
- Ты не заболел, солнце?
- А что, похоже? – опять я огрызаюсь.
- Нет. – Он нежно шепчет мне в ухо и целует мочку. – Ты такой красивый… - «Я просто улетаю. Млею и таю». Ага, дорогой, ты очень умен.
- Как он? – выдыхаю изменившимся хрипловатым голосом и сразу чувствую, как напрягаются Пашины плечи.
- Нормально. Но давай не будем сейчас? – Я вырываюсь.
- А когда будем?! Когда ты, наконец, образумишься и вернешься?
- Макс, ты сам не понимаешь, о чем говоришь. Ты переутомился. Чаю? – спокоен, как слон. Я в кровь скусываю губы, затем врываюсь к нему на кухню, в куртке и с сигаретой в зубах, выбиваю из его рук пачку с чаем и разворачиваюсь уходить… Не получается… Вместо этого, оказываюсь вжат в кухонный стол. Чувствую, как он прижимается ко мне – дыхание на шее, запах одеколона…
- Пусти…пусти, сволочь. – Лягаю его. И меня вжимают в стол еще сильнее. Руки он держит крепко.
- Гнида. Тварь. Ненавижу.
- Все?
- Ты думаешь, я не знаю, что они говорят за моей спиной? – Я продолжаю вырываться, но знаю, что не отпустит. Ох, какой же сильный…
- Ты ошибаешься, я давно уже всем все сказал. Мне с тобой жить, а не им. - Пытаюсь отлипнуть от жесткого и противного стола и прижаться к нему.
- Хочу секса. Сейчас. Грубого. – Слышу за спиной его негромкий смех и шорох молнии. Хотите – получайте. Мой парень, вообще, редко мне отказывает. Только вот ослаблять хватку не торопится: изучил уже все мои подлые приемчики.
Закрываю глаза. Вспоминаю, что всего месяц назад, как чумной убежал из дома, услышав на другом конце провода ненавистный голос того, другого. И поехал в клуб. Самый поганый, где не знакомятся, а снимают, причем быстро. Склеил парня, пошел с ним в туалет. И не смог. Испугался, что смогу заразить того, кто ждет меня дома. И как умудрился я так встрять? Помню, сидел на полу и бесился: я хочу, я сделаю… И, как наяву, видел его умные и печальные карие глаза, будто у породистой овчарки. Мой пес ждет меня дома. Позвонить, что ли, и сказать, чтоб выметался? А что? Я хочу трахаться. Хочу зажигать. Мне нужен вон тот парень в белой джинсе. Я не боюсь за себя, мне все похуй, но Пашка… Это, как убить ребенка, это хуже во сто раз, мне в аду будет казаться прохладно от такой вины. Значит, надо завязывать. Наигрались. Берусь за телефон…
Я пожертвовал всем ради него. А он не может сказать своей бывшей сучке, чтоб не смел больше нам звонить. Или я должен это сказать? Вцепиться в морду? А ради чего, ради этого болота? И когда я успел стать таким щепетильным? Раньше я даже смс забывал отправить со словами: «Пока, все было ничего». Что же теперь? Набираю его номер. Лихорадочно курю, считаю гудки.
- Максим, где ты? Я волнуюсь! – слышу шум на заднем плане. Удивляюсь.
- Ты не дома? – блять, хватит тянуть время, скажи ему уже!
- Я только что из Central Stage, думал, ты там. Макс! – он орет в трубку, когда на секунду появляются помехи.
- Нет…Паш… Паша послушай. Я делаю глубокий вдох (ну же!) и, наконец, решаюсь:
– Я передумал бросать курить! – черт! Черт-черт-черт-черт-черт…и два удара головой об стену. Больно. Прихожу понемногу в себя.
- Ладно. – Его голос очень спокоен, нейтрален. Так разговаривают с психопатами, которые стоят на краю крыши. – Где ты? – Я выдыхаю, называю адрес и название похабного притона и жду реакции. Но он только ответил:
- Еду. – И все.
Мы так и не поговорили об этом. Он приехал, увидел, что я трезв, и даже ничего не спросил. Просто сцапал, закутал в нормальное зимнее пальто и утащил домой отпаивать чаем и откармливать маминой стряпней. А я сидел и не вякал, что нехарактерно для меня вовсе. Просто грелся, постепенно оттаивая и обещая себе больше никогда его не пускать ни к каким Вадикам. Обойдутся… Мое. И пошли все… Паше тоже пойдут белые джинсы…

Я выгибаюсь под ним, когда он входит, наконец, немного отстраняя меня от жесткого края – черт, а ведь было очень больно! Живот, как в иголках… Стону. Его руки гладят мне бедра, приподнимают, я вскрикиваю – так глубже, но я оказываюсь навесу – хватаю его за руки, держусь крепко-крепко…- Не уроню…никогда – он выдыхает мне в ухо…Я только мычу в ответ, откинув голову ему на плечо… на полу хрустит рассыпавшийся чай…
Потом я слушаю плеск воды в душе и Пашкино фырчанье. Беру в руки его телефон. Вадик. Набираю номер…
- Паша! – Такое радостное! – Так ты…
- Это не Паша. Это Макс. Есть разговор. – На том конце провода тишина. Когда по всем правилам хорошего тона она становится слишком затяжной, я добавляю. – Не звони ему больше.
- Это он сказал? – Напряжение в голосе разбавляется гадкими вызывающими нотками.
- Нет, сука, это я тебе говорю. Завязывай.
- Или что? – Вот придурок. Значит, прав я оказался? Операция «Возврат» в самом разгаре?
- Или все. Мои друзья тебя найдут. А им «какая в жопу разница». Да и мне, временами, тоже. Экстрима захотелось, бля? Если узнаю, что ты его продолжаешь доставать, урою. А может, мне мужику твоему сказать? – Он молчит, но тут я понимаю, что задел. – Он, наверно, не нарадуется на себя. Такой мальчик-одуванчик, хозяюшка…
- Хватит. – Его голос звучит приглушенно. Ага! Значит, мужчина Вадика бродит рядом. И, судя по реакции, он похож на Пашу: двухметров и мускулист. Но я очень надеюсь, что весьма неуравновешен.
- Может, позовешь? Мы поболтаем…
- Перестань. Я не буду больше звонить. – И затем, набрав в легкие побольше воздуху, - Все равно, он скоро поймет, какая ты грязная шлюха. – И нажимает на отбой. Пока-пока. Ублюдок. Думаю еще пару секунд, затем выбираю опять его номер в телефонной книге, опция «удалить», нажимаю – гуд бай, мой мальчик. Все. Хватит. Накушались.
Когда я оборачиваюсь, Паша стоит в дверях. И я не спрашиваю, я понимаю сразу: давно и все слышал.
Он молча подходит и забирает у меня телефон…
- Па-а-ш! – Он одевает куртку.
- Пашка!!! – Повисаю на нем как на пальме. Он смотрит на меня сверху вниз. Странно так смотрит. От таких взглядов начинают бежать мурашки по позвоночнику: я сразу осознаю, какой он у меня крупный, и как, в случае чего он может… Кхм! Ага. Может, лучше в целях сохранности здоровья отпустить? Решаюсь, и сжимаю руки покрепче – нифига! Надо еще и ногами обхватить, для верности: если решил от меня вернуться к Вадику, то пусть так со мной и возвращается. Или прибьет. Зажмуриваюсь покрепче: сейчас начнется!
Потом врубаюсь, что что-то не так. Я не соскальзываю. Почему? А где, вообще, его руки? Мою пятую точку явно что-то поддерживает…и гладит. Ага, обе руки заняты, отсюда вывод: когда он решит мне двинуть, я точно замечу, ибо шмякнусь на пол.
- Макс, я так понимаю, ты в коем-то веке собрался сходить со мной за продуктами? Похвально! Только вот…почему в халате? – И в этот момент меня пребольно щипают за то самое место. Сволочь! Я, забыв о своем горе, бью его всем, чем можно, он тут же, не церемонясь, кидает меня на пол. Я весьма болезненно падаю, швыряюсь в него ботинком и – бля, попадаю! Караул! Спасайте Макса! С воплями уношусь в спальню, но, естественно, в районе порога мне под ноги со звонким «мяу» кидается рыжее чудище, и я не успеваю захлопнуть дверь… Меня догоняют, бросают, от души мутузят и затем, с еще большим удовольствием задирают халат…
Короче, в наказание я остался без ужина. И помыл всю посуду, оставшуюся с обеда. Не сиделось мне на месте… Правда, потом был отловлен и усажен за написание первой страницы курсовика на Пашины колени…
- Паш, у меня ребята тут рассказ просили…
- Испания…м-м-м.
- Садюга… Паш, а ты не злишься?
- Злюсь. Пиши.
- Из-за Вадика? – Изворачиваюсь, чтобы на него посмотреть.
- Макс… - Шепчет он мне. - Хочешь по секрету? Он меня задолбал! Давно, причем.
- А зачем тогда вы видитесь? – Вздыхает и смотрит вверх, будто, призывая потолок в свидетели моей тупости.
- Макс…ты когда-нибудь слышал такое словосочетание «хорошее воспитание»? Не? Зря! – Я пытаюсь его лягнуть, он ловит мою ногу…- Скажу тебе даже больше…- Опять начинает шептать мне в ухо. – Он достал меня очень-очень давно, когда еще мы были вместе… Иначе, я, собственно, его бы и не бросил. Логично? – «Этот мерзавец весь вечер теперь будет надо мной глумиться?» - … Я ушел искать разнообразия, а нашел тебя. Так бывает. – Он смотрит на меня задумчиво, я замираю от его взгляда…
- А я разве не разнообразие?
- Поживем – увидим…
Нет, ну и как мне было такое стерпеть? Пока Пашка, матерясь, вынимал из-за шиворота кнопки, я заперся в ванной. Второй раунд, поехали!

Влюбленный Максим 5: Новый Год
Это последняя часть цикла, поэтому она получилась длиннее предыдущих. Посвящается всем прошедшим праздникам, неистовым и беспощадным.
Читать дальше: www.diary.ru/~silverstyle/p58848796.htm#more1

@музыка: Песенка про "Элис", Smoky

@настроение: от плохого до отличного

@темы: Библиотека моего притона, Влюбленный Максим, ориджи от Maxim, ничаво, что мое курево - марихуана?

---

"На каждого мучителя...", mini, bdsm, ангст, NС-21(!), автор Denver

Продолжаю раскладывать любимые вещи. Вот подарок мне, любимому, номер два: честно выпрошенный и честно без спросу утащенный в днев. Думаю, если скромный автор таки догонит и побьет меня за произвол - это будет больно, но офигенно хорошо. Читайте оридж Denvera, дети.

Название: "На каждого мучителя..."
Автор: Denver
Бета: Julia Lami *спасибо)... <3*
Статус: Finished
Размер: mini
Жанр: Slash, ангст, bdsm
Рейтинг: NС-21
Предупреждения: Slash. Ненормативной лексики не наблюдается, изнасилование имеет место быть. куски мозаики восприятия. разрозненные, как в только что открытой коробке с надписью "puzzl".
Посвящение: 4 Maxim. выкладываю).. не удалось все-таки рассказу мирно прожить и почить в ЛС).. (От Максима: Ага. Милый Denver, а ты, типа, сомневался...)
Итак, пристегнули ремни (на всякий случай) и поехали:
Хотелось заставить страдать кого угодно. Хотелось убить.
Снова?!
Нет, нет! Нет…
Страх сковывал мысли, не давал им плодиться, размножаться, но и не давал теплому дыханию вынести их вон из больной головы. Спазм в горле, глухой кашель и слезы…
Ненависть, страх, боль, желание… Какие-то совсем непонятные, чужие чувства. Потеря. Забытье. Чужое. Это все чужое! Не мое.
Крик все никак не мог вырваться из груди, потому что казалось, что с криком вырвется и сердце… и последние крохи кислорода… хрип. Падение на колени. Лбом прижаться к холодному паркету и увидеть себя будто со стороны. Слезы, слезы, слезы, слезы. Снова чужое воспоминание, сумевшее прорвать стальной обруч, сковавший его собственные мысли…

Громкий шепот на ухо, практически теряющийся во всем кроваво-красном, ледяном и огненно-волнующем великолепии:
- Ты... божественно... прекрасен... сука...
Резкий взмах… Завершение картины с последним словом… По бедрам, оставляя яркий алый след, заканчивая им узор предыдущих тридцати ударов и уничтожая чистоту юного тела окончательно...
Веревки, сковавшие сосуды. Суставы - вывернутые, глаза… порезы под ними, кровавые слезы…
Мраморно-белая кожа, покрывающаяся ярко-алыми, бордовыми кровоточащими узами боли. Удары… Смех… Больше не страшно… Громкое «ещё» и боль, боль…
Боль.

Наконец… Стон. Почти вой. Бежать – желание неоправданное, организм не поддается, веревка, тугим обручем стянувшая горло, не прибавляет решимости… Голова снова откидывается назад, сердце выбивает бешеный ритм, плетка рассекает грудную клетку надвое…
Сыплются ворохом искр из горла крики, стоны, боль и наслаждение… Ад, который подарен ему…
Плеть… Фаллос…
На каждого мучителя найдется…

Рык:
- Заткнись, шлюха! Заткнись, иначе...
Укус… Разбитые губы, тонкая струйка крови расчерчивает подбородок, шею…
Оргазм.
Музыка, какие-то дикие биты… И член, кажется, сейчас разорвет от напряженного возбуждения, влажного, липкого, но такого желанного…
Разрядка… не спасает, хотя, и дает отсрочку…
Новый оргазм… Приятно…
Exit…

Легкий удар и веревка ослабевает. Рвется пространство, тело выпадает в какую-то мутную дымку. В ладонях тонет лезвие, погружаясь все глубже вместо того, чтобы резать петлю на шее … Тонет, разбавляя холодом кровь…
И гребаная реальность наконец обретает очертания. В висок входит струя огненного импульса. Нет, правда… Струя, поток, разряд… На плечи ложится холодное полотенце…


- Зодчие воздвигли этот храм…
Все как всегда. Твоя ослепительная улыбка. Мой платок на шее. Скрытый след жгута. С каждым разом веревка все тоньше и тоньше. Скоро наступит смерть. Когда ты дойдешь до нити, она наконец вопьется в мое горло, оставит тонкий след, бисер крови… И ты не сможешь остановиться.
Убьешь.
Я рад…

Радость опьяняет, спасение становится реальным светом, разрывающая тело боль, иглы в легких – они создают меня, самотканый узор из крови на снежно-белом полу…
Не отпускай…
Давай…
Рывок…
Всего лишь последний рывок, ведь на каждого мучителя…

14.12.08

@музыка: танцевальный реквием

@настроение: хочу садомазо

@темы: немного пиара хорошим вещам, Библиотека моего притона, ориджи других авторов, подарки мне-мне-мне

---

«Сhantage», оридж, мини, NC-17 автор faiblesse

Как любая эгоистичная зверушка на этой планете, я люблю, когда мне делают подарки. А уж когда мне дарят целые тексты - мою радость надо видеть (хорошо, что обычно зрителем является только майный кот). Итак, сегодня я расставляю дары себе, прекрасному. Вот первый из них от горячо мной любимого (как видите, взаимно) автора faiblesse: оридж, начинающийся с легкого садомазо (автор его наличие пытается отрицать, но не смешите мои тапочки), а заканчивающийся... Короче, читайте сами, все очень и очень вкусно.
Название: «Chantage»
Автор: faiblesse
Бета: Julia Lami
Рейтинг: NC-17
Жанр: слеш, (и что-то еще…)
Саммари: ----
Дисклаймер: Без разрешения не лапать
Статус: завершен
Предупреждение: см. жанр
от автора: Это подарок. Для Макса ))) Тут даже где-то есть смысл. (от Макса: конечно, "подарок для Макса" - это само по себе уже предупреждение Смысл действительно есть - даже я, блондин, его нашел).
Итак, поехали: Проснуться с головной болью – это пол беды. Проснуться с головной болью и связанными руками – это беда. Проснуться с головной болью, связанными руками, обнаженным, в неизвестной темной комнате – это полный отпад. А если не помнишь, как в ней оказался, еще интересней.
Шевельнулся, потерся голыми ягодицами о приятную шероховатую поверхность того, что должно было быть покрывалом. Хм... Никакого дискомфорта, ничего не болит (голова не в счет), задница, можно сказать, цела. Вывод один: его еще не трахали. Возможно, не будут, но это почти не реально. Но вот кто? И зачем? И вообще, как он тут оказался?
Тихие приглушенные шаги. Открывается дверь. В проеме, неразличимый из-за яркого света сзади, стоит человек. Высокий – это все, что можно сказать по силуэту, но Женя сразу узнал его. Этот человек вот уже год снится ему в кошмарах. И этот же человек – в эротических снах, от которых просыпаешься весь в поту и с болезненным стояком.
- Кира... - на выдохе. Стало не просто страшно, стало жутко! От этого человека всегда веет холодом, и Женя ёжится, стараясь сохранить тепло и стать еще тоньше и незаметней. За «Киру» можно схлопотать по ребрам. Последний человек, кроме Жени, кто посмел его так назвать, получил в зубы и ставил два передних протеза. - Что...
- Пей, - край стакана прижимается к губам, прохладная водичка с кислым привкусом растворенного лекарства.
Возражать и спорить с ним бесполезно. Сопротивляться – тем более. Он не посмотрит, что не можешь закрыться от удара или дать сдачи. Он стукнет так, что искры из глаз – это лишь маленький салют на девятое мая.
- Кирилл... Почему я... - он не договаривает. С широкой ладонью на губах не сильно-то поговоришь.
Губы прикасаются к виску, пальцы скользят по обнаженным ключицам. Под ними тонкая кожа, хрупкие косточки. Не спеша, вслед за дрожью, пальцы поднимаются выше, ласкают. Женя всхлипывает, когда крепкие зубы впиваются в горло, сжимают кадык. С хрипом вырывается дыхание. И страшно, и возбуждающе.
Тонкие длинные пальцы скользят по коже. В подмышках, по выступающим ребрам. И Женя дергается, как от боли, но от щекотки. Закусывает полную губу, не показать, не выдать себя. Не произнести ни звука. До разноцветных кругов сжимать веки, чтобы не видеть. И можно подумать, что Кириллу все равно, о чем он думает. Страстные ласки, чуть грубоватые, чуть торопливые, приносят лишь наслаждение. Его знаки, его отпечатки горят по всему телу. Он останутся надолго и не успеют исчезнуть до следующего раза.
Натянул путы, когда маленькие пуговки сосков, невообразимо чувствительные к боли, Кирилл сжал зубами. Знал ведь, не мог не запомнить, как Женя реагирует на простую, немыслимо пошлую ласку. Выводил языком круги, цеплял зубами маленькие складочки кожи. Целовал каждое ребрышко и прижимался щекой к животу, руками приподнимая за поясницу. Потом все исчезло.
Ни миллиметра кожи не соприкасалось с ним. Ничего, даже дыхания, не ощущалось. Вздох, то ли облегчения, то ли нетерпения, вырвался сквозь закушенные губы. Открыл глаза, чтобы увидеть мутную пелену. Моргнул, второй раз.
Его взгляд бесстрастно, оценивающе скользил по тонкому телу. И там, где, налившись желанием, стоял член Жени, остановился. Тонкая, совершенно безволосая кожа в интимном месте. Гладкая, нежная. Член подрагивал, загибался к животу, становился тверже. Подушечками пальцев Кирилл провел по его лобку, там, где должны были начинаться мягкие завитки, туда, где плотным кольцом они должны были охватывать его мужское естество. Ни звука, лишь дрожь в ответ.
Даже в полубессознательном от желания состоянии Женя знает, что будет дальше и не удивляется, когда его подхватывают под колени, сгибают ноги и заставляют раскрыться. Умело Кирилл вылизывает нежные складочки промежности, забирается горячим, влажным языком под яички, чуть прикусывает основание члена. Женя прогибается в пояснице, прокусывая до крови губу, чтобы не кричать, не показать, как ему хорошо.
Никакой искусственной смазки. Кирилл не признает ее. Только то, что предусмотрено природой. Женя не понимает этого, но послушно принимает его позицию. У него нет права выбора.
Пальцами Кирилл обхватывает его член, проводит от основания до покрасневшей головки и обратно. Медленно, неторопливо. Сжимая у основания и ослабляя захват к концу. Собравшиеся капли скатываются в ручеек. Женя неосмысленно толкается в его руку, скользя пятками по покрывалу, тянет путы, оставляя красные ссадины на запястьях.
На смену рукам приходят губы и язык. Он облизывает головку, как шарик мороженного в рожке. Обхватывает губами вокруг уздечки и вытаскивает, медленно, пока они трубочкой не сомкнуться на дырочке. Затем вбирает в рот полностью, пока головка не упрется в горло, пока яйца не коснутся подбородка. Сегодня его слюна и не сдерживаемые белесые капли будут смазкой.
Он никогда не растягивает сильно. Два пальца максимум. Третий по желанию.
Смазав сжатое сморщенное колечко мышц, он проталкивает палец внутрь. Его ногти неосторожно царапают стенки, но Женя лишь сильнее сжимает зубы, умоляя небо поскорее завершить этот акт. Слезы стоят в глазах, замутняя и без того темный мир. Но ни звука не срывается с губ. И через полминуты он прощает его, когда от прикосновения к чувствительной точке волна наслаждения выбивает его из реальности. Второй палец входит в него почти неощутимо. Реальность уходит на второй план.
Сквозь пелену Женя воспринимает, что Кирилл закинул его ноги себе на плечи. Звук расстегиваемой ширинки и большой, возбужденный член прижимается к его анусу. Помогая себе рукой, удерживая на одном месте его бедра, Кирилл входит. Медленно. Сегодня он не настроен на страстный, почти животный секс. Женя вдыхает сквозь зубы. Это не больно, его тело уже привыкло. Это необычно, и словно в первый раз он сжимает веки, чтобы не видеть, чтобы только чувствовать. Так не страшно…
Все чувства Жени сосредоточились там, где с силой двигался член Кирилла. Ни одной мысли, только рефлекс – не закричать, не пискнуть, не выдать ни звука. Молчать. В тишине хриплое дыхание, шорох простыней. Он останавливается перед самым оргазмом, наклоняется, и Женя без слов понимает, что надо поднять веки, посмотреть в его голубые, почти белые глаза альбиноса. Лицо Кирилла над ним, их носы почти соприкасаются. Последний толчок, их лица максимально близко, но Женя успевает отвернуть голову, и теплые губы проскальзывают по щеке… Они кончают в той же тишине, что окружала их.
Смотреть в глаза перед оргазмом – условие Кирилла.
Никогда не целоваться в губы – условие Жени.

Во второй раз Женя пришел в себя, только когда из-за плотных штор начали пробиваться слабые белые лучи рассветного солнца. Наступило 31 декабря. Радостный день, когда люди заканчивают все важные дела чтобы оставить даже воспоминания о них в старом, уходящем году. Чтобы начать год с чистого листа, с новыми планами и стремлениями. Это глупо, ведь жизнь не начинается заново в двенадцать часов ночи первого января, но люд верит, и упорно загадывает желания под двенадцать ударов кремлевских часов. Они, глупые, не понимают, что новый год наступает с самым первым боем, что когда они пьют шампанское, прошло полминуты и поэтому, ни одно желание не сбудется.
Встать невозможно, и причина не только в том, что болит все тело. Кирилл спит рядом, прижимая своей тяжестью завернутое в одеяло Женю. Его дыхание теплым воздухом щекочет чувствительную кожу за ухом. И некстати в памяти Жени всплывает прошедшая ночь.
Очень не хотелось Жене вспоминать, что произошло этой ночью. По своей дурости он вляпался. Уже не в первый раз. А как все начиналось…
А начиналась история с большой любви Жени и… друга Кирилла. Она длилась шесть месяцев и закончилась дружбой. Женя не жалел. Вот только не ожидал, что последствия будут странными, даже страшными.
Спустя месяц после расставания, когда он проводил Николая в Англию учиться, ему позвонил Кирилл и пригласил на ужин. Отказаться, была первая, правильная мысль. Отказаться, ведь от этого человека, руки которого всегда ледяные, ничего доброго ждать не приходится… Но он, натянув любимый теплый свитер и улыбку на лицо, собрался с силами и пошел, навстречу новому и неизведанному.
Уютное кафе встретило его приятными запахами домашней еды и крепкого кофе. За дальним столиком с легким раздражением в глазах сидел Кирилл, морщился и пил местный, отвратительный кофе. Здравая мысль немедленно уйти была подавлена бледно голубым взглядом, буквально на телепатическом уровне заставляющем делать шаги в его направлении. «Бежать. Бежать…» - билось в висках.
Лучше бы он последовал зову интуиции. Лучше бы развернулся и ушел, не задерживаясь даже на чашечку кофе, но он остался, чтобы теперь жалеть об этом.
Через пятнадцать минут, когда он выпил зеленого чаю, когда доел самый вкусный пирог в жизни, перед ним внушительной стопкой легли фотографии. И пирог, и чай попросились обратно. Клеймом светились цифры, оставленные фотоаппаратом на листе бумаги размером 10 на 15. Женя и его учитель в ярких позах из камасутры, посередине институтского кабинета. Слова Кирилла, доносящиеся, как из-за глухой стены, все больше и больше приводили Женю в ужас, но последние, сказанные почти нежным тоном, поставили жирную точку в его монологе:
- …И чтобы эти фотографии не попали на стол к ректору университета, ты будешь со мной спать, пока мне это не надоест. Я буду решать, когда нам встретиться, и когда тебе уйти. Это - кивком головы он указал на стопку – можешь оставить себе. Надо будет, я еще напечатаю…
Лицо Жени напоминало очумевшего ёжика. И без того большие медовые глаза были вообще на выкате, рот открыт, а ноздри раздувались, как паруса.
- ...Нет… Я не буду… - тихо, словно шелест листвы, надрывно. – Не буду…
- Ты можешь отказаться, но… Не думаю, что совет института позволит ему работать дальше. Исключат и тебя.
- Зачем… Зачем тебе это? – поднял глаза и встретился с холодными бледно-голубыми глазами Кирилла. – Зачем ты это делаешь? Это шантаж!
- Я так хочу, - был ответ. Большие медовые глазки смотрели с ужасом и недоверием. – Приступаешь сегодня…
- Нет! – вскочил, опрокинув стул. – Не буду!
- Твоя воля, - Кирилл встал следом, - Но имей в виду, в этом городе нет больше вузов, которые тебя примут.
- Ты не посмеешь!
- Ты мне запретишь? – приподнял бровь Кирилл. – У тебя есть выбор. Как ты решишь, так и будет. С последствиями разбирайся сам!
Из кафе они вышли вместе.

Шевельнулся, пытаясь распутать клубок из одеяла. Эта, как и многие его попытки в другие утренние часы, не увенчалась успехом. В туалет не хочется, и это хорошо. Долго, каждая минута, как вечность, каждый удар сердца, как бесконечное, утомительное желание жить. Он не пытался думать, когда их связь закончится, не хотел даже предполагать, чем она может обернуться. Он не имеет права отказать и сопротивляться, как в эту ночь. Сказать «нет» и бросить трубку. Ведь результат плачевен. Кирилл нашел его спустя пятнадцать минут, в компании бывшего учителя, ставшего причиной шантажа, и его мальчика, юного любовника, в котором души не чаял. Любил, как никогда, и у Жени не повернулся язык сказать, в какую ситуацию попал, во что вляпался по дурости. Пронзая холодом глаз, Кирилл утащил любовника, а когда Женя начал сопротивляться и орать, бесцеремонно вырубил его ударом по затылку.
Кирилл странный человек, это он понял уже давно. Он не жесток к людям, но, по непонятной для Жени причине, для него сделал исключение.
Уж слишком жарко под этим чертовым одеялом. Женя заворочался сильнее, морщась от боли, стараясь высунуть на воздух хотя бы руку, или ногу, чтобы остудить пылающую кожу. Сдвинуть Кирилла с края одеяла - непосильная задача для хрупкого юноши. Только заставив любовника проснуться, можно будет выбраться из жаркого плена.
- Кирилл… - тихо позвал, толкая тушку любовника в бок. – Кирилл, дай встать, я в туалет хочу…
- Ммм… - сквозь сон. Руки сильнее сжались вокруг.
- Кирилл, - толкнул сильнее.
- Спи, - он придвинулся еще ближе, уткнулся носом в самую раковину уха. – Я … тебя… - из-за шума дыхания в ушах, из-за его губ, касающихся мочки, Женя едва расслышал его слова.
Тишина. В ушах лишь дыхание Кирилла и стук собственного сердца. Его слова, сказанные сквозь пелену сна, случайно сорвавшиеся с губ, случайно услышанные, навели на Женю панику. Как так? Так не бывает! Так не может быть! Не с Кириллом и не с ним. Он боялся повернуть голову, чтобы посмотреть в лицо любовника. Лучше не знать, не видеть. Забыть. Так будет правильно. И стоит ли верить? Может это игра, ложь. Но…
Всегда есть «но». В их отношениях никогда не было лжи. И если задуматься, если представить, что нет никаких компрометирующих фотографий и угроз, то их отношения в глазах общества выглядят вполне достопочтенно. Не удивительно, ведь они «встречаются» уже больше года. Встречаются, как два друга-любовника. Никакого притворства, лишь маленькая тайна. Общая.
Кирилл звонил всегда в одно и то же время. Утром, когда едва заткнется надоедливый будильник. Он говорит, куда и во сколько ему прийти. Кормит вкусным ужином в дорогом ресторане или на собственной кухне. Душ и спальня… Секс в тишине под звуки тяжелого дыхания. Крепкий сон и утро в объятиях Кирилла. Если забыть, если не обращать внимая…
В ванной две зубных щетки, две мочалки и два полотенца. Халат, размера на три меньше Кириллова и тапочки, которые ему разве что на нос налезут. Любовники, семья… Не посторонние.
Просыпался Кирилл тяжело. Сонно ворочался, открывал бледные глаза с темными точками зрачков, закрывал, утыкаясь губами в обнаженное плечико Жени, что-то говорил без голоса. Вставал и сонно потягивался, похрустывая всем телом.

Горячий кофе, изумительно-бодрящий аромат. Тосты и шоколадная паста. Тихий завтрак под звуки музыки. Женя не смел поднять глаза. В голове барабанами били три слова. Три слова правды, которые поясняли многое.
- Сегодня останешься у меня, - монотонно сказал Кирилл. Женя вздрогнул, вскинул глаза на его лицо, опустил глаза под давящим взглядом.
- Я не могу, - покачал головой. – Не могу. Я с друзьями договорился Новый год встречать, - закрыть глаза и не видеть разочарования. Отпустит. Не станет держать.
- Нет! – твердо. Женя подскочил на стуле от холодного, жесткого «нет». – Новый год ты будешь встречать со мной!
- Но…
- Без «но». Со мной. В этой кухне! – в руках Кирилла трещинами пошла кружка.
- Хорошо… - с ним спорить страшно, лучше будет согласиться.
И согласился почти добровольно. К друзьям не хотелось. Здесь лучше, комфортней. И с ужасом он признался себе, что хотел бы остаться в этом доме навсегда.
«Спросить?» - думал Женя. – «Узнать правду. А там… Уйти и будь что будет. Остаться… и … жить».
- Кира… - невольно сорвалось с губ. Сам испугался, ведь не хотел.
- Что? – плеск воды в раковине. Кирилл моет овощи. Готовить ужин будет сам.
- Ничего. Давай помогу, - замялся. Передумал.
- Евгений! – выключил воду, взял в руки кухонное полотенце. Весь во внимании. Ведь не дурак, заметил, что что-то мучит.
Вздохнул побольше воздуха. Выдохнул. Вдохнул, собрался с мыслями. Выдохнул. Нет. Не смог сказать. Еще раз вдох. Закрыл глаза, зажмурился до разноцветных кругов, открыл рот, чтобы произнести, узнать и перестать мучаться, но не смог…
Теплые губы, странно твердые, настойчивые и упрямые, завладели его ртом. Холодные пальцы вцепились в волосы на затылке, не позволяя вырваться. Язык Кирилла робко ласкался в его рту, нежно гладил язычок Жени, нёбо и внутреннюю поверхность губ. Сердце стучало в висках и на кончиках пальцев. Закрыть глаза и отдаться во власть нежных губ. Закрыть глаза и забыть обо всем. Не страшно, что потом будет стыдно.
Забыл. Забыл обо всем. О собственном запрете и думать позабыл, и лишь одна мысль: «Почему раньше не позволял целовать?» - билась в мозгу. Теплые пальцы коснулись холодной кожи Кирилла. По щеке на шею, туда, где бьется бешенным пульсом голубая жилка.
- Ты меня любишь? Ты сказал, что любишь, - шепотом в губы, не открывая глаз, чтобы не видеть.
- Люблю, - ответ в губы. – Люблю давно и, словно всю жизнь.
Ответ без запинки. Даже не задумался: «А надо ли ему знать?» Не взвесил все «за» и «против», не думал о последствиях, лишь вновь прижался к теплым губам. Поцелуй со вкусом кофе и привкусом шоколада. Первый, страстный, долгий. И оторваться нет сил, и хочется знать.
- Кира… - шепот и взмах ресниц. – Кира, скажи…
- Молчи. Тебе незачем знать…
- Но я хочу! Хочу знать! Хочу понять! Зачем так долго? Почему?
- Я не мог иначе. По-другому ты бы не остался со мной.
- Но, Кира…
- Послушай, Женя, - так странно, так нежно звучит его имя в его устах. Так сладко ловить его губами и просить:
- Еще… Моё имя… Произнеси…
- Женя… Женя! Женя!!! – и поцелуй, не расплетая языков. И не заметить, как подхватили, пересадили верхом на Кирины бедра. Целоваться до головокружения, терять сознание от нехватки кислорода и умолять о продолжении.
- Кира, ты не сказал, не объяснил.
- Слушай и не перебивай…
Ах, как все просто. Как все до ужаса банально и поверить в это невозможно. С замиранием сердца, со слезами в медовых глазах, Женя слушал самую короткую исповедь, но самую содержательную.
Кирилл увидел его впервые, когда Николай представил хрупкого юношу, как своего любимого. Глаза оценивали, а сердце орало «Твой! Тебе! Для тебя!». Видел во сне, и не мог заставить себя забыть, не думать, не вспоминать мягкий взгляд медовых глаз, смущенную улыбка и подрагивание пальцев. Влажные пухлые губы от поцелуя не с ним. И страшная ревность, когда на шее замечал следы страстной ночи и нетвердую походку. Безумная радость отразилась в глазах, когда Николай сообщил, что уезжает. Надолго. Воспарил на небеса, когда узнал, что Женя с ним не поедет.
А время, как песок, сквозь пальцы. И тут на исходе месяца декабря получает в руки фотографии. Шок. Депрессия. Непонимание. И план шантажа. Не стыдно, не раскаивается. И поступил бы так же, вернись все вспять.
Женя улыбается. Открыто и ласково. Так улыбаются детям и любимым. И последний вопрос, тот, что не подождет даже минуты, потраченной на поцелуй:
- А ты? – взгляд дорогих глаз из прозрачной воды. – Ты меня любишь?
А в ответ простое и легкое:
- Да…

21.12.2008

@музыка: День сегодня очень жаркий - тяжело нести подарки

@настроение: довольное

@темы: немного пиара хорошим вещам, Библиотека моего притона, ориджи других авторов, подарки мне-мне-мне

---

Бобер (оридж), автор Рыж

Начинаю пополнять свою долгообещанную библиотеку. Вот первое, честно стыбринное с согласия автора, очень ценное приобретение. Оридж безумно смешной, горячо мной любимый и уникальный в своей задумке. Лучшее лекарство от плохого настроения и неумеренной тяги к алкоголю.

Название: "Бобер"
Автор: Рыж
Бета: Julia Lami (спасибо ей большое^^)
Рейтинг: PG-13
Пейринг: особь мужского пола/особь мужского пола...
Жанр: челенж, слэш, флафф, юмор.
Размер: мини
Предупреждения: много нецензурных выражений
Содержание: сохраню интригу
От автора: Этот рассказ - челенж. Условия были выдвинуты такие:
1.Бобер;
2. Болото;
3. Фразы: «Я – крут!»; «Выхухоль!»;
4.Бобер должен быть кавайным;
5.Жанры: комедия; приключения; жесткий яой.
К сожалению, последний пункт жанра мне так и не удалось выполнить
НЦа - это что-то выше моего скромного умишки...
Размещение: нинада это трогать... бобер Рыжа, побьем вместе)

- Докатились!

Я, такой молодой и красивый, и так тупо погибаю.
В расцвете сил. Только покончив со школой и с успехом сдав вступительные экзамены в университет…
Даже больше! В свой собственный восемнадцатый день рождения!
Погибаю. Утопаю, захлебываюсь мерзкой кислой тиной… в этом проклятом болоте… Откуда в нашем коттеджном поселке вообще взялось это болото?!!
Диверсия… Ни дать, ни взять, покушение на меня, такого красивого и прекрасного…

- И все из-за тебя, тварь ушастая!!!

Кхм… это я бобру…
Да-да, именно он виноват во всех моих бедах…
Это чертово пресмыкающееся, или кто он там по национальности своей звериной, испоганило мне всю жизнь.

Откуда в нашем коттеджном поселке взялся еще и живой бобер, я тоже до конца пока не осознал…
Но он был!!!
Вот сейчас, довольно ухмыляясь свой усатой мордой, он проплыл мимо меня, вольготно развалившись на огромном листке кувшинки, как на надувном матрасе.
Сука, еще и пижонится!!!

Я захныкал и попытался выползти на сушу. Но пальцы тупо не сгибались, когда я пытался ухватиться за край берега, в который упирался спиной.
Это конец! Чертово болото… Придется смириться с тем, что моей могилой станет именно оно… Как это… мерзко…
А бобер все ухмыляется, постукивая своим противным хвостом по болотной глади, забрызгивая моё и так изрядно перепачканное лицо мерзкой зеленной тиной.
Фуууууу, мааама… Я хочу к маме… Я готов разреветься…

Сейчас почему-то вспомнились слова о том, что перед смертью вся жизнь пробегает перед глазами.
То, что мою, и так изрядно лошарскую смерть, не удостоили своим присутствием даже эти общепринятые симптомы, расстроило меня еще больше.
И, так как тонуть в болоте было жутко скучно, я решил занять себя этой самой убыстренной перемоткой собственной жизни. Так-так… Первый класс… фигня, только-только от этой школы отделался… Первая пойманная рыба… мм, ну да, пипец как душещипательно… А во втором классе меня вырвало прямо у доски. И в седьмом я умудрился расплакаться прямо в актовом зале от рассказа какого-то ветерана... Блин!! Я такой лох! Давай же, чертова лужа! Засасывай меня быстрее! Лучше сдохнуть…

……..

- Не хочу умирать таким лохом… Это так тупо…
И вообще, ты хоть в курсе, за каким хреном я за тобой погнался, а, бобр?
Молчишь, скотина?!.. Ну и я не знаю…
Зато я знаю, за каким хреном я оказался в шесть утра один на проселочной дороге, ведущей от местного «клуба» (конура для пенсионеров это, а не клуб!) к череде коттеджей моего родного поселка…
Нет, стоп, не знаю… А, нет! Все-таки знаю!.. Сегодня же мой день рождения, чувак! Мне восемнадцать… Может, поздравишь, раз уж затащил в это болото, где я должен с минуты на минуту утонуть, распрощавшись с жизнью?
- …
- О, спасибо! А ты не такой уж и плохой, хоть и бобер... даже в чем-то милый…
- …
- Да, конечно, извини, что раньше не представился. Меня Федькой вообще звать. Миркулов Федька…
- …
- А, да, спасибо, что напомнил… Мы в тот клуб пошли, развеяться… день рождения у меня сегодня, восемнадцать лет, да… Вот и позвал друганов на дачу...
- …
- Хэээ, ну да, пили…
- …
- Ой, да не помню уже что, но пили… Так вот, клуб…
- …
- Что, говоришь, я делал, когда мы с тобой столкнулись на дороге? Шатался и рыдал, завывая про какого-то Диму?.. А кто такой Дима?.. Ааааа… Сука этот Дима!!! Это из-за него я умираю тут в рассвете сил в этом леденющем болоте!! Ууу, ненавижу его!..
- …
- Нет! Ты тут уже не при чем!.. Хотя, нет, при чем, конечно же, я же в это болото попал, когда за тобой погнался... Но один на той дороге я оказался из-за Димки! А значит он во всем виноват, уебище лесное, гад ползучий, сууука, козел...
- …
- Не смей называть моего Димку ужасным человеком!!!! Он прекрасный! Он самый лучший! И самый красивый… И вообще мой самый лучший друг с начальной школы… ыыыыы, не обзывай Димку, он такой хороший, я ж люблюююю егооо...
- …
- Пошел нафиг, грызун! Что тебе вообще понять в человеческих отношениях?!
- ..?
- Я не пидор!!!!!!! И меня не отшили!!!! И я не плачу!!!!

Ненавижу чертовых бобров! Они меня никогда не понимали!
Пытаюсь отползти в сторону, тем самым, показывая, что ужасно обижен на чертового зверя. Но я же застрял в этой вонючей луже!
Сегодня все против меня...

- …
- Ну ладно! Да – я чертов пидор! И да – я плачу! Доволен?!!!
- …?

Хнычу.
Животное ставит меня в тупик своими вопросами. Да-да-да!!! Я плачу, и я пидор, и меня отшили!
Ну вот, мне снова жутко херово. Я все вспомнил…
Нажрались, пошли в местный клуб... Еще раз нажрались… А после того, как в я пятый раз проблевался и прополоскал рот водой из колонки, поднял глаза. И увидел, что меня поддерживает Димка...
Димооочка…
Сука такая страшная…
…
Ну, ладно, не страшная…
А очень даже красивая и привлекательная... Но сука… Чего он, сука, такой классный?!!
Это все он виноват… Я тут не при чем… Это все он!!! Он, и его чертовы феромоны…
Уууу, мне так стыыыдно...

Как мне теперь ему в глаза смотреть, после этого?!
Еле держащийся на ногах, с облеванной рожей и плохо сфокусированным взглядом… Да, и, разумеется, ничего умнее, чем умиленно хрюкнуть и повиснуть у него на шее, я сделать не мог. Хотя нет – мог. Например, не говорить эту жутко дебильную фразу: «Димка, а я тебя люблю… Давай встречаться уже, накоооонец».

От этих воспоминаний мне стало еще хуже.
Хотя, куда уж хуже, когда ты тонешь в мерзком болоте, разговаривая с жутко наглым бобром?!

Но мне, правда, стало хуже... Я даже предпринял героическую попытку вылезти на сушу, только чтобы быстрее убиться головой о ближайшее дерево…
Удалось мне только поменять своё положение в этом болоте: теперь в берег я упирался не спиной, а животом… Просто повиснув на кусочке земли.
Про меня тут же вспомнили все местные комары, просто-таки накинувшись на меня…
Да!
Давайте, гады!
Жрите! Сосите мою кровь… И пусть я умру, захлебнувшись в болоте, и от потери крови!..

Бобр советует мне, жалкому и ничтожному, уже писать завещание…
- ПОШЛО НАФИГ, ЖИВОТНОЕ!!! И без тебя хреново!

Но мысль о завещание мне даже понравилась…
О, да! Я такое завещание душещипательное накатаю! Такое… и во всем обвиню Димку…
Пусть поубивается вместо меня об то дерево, раз уж мне суждено помереть в глубинах этого болота…

Дрожащими пальцами подхватываю с земли твердую и даже острую веточку. Шикарно!
- …?
- Нет, ну а не видно, что я завещание пишу, плоскохвостый?! Не мешайся…

Ни хрена у меня не получается!
Я замерз, а еще я… немножечко подшофе, скажем так…
Хнычу и шмыгаю носом, но упорно вывожу на влажной земле первую фразу: «МОЁ ЗАВЕЩАНИЕ!!!»

Вот так! Сейчас я все напишу… И кто утонул в этом болоте… и что Димка такой красивый… и что бобер, тварь-паскудина, вечно надо мной ржет, а комары уже брезгуют на меня садиться… И что мне тут мокро, и вообще сегодня мой день рождения, восемнадцать лет, да…
И вот чего я опять реву?.. Ну и помру… Я уже тут все утро тону, должен был привыкнуть…
С кем не бывает?

Рыдаю в голос и выцарапываю на земле кривые буквы.
- …!
- Отстань, тупица! Не видишь, что у меня истерика?!
- …
- Ну конечно, тебе плевать на мою высокую душевную организацию… Хоть бы попытался утешить, а не твердить мне что-то не понятное о моем мобильнике!.. Кстати, что это за мелодия? Откуда?..
- …
- … у меня звонит мобильник?
- …!!!!!

До меня, наконец, доходит, что мой нагрудный карман активно вибрирует и вообще поет жутко знакомую песенку…
Хлопая глазами, удивляюсь, какая у меня гениальная куртка…
Еще минута уходит на то, чтобы перестать биться в истерике и пытаться сжечь проклятую и дьявольскую куртку нафиг.
Ну, испугался, с кем не бывает?! Я просто забыл, что у меня там мобильный телефон лежит, и нефиг меня было так хвостом лупить, крыса-переросток!!

Продолжаю рыдать, стонать, писать завещание, тонуть, прикладывая мобильник к уху.

- Ыыыыы…. – старательно выдаю я всю симфонию чувств, охвативших меня в этот миг.

«Федька, тварь чертова, ты где?!!»

- Димкааа… - узнав знакомый голос, я захныкал еще сильней. Ну а чего он обзывается?!..

«Ты плачешь что ли?!.. Ты где вообще?! Мы вернулись домой и не нашли тебя… Федька!»

- Я тут у… умииираю… - стону я, жалостливо шмыгая носом. Бобер, по-моему, скривился от этого зрелища. Ну и пошел нах…

«Ты тупой совсем?! Тебе плохо, что ли? Траванулся, да?»

- Ну, за что ты меня так ненавииидишь…. – взвыл я, старательно выводя главную фразу своего завещания: «В моей смерти прошу винить Димку Одинцова, его, и только его!!!»

«Блядь, ты где, придурок?!»

- Ничего-ничего… еще немного осталось… Я сдохну и перестану тебе мешать… и всем будет… будет... хорошо, - прорыдал я в трубку, сильно нажимая на веточку, когда ставил очередной восклицательный знак. Моя временная замена ручки с треском поломалась. Похлопав глазами и оценив урон, я зарыдал еще громче.

«Федя… Феденька… Ну где ты?.. Только скажи, я к тебе тут же приду! Федя…»

- Я в бо… в болоте... я тооону… с боброоом…. – задыхаясь от рыданий, заговорил я, – То есть… я один тону… бобер умеет плавать на не тонууущей кувшинке, а меня, сука, не учит...

«Федь, ты ебнулся?»

- Иди нахрен!!! – взвыл я, остервенело откидывая свой телефон куда-то в сторону дороги. Уткнувшись лбом в берег, я продолжал плакать.
Как это унизительно!
Рыдаю тут перед бобром…
А он еще ходит по моему завещанию…
Скотина…
Тварь…
Ненавижу вас всех…

Утро уже почти настало. А я все тону…
День явно не удался…
А у меня сегодня еще и день рождения… восемнадцать лет, как-никак…
Тяжело вздохнув, я решил, что пора уже с этим покончить...
Сейчас я оттолкнусь от берега, добровольно отдав себя в эту необъятную, болотную пучину…

- …!
- Отстань, бобер, не до тебя сейчас…
- …!!
- Говорю, отвяжись…
- … Федька, ебанутый ты козел!

Меня уже даже бобер обзывает! Докатились…

- Ну, чего я такой несчастныыыыыый… - заныл я с новой силой. Противный бобер железной хваткой вцепился в меня и тащил из болотных пучин…
Чего это он такой добрый вдруг стал?!
- Отстааань! Я хочу умееерть... Я уже завещание написааал!..
- Дебил ты! Не умеешь пить – вот и не пей! Блин, знал бы, в жизни тебе не позволил так улакаться… Федька! Слышишь меня?!

Бобер совсем обнаглел! Мало того, что вытащил меня из болота, так теперь еще и голосом Димки говорит!.. И рожу такую же сделал…
Дииииииимка!!!!

- Блин! Федька! Ну, ты дурак… ты весь замерз там...
- Диииимка... Я тут тонул… Совсем один... ну еще бобер… Ыыыыы, ты мне завещание портишь, не топчись по нему!!
- Какой бобер?! Федя!!! Какое болото?? Ты в канаву свалился, придурок! Пойдем… быстро! Тебя надо в ванну… - орал на меня Димка, утаскивая от моей могилы… точнее, уже бывшей могилы…

Я, всхлипнул, и активно затормозил ногами.

- Не хочу я нииикуууда с тобой…. Уууу, скотина…
- Кто еще скотина?!! Из-за тебя, болвана, мы пол-поселка обегали! Соображать же надо!.. Ты хоть понимаешь, что реально тут сдохнуть мог?!

Я уселся на землю и, обхватив себя руками, сильно задрожал… В болоте, то есть, в канаве, мне было не так холодно…
Зато мне явно стало лучше думаться…
Я оглянулся на место, где еще пару минут назад был готов умереть…
Черт! Да эту канаву я с детства знал! Мы с Димкой вечно в нее камушками кидались… Болото! Ха!..
Боже… Я такой дебил…

Димка уселся рядом, выдергивает у меня из волос кусочки травы, закутывает в свою куртку…
До меня начинает медленно доходить…

- Я что ли в канаву всего лишь упал? Не в болото?.. – убито прошептал я. Димка покивал.
- А бобер?..
- Да нет тут никаких бобров! Откуда в этом селе взяться бобрам?! – вздохнул Димка. Я заворожено покивал, активно ища глазами бобра. Зверь, и правда, куда-то смотался…
- Димк… Ну правда же, был бобер… Большой такой… Он на кувшинке плавал…
- Знаю, знаю. А тебя, сука такая, не научил. Ты говорил, Федька… - устало засмеялся Дима, властно прижимая меня к себе и растирая мои заледеневшие пальцы. Я тормознуто моргаю.

- Да уж, Федька… Думаю, немногие в свое восемнадцатилетие сумели напиться до говорящих бобров… Пошли уже, горе мое…
- А может быть, это была выхухоль? – пробормотал я, помахивая головой и медленно поднимаясь на ноги. Точнее позволяя Димке поставить меня на них.
- Может быть и выхухоль, может быть… пошли уже, - нарочито ласково зазывал меня Димка. Я буквально на автомате сделал пару шагов за ним и остановился.
- Дииим… Ты прости… Я ступил…
- Угу, еще как… Прощу, если послушно пойдешь со мной! Давай! Ты и так уже себе простуду заработал!

- Дима... – я сглотнул, кинув взгляд на свое «болото». Бобра все не было, – Дим, а я тебя, правда, люблю… Вот… Давай я лучше того… этого… в канаву, а?.. Я даже твое имя из завещания вычеркну… и…

Димка на меня сурово так взглянул и силой дернул к себе.
Ну все. Достал я его своими пидорскими замашками…
Сейчас меня будут бить… И, возможно, ногами…

Сначала я подумал, что Димка меня, правда, решил уничтожить… Свернув мне шею…
Но, когда мне прошептали на ухо: «Я знаю», - и уверенно коснулись губами моих губ – я растаял.
Вцепившись в Димку так, что не отодрать, со всей своей любовью, о которой так долго рассказывал бобру, умирая в канаве, я отвечал на его поцелуй…
Меня целовал Димка! Сам! Так! Ух…
Это самый лучший мой день рождения!!!!!!!

Димка, чмокнув напоследок в губы, поцеловал меня в красные от рыданий глаза, в щеку, шею… мммм, я сейчас замурлычу!..

- В жизни ты у меня так пить не будешь, понял? Запрещаю, раз ты мой, - сурово выдохнул мне в рот Димка, снова целуя. Я с готовностью закивал, снова поддаваясь навстречу чудному поцелую.
Да хоть на поводке за тобой ходить буду, Диииииимочка!

- Пошли, ты с ног уже валишься! – заявил Дима, по-хозяйски подталкивая совсем растаявшего меня вперед. Я, счастливо улыбаясь, снова остановился.
- Там мобила где-то валяется…
- Ну, ты тупой... Стой тут, я сейчас! – выдохнул Димка, отбегая к канаве за моим кинутым телефоном.

Я стоял, дрожа от холода, заворачиваясь в Димкину куртку, и монотонно облизывал губы.
Мне восемнадцать лет.
Я напился до того, что чуть не утонул в канаве…
Мой Димка, Димочка, меня так целовал…
И я видел настоящего бобра!.. Или выхухоль…
Какая к черту разница! Я крут! Просто нереально крут… Я..

Я обернулся. Бобер, улыбнувшись, показал мне большой палец и, хлопая хвостом по дороге, куда-то быстренько свалил.
И вот так, махая бобру на прощание рукой, слушая недовольное ворчание Димки, который прочел мое завещание и улыбаясь, я встречал тот самый день, в который я восемнадцать лет назад умудрился родиться…

-----------Занавес-----------

3.11.08.

@музыка: раз иголка, два иголка, будет...

@настроение: позитиФФ

@темы: немного пиара хорошим вещам, Библиотека моего притона, ориджи других авторов

---

Приветствую, Marion_DeLorme!

Добро пожаловать в наш приют разврата притон! Познакомимся поближе?

@темы: приветствие новых пч

---

Зверье мое. Завляю: мы не рыжие!

Тем, кто считает кота рыжим посвящается... И не надо говорить, что Максим врун (хотя, конечно, это святая правда, но у меня есть и другие, более страшные недостатки): рыжим он был только в рассказе, потому что меня заебало писать "черно-белый"!

@темы: Maxim палится, мое зверье, частная жизнь

---

Манга "Подземный Отель"

Немного пиара понравившейся манге. Так уж вышло, что яойную мангу я не переваривал за схематизм, непривлекательные картинки, недостаток НЦ (типа, все закрыто листиками) и крайнюю тупость, приправленную отсутствием юмора. Это была первая вещь, которая мне понравилась, и я дочитал до конца.

ПОДЗЕМНЫЙ ОТЕЛЬ
(Under Grand Hotel)

Название: Подземный отель/ Under Grand Hotel /
Художник: Мика Садахиро
Жанр: жесткий яой
Объём: 3 том(а/ов)
Издано: 2003
Аннотация
- Виновен!
И лязг железных дверей, закрывающихся за спиной, навсегда отрезает тебя от внешнего мира.
У тебя больше нет прошлого. Ты живой мертвец. Твое настоящее - подземная тюрьма. Ты заживо похоронен в месте более глубоком, чем любая могила. Твое будущее - мир полный грязи, жестокости и насилия. Твоя жизнь кончена. Но люди странные, упрямые существа. Даже в душной кромешной темноте подземелья они не хотят забывать солнечный свет.
Молодой интеллигентный японец Овари Сен и опасный, как дикая пантера, чернокожий гангстер Сворд Фиш. Смогут ли они увидеть небо сквозь железный потолок «Подземного Отеля»?
Итак, игра началась.

Предупреждение: насилие, ненормативная лексика.
Ссыль: www.chouneko.net/mika_sadahiro/ug_hotel.php
Еще картинок:

@музыка: хард рок под хард яой

@настроение: заинтересованное

@темы: немного пиара хорошим вещам, манга

---

Добро пожаловать, Julia Lami!

Рад видеть в сием убогом заведении даму столь изысканную и утонченную... проды, когда будут?

@музыка: романс

@настроение: отличное от обычного

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Приветствую тебя, КатипунЪчик!

К твоим услугам самая высокая табуреточка в нашем притоне и самые красивые официанты, сенсей

@музыка: боевой яойный марш

@настроение: восторженное

@темы: приветствие новых пч

---

Приветствую тебя, RavenKira! Наш притон всегда открыт :)

@темы: приветствие новых пч

---

Рись! Приветствую тебя по-нашему: ...

@музыка: рок-н-ролл этой ночью

@настроение: я счастлиФФ

@темы: приветствие новых пч

---

Картинки к ориджу "Капитан Дэн"

Итак, пьянки окончены с минимальными потерями. Всех с прошедшим!
Сегодня я, наконец, довыкладывал свой оридж "Капитан Дэн" до конца (ой, счастье-то какое привалило)
И по случаю этого события вывешиваю весь подобранный под него арт.
Как все умные люди, начнем сначала:

К главе 1:
Дэн и Лекс

К главе 2:
Лекс и Дэн =))

К главе 3:
Дэн

К Главе 4:
Фрей и Лекс =))

К главе 5:
Угадайте кто? =)

К эпилогу:
Это моя любимая: Дэн в Париже с неизвестным.
Спасибо Март за картинку!

@темы: Капитан Дэн, иллюстрации к ориджам

---

Праздник-праздник))

ПУСТЬ В ВАШЕЙ ЖИЗНИ ВСЕГДА БУДЕТ МЕСТО ПРАЗДНИКУ!

@настроение: новогоднее

@темы: Праздники, Новый Год

---

М-да-да... Поговорим о хорошем :)

Топ-лист новостей на Яndexe:
1. Жертвами израильских авиаударов в секторе Газа стали 195 палестинцев
2. Во время пожара в общежитии на западе Москвы погибли два человека
3. Жилой дом обрушился в Казани, три человека оказались под завалами
4. Лавров призвал главу МИД Израиля Ливни прекратить атаку сектора Газа
5. 2009 год будет самым трудным для российской и мировой экономики

И чего было париться? Написали бы просто: "Усе Хуево! С Новым Годом, товарищи!"

---

"Капитан Дэн", NC-17, ориджинал

Название: Капитан Дэн
Автор: Maxim
Бета: Ирэн (1,2 части), часть 5- limonnka
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Дэн\ Лекс, еще куча народу, но не с ними...
Жанр: romance, юмор (на данный момент)
Саммари: Школьники-мажоры и прочая нечисть. Немного любви, немного разборок, элементы стеба.
Посвящение: Алексу и любимой школе, чтоб ее… любили и дальше.
Размещение: спросите у меня, благо далеко ходить не надо.
От автора: Warning! В тексте присутствуют сцены гомосексуального характера с графическими описаниями. Рейтинг 18+, всем героям уже есть 18))))
Всегда рад узнать мнение читателей.
Текст выложен в комментах!

@темы: Библиотека моего притона, Ориджи от Maxim, ничаво, что мое курево - марихуана?, Капитан Дэн

---

Скоро Новый Год!

Самое время подумать о добром и светлом. Вспомнить о сострадании и благих побуждениях. О том, как приятно подарить кому-то сказку. Исполнить мечту. Сделать счастливым...

@темы: Новый Год