Я молчу... Мне тут нечего сказать.

20.05.2009 в 13:15

Пишет  tigrapolosataya:

Умер мой любимый волшебник...
Царствие Вам небесное Олег Иванович...

А под морем кадры из одного из любимейших фильмов "Щит и меч":



Вот таким он был - Вилли Шварцкопф...

@темы: о вечном

---

Итоги спора: ориджи "Трип", автор [Kaya.], и "Помнишь?", автор Maxim

Условия спора: Смотрите здесь
В итоге мы имеем:
Название: Трип
Автор: [Kaya.]
Рейтинг: NC-17 (авторский - потому что я бы не стала давать читать это детям до 17 лет ^^)
Жанр: а вот... трэш
Вычитка: авторская "на раз"
Предупреждения: тэк-с... 1. мат 2. упоминание наркотиков 3. чернуха
От автора:
в общем-то, я сразу расписываюсь в своей несостоятельности писать юмор и стеб. Поэтому соответствие "жанру" - уже можете ставить прочерк. Да и пвп - как обычно... Поэтому в процессе я забила на условия и просто стала получать удовольствие. За которое спасибо Максиму.
А еще... Люююди... Вот те, кто читал это кусками в аське или просто говорили "да без проблем. сделаешь" - Я Вас Люблю.

Трип

Итог неутешительный. Мы имеем труп, бутылку отравленной минералки и сто евро на двоих. Где мы? А хуй знает. Стоило бы спросить об этом у Бобби. Да только вот он нам не ответит. Потому что наш Бобби… Бобби'з дэд, бэйби. Бобби'з дэд.
Так. Стоп. Безвыходных ситуаций не бывает.
Нужно просто… как это называется? Ретроспектива событий.
Подвожу глаза к потолку, повторяя позу мыслителя с учебных гипсовых фигур, застываю для верности. А опаньки. Жопа с ретроспективой. Нечего ретроспектировать-то.
Подойдем к проблеме с тыла. Мозговой штурм. Раз-два-три. Зажмурились. Выдохнули.
Где.мы?
Бляяяя… головааа…
Кошусь на запотевшую бутылку минералки, по боку которой ползет хрустальная слезинка-капелька… Застонав, падаю на кровать. В ворох подушек. Надо мной вытертые алые шторочки, а ля балдахин… Подождите-подождите… Задумчиво разглядываю кисточки портьер.
Бобби, ты мудак!
Безмятежный такой. Бровки домиком. Мудак ты, Бобби…
Начнем сначала. И начало это,как положено любой полноводной реке, имеет своим истоком маленький похмельный ручеек, текущий тонкой струйкой из опрокинутой бутылки Миллера. На моей кухне. Неделю назад. Где мы с Тимой писали дипло… так. Не будем о грустном. Пока это незначительная деталь нашего великого полотна. Просто писали…
Обреченно толкаю пальцами тяжелую желтую кисть, тычу пальцем в портьеру. Уже не уверен, стоит ли вспоминать дальше. Но труп Бобби, скорбно застывший рядом и безмолвно взывающий ко мне… Весь такой нарядный, пиджачок, рубашечка с кружевами… На миг мне становится горько и грустно. Блядская жизнь. Неделю назад ты приходишь к друзьям с банкой травы и бутылкой абсента, приходишь с предложением повторить подвиг Хантера С. Томпсона… а потом…
Великодушно накидываю на лицо Бобби покрывало. Сажусь, запускаю пятерню во взъерошенные вихры – взгляд снова останавливается на бутылке.
Стоп. Откуда-то я знаю, что пить из нее нельзя. И о Бобби.
- Черт подери…
Ааа… Мой славный Д’Артаньян.
Со злорадным удовольствием предвкушаю миг, когда сонное чучело закончит оглядываться по сторонам, и задаст сакральный вопрос.
- Где мы?
Воот…
Тима до обидного классно выглядит с похмелья. Всегда. Он похож на героев америкосовских вестернов – слегка небрит и чересчур высокомерен. Или из этих… «Стреляться, господа. Дуэль, и ниипет».
Вот и сейчас - садится, первым делом сует сигарету в угол рта и щелкает зажигалкой. Прищуривается, словно производит в уме какие-то расчеты, и, наконец, весомо выдает:
- Мюнхен.
- С какого хуя? – я, на самом деле, спрашиваю это только для того, чтобы он мне дал железное обоснование. Ну и чтобы не чувствовать себя совсем лохом. Потому что последнее, что я помню – Варшава. И мы ловим тачку до…
- Мюнхен, - обреченно подтверждаю я.
Тима методично оглядывает место действия – это несуразное творение укуренного дизайнера - с бархатным пологом, на котором, как на супружеском ложе, устроились мы с Бобби, пробегает взглядом, выгибает бровь, словно прикидывая что-то, потом дальше – по зарешеченным окнам, голым стенам и запертой двери.
- Бордель, - весомо сообщает он, почему-то глядя на меня, то ли определяя место нашего заключения, то ли обрисовывая ситуацию в целом. – Нужно тикать.
Давит сигарету в переполненной пепельнице.
Никто и не поспорит. Но чтобы «тикать», нам нужно решить простую задачу - выстроить логическую цепочку, которая и станет канатом, по которому можно будет спуститься из этого приюта разврата на волю.
- Почему мы в борделе, Тима? - слишком жалобно звучит мой голос. – Нас продали?
Смотрит так, словно вот-вот произнесет: «Это элементарно, Ватсон». Но на последнем вопросе его брови удивленно ползут вверх. И я безотчетно пытаюсь поймать отголоски некомфортных ощущений в районе задницы. Но либо вчера меня купил очень умелый любовник, либо я все-таки не был оттрахан, но кроме яркого похмельного синдрома, другие неприятности меня не мучают. Ах да. Жрать. А еще больше – пить. Взгляд снова цепляет вожделенную бутылку.
- Кто-то хотел стать мужиком, - меланхолично замечает Тима, облизывая сухие губы.
Вот как. Это точно не о Тиме. Значит… Растеряно озираюсь – взгляд останавливается на тактично прикрытом покрывалом Бобби.
Блядская жизнь… Скорбно смотрю на Тима. Он, как-то нехорошо фыркнув, прикусывает ноготь и качает головой.
И чудится мне… Ад. И дым, обвивающий багряные бархатные портьеры, и свет, играющий в хрустале, и сплетенные в порыве страсти фигуры. Я даже привычно тянусь за альбомом со скетчами, чтобы это дело запечатлеть… И… замираю. Главное. Ебут не меня! Аха!
Подозрительно смотрю на Тиму. Этот бы не дался. На морде написано. Снова перевожу полный сочувствия взгляд на Бобби.
Мы его… выебали?
Руки дрожат…
Тима похабно скалится.
…«Не смей прикасаться!» Гнев и скорбь на лице еще абсолютно живого друга…
Он не дался, и мы его убили?
Податливое тело… Пальцы, царапающие чьи-то бедра…
Холодок пробегает по позвоночнику.
Убили и выебали?
- Ти-мааа?
Поперхнувшись стоном, затыкаюсь.
Не пе…
Поздно. Зачарованно смотрю, как он запрокидывает лохматую голову, как капельки воды текут по подбородку и загорелой шее.
В голове испорченными лампами вспыхивают образы из недавно просмотренного «Адреналина» и воспоминаний о детских шалостях со слабительным. Полбутылки. Мать твою…
Сердце екает. Теперь… что? Но Тима не падает как подкошенный на вытертый ковер. Тима бросает на меня хищный и, главное, полный жизни взгляд и сует в рот очередную сигарету.
Что если я ошибся? И сейчас вот сообщу другу, с которым мы в детсад ходили, про подставу? Он мне математику всю жизнь давал сдувать, а я ему вот прямо так – не жилец ты, Тима. Только потому, что привиделась мне где-то посреди вчерашнего Ада кривляющаяся, перекошенная рожа, орущая: «Вы – трупы, суки!», брошенная бутылка и хлопок этой самой закрывающейся двери?!
Я забираюсь на кровать, пристраиваюсь рядом с Бобби, обнимаю коленями руки.
- Не реви! – мрачно кидает мне Тима. – Мы выберемся.
Я больше не буду пить. Ни-ко-гда.
Я приму яд вслед за тобой…
У нас так мало времени. А я столького тебе не сказал…
Минуты. Я раскачиваюсь из стороны в сторону и жалобно подвываю своим невеселым мыслям.
Вздрагиваю, когда Тима вдруг срывается с места. Испуганно слежу за тем, как он подходит к кровати, наклоняется над Бобби…
- Тебе плохо, Тима?
- Заткнись.
Переворачивает его на живот, тычет башкой в подушку, ощупывает…
Холодею. Хочет урвать перед смертью?
- Тима! Не надо! Лучше… - голос предательски дрожит. – Лучше… меня.
Выпрямляется. Смотрит недоуменно из-под челки.
Набираю в легкие воздуха, сползаю вниз, встаю на четвереньки. Башка кружится… Блядская жизнь. Бросаю взгляд на невозмутимого Тиму и оттопыриваю задницу.
Как там?.. Хмурюсь сосредоточенно, потом тонко пищу:
- Возьми меня…
Брови Тимы взлетают вверх, он моргает, переталкивает сигарету в другой уголок рта.
- Эээ…
Мои непослушные пальцы выдергивают ремень, приспускают джинсы на бедра. Прости, Бобби… Кошусь на укоризненно застывшего друга. Прости…
Сжимаю кулаки и утыкаюсь лицом в подушку. Вздрагиваю от легких прикосновений к бедрам. Жду боли. Зажмуриваюсь.
Ааах, мать твою, Тима… Как же это…
Прощай, девственность.
- Посмотри… - хриплый шепот.
Чего он хочет от меня? Всхлипываю и покорно поднимаю голову. Зеркало. В нем моя зареванная моська и Тима. Сигарету бы вытащил, сука…
Хорош… Он. Как обычно. А я выгляжу как заправская шлюха. Может, когда все сдохнут, и я останусь один, меня возьмут сюда на работу?
Мне хорошо… Я ору и бьюсь лбом о перекладину кровати.
Но Тима не собирается подыхать, когда все заканчивается. А я вдруг остро понимаю, что вообще готов на все только бы он жил.
Он застегивает джинсы, хмурится, приглаживает пятерней встопорщенные пряди.
- Ну чего опять? – интересуется хрипло, когда я, свернувшись клубочком, устраиваюсь под боком Бобби.
- Это был мой первый раз, идиот…
- Твой первый раз был вчера, пьянь. Успокойся.
Холодею… Вытаращив глаза, смотрю на ухмыляющегося Тима. Мать твою…
Закрываю руками лицо, вою, уткнувшись носом в колени. Я нехочуэтовспоминать…
Мои истеричные пьяные вопли… «Уберите от меня эту шлюху! Я не хочу ее». Бег по этой самой комнате. Как я намертво вцепился в Тима и орал, не отпускай меня, я здесь не останусь. Как он достал бумажник, не переставая успокаивающе гладить меня по волосам, и не считая, сунул деньги девицам… И… как я сказал ему…
- Бляяяя…
Хмыкает, гад… Не прощу!
Выдергиваю из-под головы Бобби подушку, замахиваюсь…
Дверь. И веселый голос:
- Ну что, натрахались, уебки?
Бобби?..
Стоп. Тогда?..
Перевожу взгляд на «труп».

Название: Помнишь?
Автор: Maxim
Рейтинг: R
Жанр: слэш, мистика
Бета: Ирис
Предупреждения:"Приготовьтесь, сейчас будет грустно" (с)
От автора: Это экспромт, очень быстрый.

Помнишь?

На город опускаются сумерки. Терпеливо дожидаюсь, когда скроются последние лучи солнца, и повеет прохладой. Слишком жаркая погода для сентября, я знаю. Но не ощущаю. Мне нравится представлять, как было бы со мной. Я рисую в своем воображении: разлетаются под моими ногами первые опавшие листья, лавируют, чтоб избежать столкновения, спешащие домой прохожие.
Ну вот, пора. Я еле уловимо ступаю по брусчатке мостовой, направляясь к реке. Вода меня всегда притягивала, еще с детства. Помнишь? Мне важно знать, и я обязательно спрошу тебя при встрече.
Ускоряю шаг. Мне надо торопиться. Но плеск воды завораживает. Все-таки спускаюсь к ней, к реке. Касаюсь ее, внутренне сжимаясь от страха, почти чувствую, как сквозь мои пальцы проходят миллионы прозрачных капелек. Помнишь, я обещал тебе показать настоящее море?
Усаживаюсь на траву и любуюсь темным силуэтом Кремля. Говорят, он сильно изменился за двадцать лет, обновился. Стараюсь не смотреть вверх, где в темноте теряется шпиль Спасской башни.
Так я еще сильнее ощущаю собственную неправильность, то, что я противен самой природе. Что не должен быть здесь. И не должен сейчас дрожать в ожидании нашей встречи.
Столько лет прошло. Я почти забыл свое лицо, но твое я помню, как будто видел вчера.
Чистая, быстро бегущая речка. Не здесь, а за городом. Кучка весело галдящих мальчишек. Среди них ты – смеющийся, кареглазый. И я…
Каким был я? Не помню. Но тебе нравилось схватить меня за руку и с разбегу побежать с горы - чтобы сразу в воду.
Помню твой веселый смех. И мои слова: «Хочешь, я когда-нибудь покажу тебе море?». Ты тогда только пожал плечами. Тебе было не нужно море, когда рядом я. Мы оба это знали, но самые важные слова еще не были сказаны. Только в забытьи твои пальцы гладили мою руку.
Словно в калейдоскопе, в моей памяти всплывает шум столичного вокзала. Мы, снова взявшись за руки, выходили из вагона. Помнишь, ты сказал мне: «Хочешь, я подарю тебе весь мир?». Я промолчал тогда в ответ. Зачем мне нужен был весь мир, когда рядом ты?
Наша первая квартира. Коммуналка с пожилыми соседями. Вечно холодная вода в кране, истрескавшиеся стены на кухне. Кипящий на газовой плите чугунный чайник – даже тогда он смотрелся, как мамонт из прошлого. Наверное, видел еще сталинские репрессии. По крайней мере, наши соседи их точно видели. Они почти не выходили из своей комнаты. А мы любили по утрам греться на кухне, которая быстро прогревалась, если включить газ.
Утренний холод простыней без твоего тепла – это знак, что ты уже варишь для нас кофе. Настоящий, зерновой. Ты молол его в кофемолке, а потом колдовал над чайником, за неимением кофейника. Ты делал это для меня. И потому я не мог начать утро без драгоценной черной жидкости.
Приготовленное руками любимого человека, слишком крепкое, чересчур горькое – бесценно.
По вечерам мы сидели с книгами, голова к голове, в свете нашей единственной лампы. Ты изучал физику, а я – литературу. Ты грезил о великих открытиях, а я пытался пихнуть свои статьи в какую-нибудь мелкую газетенку. Иногда мы так и засыпали, не раздевшись. Утром ты бесшумно уходил в свой институт, оставляя передо мной дымящуюся чашку. Я моментально просыпался, догонял у двери. Отчаянный поцелуй напоследок и твой горячий шепот: «Увидят». Да, я часто забывал про соседей. Но, кажется, они были неплохими людьми и на многое закрывали глаза.
Нам было жаль съезжать с той квартиры. Жаль оставлять стариков-соседей одних, ведь они к нам привыкли. Но я так решил.
Теперь у нас были деньги, я мог подарить нам ту жизнь, о которой мы раньше и не мечтали. Ты не возражал, хоть и не любил мои статьи. Ты говорил, что я пишу по заказу, и что в них нет души. А я возражал: «А какая душа в твоей физике?».
Мы перестали понимать друг друга. Ты пропадал в лабораториях, летом уезжал на картошку с преподавателями вашего института. Я скучал. И ревновал безумно к этим людям, которые стали ближе тебе и понимают лучше, чем я.
Помнишь нашу последнюю ссору? Конечно, помнишь, как такое можно забыть. Ты час мок на автобусной остановке, а я курил, стоя у окна и выводя твое имя на стекле. Я думал, что прав, отпуская тебя насовсем. Но ты вернулся, промокший до нитки, и серьезно заболел. Я потратил кучу денег на врачей, а летом, в отпуск, повез тебя на море. На настоящее, южное, которое видел в далеком детстве и мечтал тебе показать.
Ты был тогда таким тихим, таким благодарным, что я умирал со стыда за свою глупость. Но ты так и не полюбил море, оно тебя пугало.
Дальше мне тяжело вспоминать, хотя, наверное, должен.
Ты ведь спросишь при встрече, как это было, верно? Конечно, спросишь. Я ощущал, как много дней подряд ты задыхался во сне, когда тебя накрывало волной. Ты просыпался и звал меня. А я был рядом. И умолял отпустить, но ты не слышал. Ты ведь не верил в Бога, ты видел только пустоту. Прах вместо любимого человека. Иногда мне кажется, что я здесь из духа противоречия. Но на самом деле я хочу подарить тебе покой.
Я поднимаюсь с травы, чтобы, наконец, взглянув на небо, увидеть темноту. Дождь. Я не заметил, как он пошел, тихий, почти незаметный. Типично осенний.
На секунду мне становится беспокойно, я опасаюсь, что он вызван моим приходом. Но это не заставит меня уступить. Я взмываю в ночное небо, почти растворяюсь в темноте, чтобы опуститься рядом с твоим домом. Теперь я иду к нему через парк, старый, но еще живой оплот ушедшей эпохи, мимо разваливающегося фонтана, символизирующего дружбу советских республик.
Ты чувствуешь меня? Я уже близко. Десять этажей за одно мгновение. И окна нашей последней квартиры, вернее, твоей. Долго не решаюсь проникнуть внутрь. Но дождь становится сильнее, я не могу больше оставаться один.
В доме, где когда-то жили мы вместе, мало что изменилось. Будто еще витает запах нашего кофе. И я вернулся усталый с работы. Сладкая иллюзия. Иду в нашу комнату. Я чувствую дрожь внутри, хотя не должен ощущать ничего. Шаг, другой. И вот, я заглядываю в твое лицо. Замираю на долгие минуты, наблюдая, как ты спишь. Осмелюсь ли потревожить?
Еле уловимый поцелуй в губы – просто дуновение сквозняка, мои прикосновения – только ветер, прорвавшийся в приоткрытую балконную дверь.
Касаюсь твоего лба. Вижу забытую речку из детства, снова. Твои губы на моих, осязаемые и слишком горячие. Ладони потеют от страха перед тем, что мы делаем. Неумелые поцелуи вниз по груди. Первые ласки. Твой стон, когда я решаюсь спуститься ниже. Зайти дальше, когда уже не повернуть назад. Ты плакал и говорил, что тебе совсем не больно. Ты умолял меня повторить…
Но в твоем сне все не так. Мы сплетаемся в объятиях, ты подаешься навстречу, раскованный, готовый принять меня всего без остатка. Мы словно парим. С каждым толчком я будто растворяюсь в тебе. Хочется быть ближе, хочется остаться навсегда, чтоб не разъединить. Ловлю губами твой крик. Ты целуешь мои слезы. Настоящие. Мне они сейчас в радость. Время замирает для нас на долгие мгновения. Мы оттягиваем развязку, пока можем. Вслед за экстазом приходит опустошение. Две фигуры на песке, как разбитые, без сил. В твоей руке моя рука. Мы оба знаем, что совершили ошибку. Мне не нужен был весь мир, а тебе не нужно было мое море.
Я целую тебя в последний раз и ухожу, не глядя. Насовсем.
Тебе незачем знать, что я приходил не попрощаться, а забрать, но не смог. В соседней комнате спит твой ребенок. Мальчик с веселыми карими глазами, я уверен.
Утром ты проснешься и будешь варить мой любимый кофе, чтоб выпить, давясь его горечью и безуспешно стараясь не вспоминать обо мне. Будешь торопиться, обжигаясь. Ты не можешь себе позволить задержки, ведь тебя ждут студенты.
А что ждет меня? Не знаю.
На этот раз ты должен меня отпустить. Только об одном прошу: не называй меня больше по имени.

@темы: Библиотека моего притона, ориджи других авторов, ориджи от Maxim, дуэльный клуб

---

И снова спор...))))

UPD! Время переносим на 1 час ночи 20.05.09. Рефери, как слышно, прием?
Очередное заседание дуэльного клуба я объявляю открытым.
У барьера -  Maxim и  [Kaya.] (да-да, в следующий раз, не иначе, поспорю с Акуниным)
Суть спора: каждый пишет оридж-мини по заявке оппонента. Проигравший выполняет желание победителя.
Мое задание для [Kaya.]:
Жанр: слэш, юмор (можно стеб), пвп
Рейтинг: NC-17
Саммари: место действия - Мюнхен, публичный дом.
Ключевые слова: выебать, ошибка, черт подери, дуэль.

Задание от [Kaya.] для меня:
Жанр: слэш, мистика (хотела флафф - но подумала мне это и читать)
рейтинг: R
саммари: Москва(хочу про любимый город), осень и дождь, ревность и ошибка
ключвые слова: шпиль, не называй, кофе, остановка.

(!)Крайний срок публикации текста: 00:00 20.05.09

Рефери:  Denver_Frost,  Ежик-сан- вы ведь не откажетесь, правда? Нам нужна по такому случаю коллегия из уважаемых дуэлянтов

запись создана: 18.05.2009 в 03:14

@музыка: боевой какой-то марш

@настроение: активное)

@темы: дуэльный клуб

---

Об авторах и их поклонниках (злобный пост)

UPD! Добавлен клевый комикс на тему нашей дискуссии: Высшая точка
Посвящается одному чуду. Многие авторы, прочитав это, подумали следующее: "нет бля.... тут дрючишься неделями с текстом, а оказывается что бы всем понравилось достаточно написать какую нибудь заумную херь на полстраницы.." (с) - Эту фразу я из частной переписки в аське стащил. И, черт возьми, раз никого ранее не ругавший я решился высказаться, то это что-то значит.
Давать ссыль на шедевр я не буду, равно как и ругать дальше, поступлю умнее.
Граждане, узрите, что же вы скушали:
Автор: Я стебусь
Название: Фанфик на Великое творение Великого автора.
Размер: мини (да-да, что вы, это не драббл, а мини)
Жанр: драма (!) - не больше, не меньше!

Засекаю время, поехали:
- На что ты смотришь?
- На болото.
- Зачем?
- Да там же пиявки!
- И что?
- Они красивые...
- Где? Ткни пальцем!
- Не могу, они вцепятся и начнут сосать кровь.
- Вот именно! Потому что они мерзкие!
- Нет, ты ничего не понимаешь. Это - высшее существа.
- Ты прав, мне не понять.
- Потому что мы разные... Короче, пошел вон...
- Что ты хочешь этим сказать?
- Отвали насовсем!
- Почему?
- Я ж тебе двумя строчками выше сказал! От*бись.
- Если ты хочешь меня кинуть, то зачем рассказывал про пиявок?
- Потому что скоро я стану Великой пиявкой и буду сосать кровь глупых смертных.

Время написания: 1 минута 36 секунд.

запись создана: 19.05.2009 в 19:46

@темы: зло шучу, имею право

---

Флэшмоб)

Бородатый флэшмоб. Потырил у  Кукла Неблагодарная:
Отмечаетесь в комментах и тырите себе этот списочек:
1. Про меня: Альтер эго (дневник божества) йееее.... Развеяли мои последние сомнения, ура!
2. Про жизнь: Get the balance right! Отличный лозунг И как это делается-то, ась?
3. Про любовь: на своей волне О да...
4. Про дневник: Колесо оборзения Именно - обоРзения, это не очипятка. И ноу комментс.
5. Про будущее: In Wonderworld Ох, а вот в это так и хочется поверить. надеюсь, тут не про дурнушку
Потом нажимаем на кнопку "Случайный Дневник" 5 раз и вписываем названия дневников.

@музыка: мой победоносный ржач

@настроение: аатличное

@темы: флэшмоб

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Наконец, заказчик сказал свое слово))) о Romance

Кого-то из читателей интересовало, что Ежик-сан думает об оридже, за который мне в итоге достался потрясающий тигр, что красуется в эпиграфе моего днева. Шол сей отзыв под грифом: "придирки" - Макс чуть поежился, открывая...и пришел в восторг от кучи замечательных мыслей. Привожу тут отзыв ежика и мой ответ на него

17.05.2009 в 14:47

Пишет  Ежик-сан:

*С гордостью* А я тормоз, да. Я собиралась придраться к история, которая была написана Максом на наш спор, вот значится, собираюсь придираться.
История получилась прежде всего интересная, с одной стороны нельзя избежать социальных вопросов, поднятых Некрасовым, с другой стороны я потребовала романтики (врэдность мое фффсе). Вот, имхо, именно на этом Макс слегка и запнулся. При таком небольшом объеме, проработать и гармонично переплести две главные линии практически невозможно. При таком объеме было бы, наверное, лучше, если одна из линий была бы полностью подчинена главной и не выходила бы на первый план. А получилось, что и социальная линия, и любовная в определенный момент становятся главными, и на мой взгляд, между ними слишком резкий переход. Хотя не могу не отдать должное Максу, он сумел их объединить и почти выправить ситуацию. Это и сюжетный ход, но прежде всего глазами собаки, для которой на самом деле неважны ни любовь, ни социальное неравенство и важен лишь хозяин. В итоге, как ни странно, для меня на первый план и вовсе выходят отношения хозяин-пес.
Попробую я что-ля написать отзыв. А за задание я собой усе-таки горжусь.
В истории сложились три линии, это отношения Граф-хозяин, это социальные вопросы и романтическая линия.
Романтическая получилась эмоциональной, но, на мой взгляд, самой слабой, а если быть точной, вообще лишней (а про вредность я уже упомянула). Немец, практически и не виден, поэтому за него вообще-то и не переживаешь. Да и за Андрюшу, как-то не очень, а переживала я за Графа. Собственно для меня любовная история – это только возможность увидеть насколько сильна связь Граф-Андрэ.
Социальная, как бы состоит из двух пластов: Андрэ и Ко и взгляд пса. Андрэ и Ко называется говорильня, больше похоже, что они ввязываются в радикальные толки, исключительно потому, что они были модны в то время. И как только появляется что-то интересное, о своих «убеждениях» Андрюшу тут же забывает, его «убеждения» появились скорее от нечего делать, да скуки, «судьбы народа» ему безразличны. Он не то, чтобы боится сказать вслух о своих убеждениях, просто ему у него и убеждений-то на деле нет. С другой стороны Граф, он как раз, в какой-то мере олицетворяет, то чего не хватает Андрэ и Ко, дух борьбы и готовность идти до конца. Но Граф как раз еще менее интересны убеждения, по-моему, он не видит необходимости защищать тех, кто сам себя позволяет бить. Бороться нужно лишь тех, кто готов сам бороться.
И последнее, это Граф мудрость и сила своего непутевого хозяина. А здесь я только процитирую «Но мы переживем, потому что я снова буду бороться. И я важнее, сомнений больше нет» © И пожалуй, за готовность Графа бороться я эту историю так и люблю.
Все. А вы уж думали, что я никогда не закончу, да?

Maxim in love, ответ на отзыв: Ежик-сан, это придирки?? это не придирки, а очень интересный отзыв, даже целое сочинение по моему тексту, я в восторге просто! *расцеловал Ежика* Меня очень обрадовало, что ты увидела основную мысль - все-таки социальный аспект был явен, важен и, действительно, он больше всего выражался во взглядах Графа на людей. Любовная история изначально не была у меня на первом плане, ибо я тоже в этом стихотворении ее не видел. Она в итоге и вправду стала фоном. И да, без нее можно было бы легко обойтись. А вот насчет композиционного замечания, что должна была быть одна главная линия и побочные - я не вполне согласен. В стихотворении Некрасова изначально резкие переходы, контрасты. Я просто не мог сделать это по-другому. Но, естественно, не значит, что при этом я был прав. Спасибо огромное за твои мысли)

@темы: отзывы к текстам, Romance

---

"Мой музыкант", слэш, R-NC17 цикл, продолжение от 17.05

Название: Мой музыкант.
Автор: Maxim
Бета: Ирис
Рейтинг: R
Жанр: romance, ангст, немного черного юмора.
От автора: Начинался цикл с небольшого мини, рассказа-настроения. Он был написан на челендж по песне «Воспоминания о былой любви» в исполнении Наива и вот по этой картинке:

Начало: www.diary.ru/~silverstyle/p65353366.html
UPD! Прдолжение от 17.05.09
Я часто вижу страх
В смотрящих на меня глазах.
Им суждено уснуть в моих стенах,
Застыть в моих мирах.
(с) КИШ


Город. Большие дикие джунгли, ощерившиеся шипами небоскребов. Я тону в этом шуме. На больших и просторных авеню теснее, чем на самой узкой улочке в провинции. Все из-за толпы – льющейся серо-коричневой массы, звучащей перезвоном мобильных телефонов и каким-то равномерным, почти неназойливым, жужжанием. Благополучный равнодушный улей.
Не думал, что буду скучать по дождям и серенадам промокших кошек, когда покидал свой маленький городок. Но иногда я тоскую. Мне часто по ночам снятся качели, они висят, окруженные туманом, за которым притаилась пустота. Я раскачиваюсь на них, слушая скрип петель. Потом во сне я слышу смех. Тихий смех, с легкой непередаваемой хрипотцой, от него сердце сжимается в предвкушении. Я жду, когда мой музыкант подойдет, жду поцелуя-укуса стали. И просыпаюсь почти счастливым, пока не вспоминаю, что произошло.
От отчаяния хочется выть. Я ждал неделями, не веря, что он ушел. Но в глубине души уже все знал. Маленький город, мимолетная веха, еле заметная точка на карте его пути. Он артист, он свободен и прекрасен. Что мог дать ему я, кроме, может, единственного по-новому звучащего аккорда, рожденного вдохновением?
Я неделю не выходил из дома, почти не ел ничего, единственная отрада – сны про качели. Я все ждал, когда меня отпустит, и заголовки газет закричат о серии кровавых преступлений. Тогда я сменил бы один маленький город на другой, точь-в-точь такой же, и все забыл бы. Но ничего не происходило. Меня не привлекали даже мои игры.
Просто однажды я вышел из дома, прошел весь город от начала и до конца, чтобы сесть на окраине в автобус, который увезет меня в большой город. Зачем? У меня был точный ответ на вопрос – я ехал искать моего музыканта. За все время, пока шел к остановке, ни разу не оглянулся, не зашел в парк, чтоб постоять, прижавшись к влажной коре старых, поросших мхом деревьев. Теперь я жалею.
Подозреваю, что поиски будут долгими. Я ведь не знаю ни имени, ни куда он отправился дальше. Но я регулярно просматриваю заголовки газет и верю, что рано или поздно он даст о себе знать. Изучаю по двадцать изданий в день, самых разных, начиная от новостей, заканчивая культурными событиями и хрониками светской жизни. В большом городе я работаю разносчиком газет. Помню, как был разочарован в свой первый рабочий день. Обычно мне хватало недели, чтоб выяснить все про всех. Я узнавал привычки, и когда хозяева бывают дома или в отъезде. Со временем, я мог перечислить жителей поименно, сказать, кто с кем спит и кто с кем в ссоре, кто и где любит побродить в одиночестве…
Дома большого города похожи на сейфы с кучей однообразных ячеек, в каждой из которых заперт теплый кусочек плоти, тщательно огражденный от мира кодовыми замками, ярусами этажей и бдящим швейцаром. Под его бдительным надзором я распихиваю газеты по почтовым ящикам в холле. Имена и номера квартир – вот и все знания.
Только потом я приспособился. Найти подход к обязательно видавшим какую-то из войн старичкам-привратникам оказалось несложно. У одного из них после работы я сидел часами, слушая заунывные рассказы о настоящей жизни. Да, мы не спроста сошлись так легко. Я тоже считаю, что борьба, движение, металлический привкус крови на кончике языка – вот, что делает живым. Но слушать эти рассказы было тошно, будто разрываешь старые могилы. Я терпел изо дня в день, попивая горький чай, а, временами, и коньяк, когда мой приятель не боялся быть застуканным. А, тем временем, передо мной бесшумно раскрывались зеркальные двери лифта, выпуская приветливо здоровающихся с нами жильцов. Я выучил лица, я узнал от швейцара их истории, впитал их, как губка… Именно в этом доме я нашел первую в большом городе жертву. В тот день я устроил праздник, ибо это была победа. Первая взломанная ячейка в банке, который так огромен, что даже не заметит потери.
Стою посреди опустевший, наконец, улицы и вдыхаю ночной воздух. Сырость и иллюзия чистоты. Я знаю, что утром город будет объят промышленным смогом. Это красиво, я успел уже полюбить. Задумчиво бреду мимо мерцающих вывесками кафе. Из них иногда доносится тихий гул, смех и музыка… звуки скрипки. Замираю, как вкопанный, вслушиваясь. Это не мой музыкант, но я все равно захожу внутрь, чтоб послушать того, другого. Чашка ирландского кофе, как царапина по сердцу. Я грею ее в руках, вспоминая, как танцевали по краю такой же чашки тонкие пальцы, а я просто любовался, не смея прикоснуться.
Посетителей мало, музыканты играют, откровенно ленясь. В мелодии встречаются фальшивые ноты. Только скрипач хорош. Стройный и бледный, с красивыми пальцами, играет, чувствуя музыку. Он совсем еще юный, видимо, подрабатывающий студент. Его лицо слишком детское, худоба почти болезненная. И он ничто в сравнении с тем, кого я ищу. Мой музыкант не чувствует музыки, он просто отдается ей с каждым пассажем, я помню.
Дожидаюсь часа закрытия. На улице нагоняю одинокую фигуру с футляром на плече. Скрипач пугается, когда я беру его за руку. Все не то и не так, но мне не важно.
- Я был пленен твоей игрой, - шепчу прямо в удивленно приоткрытые губы, стараясь не встречать взгляда голубых глаз. Мой нелюбимый цвет. Напоминает о летнем небе. Уткнувшийся под ребра моей жертвы нож отрезает все дальнейшие споры. Порывисто целую, прижимая к себе дрожащее тело, но не встречая особого сопротивления. Шок? Или он осознает, что тут звать кого-то бессмысленно?
Меня отвлекает шум за спиной.
- Изменяешь? – Еле различимый шепот. Нож падает из моих ослабевших пальцев. Я позволяю парню оттолкнуть меня и убежать в ночь. Стою, не веря, боясь повернуться. Наконец, чувствую на спине его руки, знакомые пальцы забираются мне под свитер так же, как я всего пару минут назад под плащ скрипача. Но я не ощущаю поцелуя стали. Мой музыкант безоружен? Чуть поворачиваю голову, чтоб хоть как-то его видеть и вздрагиваю, услышав насмешливый голос:
- Ты все-таки покинул свое болото.
- Я искал тебя. – Слова вырываются прежде, чем успеваю подумать, а надо ли было их произносить.
В ответ слышу любимый негромкий смех, который преследовал меня ночами. Услышать его наяву – это стоит любой глупости.
- Считай, что нашел. – Его руки смещаются на грудь, пальцы безжалостно выкручивают соски. Я тихо стону, не в силах сдержаться. Столько ночей без него. Да как он мог так поступить? Вырываюсь в ярости, доставая запасное оружие. Вот, лезвие прижато к горлу моего музыканта, я стою очень близко. Его стальные глаза в сумерках кажутся совсем черными. И он спокоен. Что дальше? Мне сложно соображать от злости пополам с возбуждением.
- Все. Хватит. Я не позволю тебе больше со мной играть. – Мои слова похожи на начало истерики, я чувствую вибрацию в кончиках пальцев и невольно надавливаю ножом сильнее, глядя, как выступают темные капельки крови. Он мне этого не простит. Я знаю.
- Как пожелаешь. Я перестану. – От его холодности и равнодушие хочется плакать. Бросаю нож и впиваюсь поцелуем в его губы. Плевать, что он сделает. Я так соскучился. Пару секунд он неподвижен, затем его пальцы продолжают прерванный танец на моей спине. Замираю, не веря собственному счастью. Ну же, ответь теперь на поцелуй, молю про себя.
- Пойдем ко мне.
У этих слов вкус меда. Я иду за руку с музыкантом, наслаждаясь ночными джунглями большого города. Теперь они притягивают, как одна из его мелодий. Может, это и есть любовь? Чувство наполненности себя другим человеком и новая, измененная реальность. Да, с его появлением мой мир встал с ног на голову, но я не жалею.
Мы заходим в темный подъезд полузаселенного старого дома на окраине. Не успеваю подняться даже на одну ступеньку, как оказываюсь буквально впечатанным в облупившуюся стену. Не сдерживаю рвущийся стон боли. Мой музыкант любит такие штучки. Обозначение своей власти надо мной. Так и есть. Он прижимается сильнее и, наконец, целует, проникая языком глубоко в рот. Я трепыхаюсь в его объятиях, как кролик в кольцах удава. Мои пальцы беспомощно скребут старую штукатурку – он не дает себя трогать. Сквозь туман, заполнивший мое сознание, я не замечаю, как он практически втащил меня на второй этаж и втолкнул в квартиру.
Мы не доходим до кровати, я утягиваю его на пол, подставляя свое тело под поцелуи. С почти злорадством наблюдаю, как его пальцы путаются в пуговицах собственной рубашки. Он почему-то не позволяет мне ее сорвать. Когда я снова ощущаю прикосновение его губ и его руки на моем теле, в голове проскальзывает смутно тревожная мысль, что он как-то слишком нежен. Но я забываю все, почувствовав внутри его пальцы. Это мой фетиш. Я выгибаюсь, не желая выпускать их на свободу, но все-таки сдаюсь и прошу о большем. И он не просит повторить почему-то. Просто входит, непривычно медленно и осторожно. Я в своем безумии подаюсь навстречу. Шепчу ему что-то. Неужели, «любимый»? Он не отвечает. Движения становятся резче. Я уже почти ничего не вижу. Перед глазами только светлая пелена его волос, когда он наклоняется поцеловать. Мне не удается запустить в них пальцы - руки дрожат, и я промахиваюсь, обнимая воздух. Закрываю глаза, чтоб чувствовать еще острей…
Боль вспыхивает резко, разливаясь по телу, тошнотворная, вяжущая. Я пропустил момент поцелуя стали и только сейчас стал ощущать каждый дюйм, движение. Его последний толчок и поворот ножа в ране. Я кричу, понимая, что сейчас случится то, чего я ждал в нашу первую встречу. Рана серьезна, он не собирается меня отпускать. Новая вспышка боли – и темнота. Сквозь забытье я еще слышу, как беспощадно трижды щелкает замок, отсчитывая повороты ключа.
Все. Проглатываю комок в горле. Стараюсь думать о моем парке и о качелях. О наших качелях… Там, наверное сейчас холодно, как мне. Я не борюсь, просто засыпаю.

Во всем теле ощущение невесомости. Не думал, что это будет так приятно. Откуда-то пробивается свет. Я пытаюсь отвернуться от источника… Окно? Сознание еще плавает, я купаюсь в эйфории от обезболивающего. Ощущение знакомое, но непривычно сильное.
Открываю глаза, уже зная, где я. Больница. Снова проваливаюсь в сон.
Во второй раз прихожу в себя, когда вокруг люди. Хватаю первого же оказавшегося рядом за белый халат, тяну на себя, глядя в удивленные глаза.
- Кто… меня… привез? – Вопрос удается произнести не сразу, но я только сильнее сжимаю пальцы, чтоб собеседник не ушел, не дождавшись от меня связной речи. Слышу что-то успокаивающее. Ах, да, он не уйдет. Он же врач. Повторяю еще раз свой вопрос с настойчиво.
- Нам позвонили, назвали адрес и сообщили, что там раненый. Вы отдыхайте, потом поговорите с полицией. – Видя изменившееся выражение моего лица, он неправильно его трактует и продолжает. – Вы не первый, подвергшийся нападению в том районе, но убийцу поймают, не переживайте. Вы ведь сможете дать показания?
Мычу что-то нечленораздельное про усталость. Меня оставляют в покое. Мысли в голове все еще путаются, всего через пару часов раны начинают болеть дико, но по характеру боли понимаю, что мой музыкант не задел жизненно важные органы. Но так глубоко он еще ни разу не был. Наказание за царапину, которую я нанес ему в переулке? Или это прорвавшееся наружу давнее неосуществленное желание?
Я блуждаю в догадках все дни, что вынужден проваляться под капельницей в больнице, глотая таблетки. Неподвижность жутко удручает.
Один раз ко мне приходили полицейские, я сказал им, что ничего не помню. Мой музыкант ответит мне еще за то, что засветил мое имя, пусть, и не изначальное.

В вожделенный день свободы я ощущаю себя почти таким же счастливым, как в день нашей первой встречи. Не знаю, что буду делать, когда его найду. Или не хочу знать.
Перед самым отъездом машинально проверяю свой почтовый ящик в поисках газет. Сердце екает, когда достаю оттуда конверт. Внутри – клочок, выдранный из нотной тетради, а на нем нацарапаны буквы, которые собираются в название другого большого города. Очень большого, как понял я, особенно остро ощутив, что хочу домой.
Что-то мне подсказывает, что в этот раз мой музыкант не выйдет ко мне сам. Мне придется искать, задействовать в поисках другие пути, кроме надежды на случай.
Это дуэль, которую я бы не хотел проиграть. Внутри все вскипает от осознания брошенного вызова. Только вот не хочется торопить развязку. В конце всегда кровь, как не крути. Я не уверен, что в отличие от меня, мой музыкант знает, что ему нужно.

@музыка: Наив

@настроение: =)

@темы: Библиотека моего притона, ориджи от Maxim

---

Как обещал кому-то: фотки Парижа и мои непутевые заметки к ним.

1. 2.
3. 4. 5.
6. 7. 8.
9.10.
11.12.
Комментарии:

тык

1. - Елисейские поля 2. - Нотр-Дам (фотиком не передать, увы. Он просто поражает размером. Могу только сказать, что у меня кадров 60 с разных ракурсов) 3. - Ночной Лувр 4. - Это квартал Дюфанс, а не Нью-Йорк. 5. - улицы новогоднего Парижа 6. - прогулка по латинскому кварталу 7. знаменитый Люксембургский сад (привет мушкетерам) 8. - Консьержери, их старая тюрьма, ныне музей. реконструкция камеры Марии-Антуанетты и документ, подписанный Робеспьером. 9. - Монмартр. (там надо гулять. 2-мя словами: большой гудящий карнавал, центр французской богемы. Снимал, увы, мало, ибо было слишком хорошо). 10. - кусочек ночной жизни Парижа, Мулен Руж там же, но, увы, я там с ним в обнимку везде. 11. - витирина галереи Лафайет (самая большая торговая галерея Парижа, очень красивая). 12. - интересные фасады домов.
Еще ездил на юг Франции смотреть замки, если кому интересно - выложу потом.

@темы: мои путешествия, частная жизнь, фотки

---

Опять потреплюсь)

Я посмотрел 2 и 3 серии One Piese! (я упертый, да). Увидел Зоро. Проперся. (хе-хе)

Еще затарился билетами на 23-е. Яхоууу! Макс идет на рок-концерт Нет, не просто на рок-концерт, а на бааальшой рок-концерт! урррррр! Разогреваюсь перед Нашествием.

Короче, тигр довольный. Кому обещал, сейчас буду постить фотки из Парижу. Еще кину потом сюда проду к ориджу "Мой музыкант", когда доберусь до своего компа (не удивляйтесь, я сам удивлен). Вот такое меню сегодня в нашей небесной канцелярии

@музыка: Чайф "Не доводи до предела"

@настроение: яхоуууу!!!

@темы: треп ниачем, частная жизнь

---

"35 заповедей юного гота". Зачем? А х* знает, вдруг пригодится)))

14.05.2009 в 07:44

Пишет  шизопсих:

Дорогой дневник(гыгыгы)
Сей креатиф был напечатан в американском журнале. Т.е. это не стеб! ОНИ серьезно так думают.
«Как определить что ваш ребенок гот!»
1. Носит черную одежду
2. Делает пирсинг и татуировки (0_о)
3. Носит пентаграмму или анк – символ древних египтян, используемый ими в сатанинских ритуалах
4. Носит рок футболки
5. Слушает ГОТИЧЕСКИЕ группы, такие как Мэрлин Мэнсон, и прочую антисоциальную музыку
6. «Зависает» с новыми подозрительными дрезьями
7. Не проявляет интереса к церкви, молитвам, спорту. Принимает наркотики
8. Убивает людей для забавы (полный пи*дец)
9. Гуляет по ночам и пьет кровь
10. Смотрит кабельное телевидение (мда…это страшнее, чем пить кровь)
11. Жалуется на головные боли, скуку, тошноту (может ребенка нужно в больницу?)
12. Стал скрытным
13. Проводит большую часть времени в одиночестве
14. Плохо ведет себя в школе
15. Забывает делать уроки, возможно под влиянием наркотиков или алкоголя
16. Слушает музыку на полной громкости, возможно под влиянием наркотиков или алкоголя
17. Пользуется компьютером или интернетом (мы все готы!!!)
18. Читает научную фантастику или приключения (все Ф Топку! Даешь жития святых)
19. Ведет злобные записи в дневнике – вы сможете найти его, если обыщите комнату ребенка
20. У него появляются параноидальные фантазии – много ГОТОВ обвиняют своих родителей в шпионаже за ними (и это после совета почитать дневник ребенка)
21. Исследует опасные религии культа типа WICCA, САТАНИЗМА, ИНДУИЗМА, БУДДИЗМА (епт! А это опасные религии?)
22. Использует кровь Христианских младенцев, чтобы написать пентаграммы или другие символы на церквях и школах (но кабельное все равно хуже…)
23. Спит слишком много или слишком мало
24. Ест слишком много или слишком мало (люди больные булимией и анорексией тоже готы, а вы как думали?)
25. Смотрит порнографию или иным образом проявляет интерес к сексу (нет мне пути назад *берет нож для разделки мяса* где здесь христианские младенцы?)
26. Является гомосексуалистом, бисексуалом или «панасексуалом»
27. Курит
28. Разбрасывает по дому шприцы или другие подозрительные предметы (прям ходит и разбрасывает из большой корзинки)
29. Если ест ГОТИЧЕСКУЮ еду типа Макдональдса, шоколада или овсяных хлопьев (*проглатывает плитку шоколада и с подозрением косится на гамбургер*)
30. Говорит: «Я – Гот» (вдруг у родителей остались сомнения)
31. Носит значок с надписью «Я – Гот» (вариант для глухонемых)
32. Ходит по подозрительным местам и клубам
33. Собирает чугунные котлы (*шизопсих ф истерике пат столом*)
34. Танцует под музыку (0_о)
35. Ведет себя любым другим странным и пугающим образом (куда уж страннее, чем собирание чугунных котлов)

@темы: приколы

---

Гы...Макс крут)))

Т.е. я опять маялся дурю, дорвавшись до инета)

Я прошел "Тест на определение словарного запаса"

ВАШ СЛОВАРНЫЙ ЗАПАС - Результаты теста

Ваш словарный запас на очень высоком уровне! Превосходный результат! Вы правильно ответили на 31 вопрос из 35! Поздравляем!

Пройти "Тест на определение словарного запаса" здесь

@темы: тесты

---

"Следуй за мной", автор [Kaya.], dark, R

Урраааа! Мне подарок, просто замечательный! Спасибо, [Kaya.]!

15.05.2009 в 01:32

Пишет  [Kaya.]:

эммм... ты зря меня хвалил ><
Максииим, ну не вышло у меня PWP. А вышло чертизнаетчто
Но раз уж все таки оно есть... И твое условие выполнено даже^^
воот

Название: Следуй за мной
ориджинал; рассказ
Автор: [Kaya.]
Рейтинг:
Жанр: дарк, однозначно
Корректор: Дашка-зараза
Предупреждения: тяжко оно, воть...
От автора: пока мы его вычитывали с Дашкой-заразой, мы нашли три варианта трактовки того, что происходит в тексте. Причем один из вариантов с искренним удивлением обнаружила я. Допускаю, что вариантов больше.
тому, что текст получился таким - спасибо cranberries "zombie"

Следуй за мной

Он плохо спит. Мне, в общем-то, наплевать на этот факт – это он, а не я, будет завтра моргать, пялясь в кофейную чашку, пытаясь сфокусировать взгляд, зевать, не скрываясь, зябко поводить плечами.
Я знаю причину его бессонницы. Стоит ему закрыть глаза – он видит огонь. Могу поклясться, чувствует жар, как плавится кожа и начинает покалывать волосы. Он боится, что если провалится в сон, то будет кричать, срывая голос, раздираться скрученные мокрые насквозь простыни, как будто они удерживают его.
Меня смешит этот страх. Я наблюдаю, прикрыв глаза, как он укладывается, поджав ноги к груди, накрывает ладонями уши. Несколько минут, его дыхание выравнивается, и когда он вот-вот должен провалиться в сон… Вскакивает, стонет, прижимается лбом к стеклу, сидит, раскачиваясь из стороны в сторону, вглядывается в бесконечную равнину за окном или в свое отзеркаленное черным стеклом отражение.
Он забывает главное. Но я не тот, кто откроет ему секрет.
За мной не приходят мои мертвецы. Я не вижу во сне взрывы. Огонь не зовет меня. Я сплю чутко, но по другим причинам. Я как настороженная лисица, которая тревожно поводит носом, вычленяя в истрепанных лохмотьях северного ветра – чистый пьянящий запах крови. Сейчас в пространстве купе я чую только его страх… Морщусь, закрываю глаза. Стук колес успокаивает.
Все, что есть во мне – Тишина.
Мы путешествуем поездом. Так у нас наименьший шанс попасться с грузом. Цель – точка на карте. Карта – в моей голове.
Маршрут просчитан до минуты. Никаких случайных факторов.
Единственный случайный фактор сейчас, зажав рот ладонями, подскакивает, несется в туалет.
Давится приступом кашля. Минуту спустя будет стоять над металлической раковиной – бледный, дрожащий – скрученный приступом ненависти к себе.
В вагоне воняет протухшей едой и нестиранными шмотками - его выворачивает от этого запаха. Я знаю, ему в нем чудится другой…
Дым…
А за ним – в черных траурных лентах трепещет обнаженное алое сердце огня.
По крайней мере, так вижу я.
Минута – на решение.
Оставляю груз, иду по узкому коридору, опустив голову, морщась при каждом случайном соприкосновении с чьим-то телом. Во сне спящие восково-гибкие, но безвольные – как трупы. Это подходящее сравнение. Усмехнувшись, закрываю за собой дверь в тамбур. Две минуты на перекур. Через стену и стук колес слышу, как он кашляет, бьется ладонями о панель, воет – по-животному, отчаянно, потом затихает. Тушу сигарету о стену, толкаю дверь в туалет. Я знаю – там не закрыто.
Он не оборачивается. Пальцы обхватили острый металлический край раковины, мутные капли воды срываются с длинной челки, текут по голой шее под воротник футболки. Протягиваю руку, сдвигаю ткань, не касаясь кожи. Будет лишним, если он простынет.
- Это не выход… Не способ… Ничего не изменит… - потрескавшиеся губы выплевывают заученные слова – шепотом, глотая буквы. Его молитва. Такая же затертая и бездумная, как любая другая… Попытка заговорить страх.
Щелчок замка. Вздрагивает – лопатки топорщатся под мягкой тканью.
Он сам себе назначил наказание. И ждет, когда я приведу приговор в исполнение. Это моя расплата за то, что я сделал ему.
В замкнутом узком пространстве туалета пахнет дешевым мылом, непросушенными полотенцами и зимней вьюгой. Вагон мотает из стороны в сторону, грохочут колеса, и я понимаю, что его слов я не слышу - угадываю их по губам.
В зеркале его глаза с расширенными зрачками, вязкая густая чернота, разлившаяся до радужки, и тонкая бледная линия рта. Он не попросит.
Я кладу ладони на его бедра и толкаю вперед. Ресницы благодарно опускаются, пряча дикий взгляд, в котором беснующиеся отсветы огня.
Возможно, огонь - единственное яркое пятно в его черно-белом мире.
Очищение.
Ладонями – по бокам, вверх, задирая ткань, хирургически точными движениями. Кожа тонкая, светлая, почти идеально гладкая… Почти. Тонкий бледный шрам поперек ребер. Он притягивает. Я касаюсь его пальцем, веду вниз, словно желая стереть след несовершенства. Он вздрагивает – тело вытягивается, напрягаясь. И я знаю, что в этот момент заставляет себя не двигаться – перетерпеть? – только кулаки сжимаются – чтобы острее почувствовать металлический край раковины. Молчит. Сгибаю палец – надавив, веду вниз, оставляя яркий алый след, повторяя линию шрама.
Дыхание учащается, шумно, с хрипом вырывается из приоткрытого рта, вплетаясь в торопливый истеричный перестук колес.
За окном, над полосой тошнотворно белых занавесок – черная лента скользящей мимо жизни. Я могу смотреть со стороны на мелькающие кадры. Зачем ловить то, что никогда не поймаешь? Белые бесконечные снега под антрацитовыми небесами. Он прав – мир черно-бел.
Вытягиваю левой рукой сигарету из пачки, мягко зажимаю ее губами.
Скольжения кремня. Щелчок.
Вскидывает голову - в зеркале испуганный взгляд – и поперечные линии колеблющегося пламени на зрачке… Вплетаю пальцы в мокрые длинные пряди, запрокидываю его голову – кожа горит, обжигает мою щеку. Огонь, заключенный в нем… соблазн подчинить себе.
- Не прикасайся…
Поздно.
Мертвый холод операционной, скрежет пряжки ремня по металлу раковины - кожа на бедрах прохладная, ладонями чувствую зябкие мурашки, упругие твердые мышцы. Исследую его, лапаю, раскрываю – как наколотую на острие иглы бабочку. На кончиках пальцев ощущение осевшей пыльцы. Ненавижу. Тру пальцы друг о друга – мучительно-долго, пытаясь избавиться от нее. Бес-по-лез-но… Тем яростнее я впиваюсь в него, толкаюсь в неподатливое тело.
У нас мало времени. Вагон подскакивает, кидая его на меня. Он шипит, прикусывает губу, но даже не пытается отстраниться.
Ветер воет, завиваясь меж шпал – под нами.
Он стонет, скулит по-звериному, уронив голову на скрещенные руки.
В какой момент начинает рыдать? Задолго до того, как я это замечаю? Ребра ходуном ходят. По краю раковины – трещиной – кровь.
Опускаю ладонь меж сведенных лопаток… Секунда – надавить, удерживая?..
Моя слабость.
Вверх – вдоль шеи, перебирая пряди, по горлу и острому подбородку – коснуться мокрых от слез губ. Тепло… От дыхания.
Моя ошибка.
-В доме… были… родители, - на каждом толчке – на выдохе, касаясь губами моих пальцев.
Все жалуешься.
По губам – по кромке зубов. Молчи. Наклоняюсь так низко, что снова – дыхание огня опаляет меня. Шепчу ему на ухо:
- Мир не изменить без жертв.
- Я не хочу менять мир…
Глупый… глупый слабый мальчик.
- Но ты следуешь за мной. По своей воле.
До конца - в него.
Вскрик. Узкая слабая ладонь взлетает – опускается на холодную металлическую поверхность, смазывая кровь.
Тело скручивает судорогой – вжимаюсь, чувствую, как он прогибается подо мной. Кажется, несколько секунд ощущаю… словно это я принял его полностью, в себя, растворив – острые косточки, гладкую кожу – торопливые рваные движения его ладони, подгоняющие, подстегивающие свое непослушное, негибкое тело. А потом он вздрагивает и затихает.
На зеркале – паутинка последнего вздоха. За ней, как за дымкой тумана – черные пустые глаза. Мои.
Я лгу. Его родителей я помню. Фото. Цветное. Семейная идиллия на лужайке загородного дома.
Благополучный, самодовольно улыбающийся политик, не пожелавший из упрямых амбиций голосовать за прекращение «локального конфликта», и его фарфорово-кукольная жена.
Смазываю пальцем полоску пота на его спине, касаюсь губами плеча.
Наша станция в пять утра. У нас мало времени.
Груз не стоит оставлять надолго без внимания. Поэтому я инстинктивно тру подушечки пальцев друг о друга, пытаясь избавиться от странного ощущения – словно линии смазали, опалив огнем восковую кожу, и киваю, как и тогда, в самом центре пульсирующего сердца огня:
- Следуй за мной.

@темы: Библиотека моего притона, ориджи других авторов, подарки мне-мне-мне

---

Потреплюсь просто так, ладно?

Сегодня с утра погода старательно вымораживала Макса. Ветер северный, метров эдак 20 в секунду. Угадайте с 3-х раз, куда выходят окна в моей комнате? Ага, аккурат на север. Просыпаюсь - дубак! Да еще кое-кто умный забыл закрыть вчера плотно окно, когда курил... Ага, не будем тыкать пальцами. Из-под оделяла вылетал пулей, одевался в соседней комнате. Потом грелся кофе пополам с бейлизом, проклиная свою тяжкую судьбу на кухне, которая тоже, млин, ориентирована на север. Наконец, я вспомнил, что у меня есть обогреватель и грелся на пару с котом. От холода эта морда ходила за мной хвостом и препротивно орала. В суп его!
Потом к вечеру я чуть оклимался от такой подставы, дрябнул еще этой смеси и с горделивым лозунгом "плохая погода не испортит нам гулянку!", сопровождаемый крайне скептическим взглядом кота, храбро атаковал наши "джунгли". В итоге, долго не выдержав, затащил всю компанию в киноцентр "Пик". Смотрели "Ангелов и демонов". Фильм хороший, в целом понравился. Но, рубяты, с "Кодом Да Винчи" и поставить нельзя. Просто хорошее кино, а то все-таки было очень талантливое кино. Но время потратить посмотреть можно.
Что еще? А, я узнал, когда у меня защита и ГОСы.
ГОС - 17 июня,
Зашита диплома - 24 июня (если ничего не поменяют) бляяяяяя! пиздец!
И еще бросил пить пиво и тягаю по утрам гантели. А то в последний раз - стыд - с трудом подтянулся 10 раз... Правда, выпивши был. Главное не забыть об этом - потому записываю

@музыка: "Не доводи до предела" Чайф

@настроение: усталый полупозитив

@темы: Maxim палится, размышлизмы, треп ниачем, частная жизнь

---

Приветствую, господа!

 affdotia_double ,  Юкиа ,  Небо в глазах ангела - добро пожаловать! Какими судьбами, если не секрет? А если секрет я усе равно наливаю всем

@темы: приветствие новых пч

---

Помянем, как Макс хвосты сдавал....

Страшилка по теме: Эх, помницца, пришел Макс как-то в январе хвосты сдавать, а ему: эээ...дык тебя же отчислили. Так восславим же за мое крепкое сердце и то, что меня каким-то образом забыли вписать в сентябре в "список смертников"!

13.05.2009 в 16:34

Пишет  КатипунЪчик:

coming soon или как там...

13.05.2009 в 19:02

Пишет  Dellachka:

Триллер

Т______Т

@темы: Maxim палится, приколы

---

Ыыыыы...таки ночью нам с музой исполнилось полгода)

Да-да, Макс блондин, и в апреле вы не то чтобы пили зря - эт была генеральная репетиция
Итак, 13 ноября 2008 года между 2 и 3-мя часами ночи была совершена и заброшена в просторы инета первая написулька. Кто ас по счету на пальцах? По-моему, выходит 6 месяцев сегодня.
Это не повод для генерального отчета или большого гуляния, но выпить можно. Чего ж не выпить-то?
И, да, по случаю, если успею дописать до ночи начало - сегодня вывешу новый макси на форумы. В меню немного фантасики и тюремного слэша. *где моя крыша?*
Итак, дзинь!

@музыка: всякая разная)

@настроение: приподнятое

@темы: Maxim in love, Праздники

---

"Сижу за решеткой, в темнице сырой..."

Бляяяяяя! Тысяча чертей, господа! Пашка ушел на работу и упер мои ключи!!! Фаааааак! У Макса вот-вот накроется прогулка, если их не подвезут. Черт подери!!! *бегает по потолку и ругается матом с примесью олбанского*
*прооравшись, почти флегматично* Ну раз уж я заперт... Пострадаю пока фигней:
Типа, если б я не был тигром, а был, ппц, крылатым существом....угумс...еще одно тупое гадание:

Каким крылатым существом ты мог бы стать?

Ваше имя Твои крылья: Энергетические Узоры на них: Напоминают цифры Их основной цвет: Золотистый Их Дополнительные цвета: Красный с серым О тебе говорят: Что твое Зло оборачивается Добром Ты: Василиск

все гадания на aeterna.ru

урррр! *танцует* Я таки зло!

@музыка: русский рок

@настроение: а вы как думаете?

@темы: ничаво, что мое курево марихуана?, тесты

---

Аааааа!!! Россия-Канада: 2:1!!!!!!

Пусть и с опозданием поздравляю нашу сборную по хоккею и всех ее фанатов с защитой чемпионского титула! Я чуть было не пропустил! Убил бы себя потом ап стену... Хорошо, что добрые люди напомнили!

Пафосное поздравление с самим светлым праздником 9-е мая не пощу, ибо прошло уже, но всех своих любимых ветеранов честно поздравил *но еще раз за их здоровье* уррра, товарищи!
И приветствую:  Evident,  riika и  Shinshilka ! Всегда рад гостям. тем паче, когда они аккурат к празднику

@музыка: победный марш

@настроение: уррраааа!

@темы: приветствие новых пч, Праздники

---

"Счастье есть", автор: Дэви, слэш, юмор, NC-17

Пополняю библиотеку моего притона. Ценное приобретение с последнего феста на Домиане. (кстати, там уже принимаются заявки на следующий, летний фест). Так вот. Этот рассказ поразил меня своей оригинальностью и тем, как талантливо все обыграно. Писался он по сложной, но интересной заявке (см. саммари), и занял второе место, с чем я поздравляю автора. На меня из всех работ эта произвела наибольшее впечатление. Наслаждайтесь, кто еще не видел.
Название: «Счастье есть…»
Автор: Дэви
Жанр: юмор
Рейтинг: NC-17
Примерное саммари: «недалекое будущее, когда жрачки становится мало и мало, и мало... студент-второкурсник подрабатывает грузчиком на складе продуктов питания (разгружает фуры, таскает коробки и мешки с едой). ну и у него, значит, денег нет, и за работу ему платят немного, отделываясь по большей части хавчиком. зав.складом понял, что все равно как-то много получает бедный студент во времена дефицита, и решил: пусть пацанчик подрабатывает не только перетаскиванием мешков с места на место, но и еще кое-чем. надеюсь, не надо объяснять, чем именно ^^
ХЭ обязательно, как и было сказано выше, и что-нибудь с едой замутить»
От автора: прошу извинить за некоторое несоответствие в деталях.

«Счастье есть. Оно не может не есть»(с)

Яблоко уже час торжественно красовалось посередине стола, а Ритка всё не шла.

Ромка вздохнул и включил телик, чтобы как-то скрасить ожидание и… И не захлебнуться слюнями, глядя на чертово яблоко. Сегодня он решил сделать себе новогодний подарок – расстаться с девственностью. Посредством Ритки, с которой они сговорились за яблоко. Но девчонка безбожно опаздывала. Вот уже и президент к народу обратился, поздравил с Новым годом, заверил – по традиции – что кризис уже достиг своего дна, и в следующем году экономическая ситуация обязательно улучшится, и удастся решить продовольственную проблему...

Вся комната отчаянно пропахла яблочным духом. Фруктина была большая, с одного боку красная, с другого – зеленая и помятая. «Так и в жизни – меланхолично рассудил Ромка. – Сейчас она ко мне повернулась зеленым и помятым боком». Ромка, вообще-то, не хотел поступать в техноложку и работать потом инженером, как его отец. Скукота! Он мечтал изучать историю философии. Но отец на это ехидно заметил, что если Ромка собирается жить в бочке, как Диоген, то тогда конечно, пожалуйста, а если жрать хочет… Жрать Ромка хотел всегда. Наверное, потому, что ещё рос. Или потому, что редко бывал по-настоящему сыт.

Пробило двенадцать. В Новый год Ромка вступил девственником. А все Ритка. Вот если бы два яблока – примчалась бы сразу. А если три – вместе со своей подругой Ларкой. А если бы у Ромки были родичи в деревне, как, например, у Витьки, и присылали бы картохи…

Можно было позвонить Ритке и поторопить её. А можно – сверлить взглядом стол, где торжественно красовалось ОНО. Хотя, как известно, если долго смотреть на яблоко, яблоко начинает смотреть на тебя. В конце концов, Ромка не выдержал – отъел некрасивый, помятый яблочный бок. Во-первых, выглядел не эстетично, а во-вторых, Ритке и половины хватит.

В телевизоре чего-то пели артисты с возмутительно сытыми рожами, а Ромка предался мечтам. Как закончит учёбу, пойдет работать, получит нормальные продуктовые карточки… Под мечты очень хорошо естся. Так что, когда злосчастная Ритка, наконец, заявилась, от яблока остался один хвостик. Конечно, раздосадованная девчонка обозвала Ромку по-всякому и свалила, хлопнув дверью.

- Ну и сама виновата, не фиг было опаздывать! – бросил ей вдогонку Ромка, так и не расставшийся с невинностью.

* * *

Вообще-то, жилось Ромке по студенческим меркам очень даже некисло. Особенно с тех пор, как он с приятелями заполучил работенку на овощебазе. Таскали по вечерам тяжеленные ящики. Конечно, труд для Ромки не самый подходящий, учитывая его хрупкое сложение. Но зато в качестве заработка им перепадало кое-что из содержимого ящиков – настоящие вкусные овощи и фрукты. Это вам не какая-нибудь порошково-таблеточная витаминная смесь, а самое что ни на есть сокровище, которое не по всякой продовольственной карточке купишь…

Ромка довольно быстро перестал сожалеть о несостоявшейся потере невинности. На базу как раз сегодня поступили груши, и он уже подумывал сделать соответствующее предложение… «Пожалуй, Ларке. Она, вроде, не опаздывает».

И так получилось, что очередные Ромкины мечтания захватили его в самый неподходящий момент – перетаскивания ящика. А по части спотыкания на ровном месте Ромка был мастер. Ну, и как водится – хлобысь! Ящик грохнулся на пол, груши рассыпались. Ромка давай их собирать, и в этот момент чертиком из табакерки перед ним возник братец заведующего овощебазой - он частенько сюда заявлялся, хрен знает по каким делам. Начальников родственничек посмотрел на Ромку сначала недовольно, но потом, когда направлялся в конторку заведующего, обернулся… И как-то уже по-другому посмотрел, и рожа довольная вдруг стала… Но Ромка не придал этому значения, он груши собирал.

А спустя какие-нибудь полчаса его кликнули к начальству. «Выгонят» - грустно подумал Ромка, поскольку ящики и мешки ронял уже не в первый раз. С понурым видом он приплелся в конторку, где за обшарпанным столом восседал в необъятном кресле заведующий Михалыч… Собственно, никакой он был не Михайлович, а – по физиономии и документам – очень даже наоборот – Мамедович, но к делу это отношения не имеет… Так вот, встретил Михалыч-Мамедович Ромку подозрительно приветливо. Даже пригласил сесть на колченогий стул возле стола. Ромку это сразу насторожило. Равно как и то, что второй Мамедович смотрел на студента так масляно, будто на мясную вырезку. А дальше стало ещё подозрительнее.

- Жалко мне тебя, - ласково начал заведующий. – Надрываешься допоздна. А ведь тебе ещё учиться…

Его братец закивал, золотозубо улыбаясь.

- Такой красивый мальчик мог бы и получше устроиться.

«Куда это он клонит?» - озадачился Ромка, знавший, что Михалыч-Мамедович, жизненное кредо которого - где бы чего урвать, не станет забесплатно жалеть или обзывать «красивым мальчиком».

- Я помочь тебе хочу, - голос заведующего стал как медовая дыня, из тех, что летом завозили. – Есть один человек… уважаемый… Он бы тебе и покушать дал, и вообще помог.

Ромка навострил уши. Насчет «покушать» звучало заманчиво, но за какие заслуги?..

- А чего я должен сделать? – неуверенно спросил он.

- Эмм… - Михалыч-Мамедович потирал мясистые ладони с пальцами-сосисками, утыканными золотыми перстнями. – А ты поласковей… ну, знаешь, как девочки… то-сё…

Ромке сразу жарко стало. «Это трахаться, что ли? С мужиком?! Но я же не…» И тут Ромка вспомнил о своей невинности. «Интересно, а если ни с кем ещё не трахался, можно ли с уверенностью говорить о том, что не голубой?..» И пока он не к месту и не ко времени задался очередным околофилософским вопросом, Мамедовичи, переглянувшись, приняли его задумчивое молчание за согласие.

- Вот и хорошо, вот и молодец, умный мальчик, - довольно засуетился заведующий. – Ты сейчас домой иди, отдохни немножко. А через два часа придешь по этому адресу, тебя будут ждать…

И Михалыч-Мамедович сунул Ромке в руку скомканную бумажку с адресом.

* * *

Решение Ромка принимал недолго. Вспомнил, как, бывало, завидовал девчонкам, той же Ритке. Мол, хорошо устроились, не надо тяжести таскать, вообще ничего особенного делать не надо – а жрачку им несут… «Я просто схожу, гляну – что к чему. А если… если мне чего не понравится, ну, к примеру, мужик этот жирный и страшный, как Михалыч-Мамедович… бррр… Тогда я, конечно, не буду». На том и порешив, он пошел мыться.

Пока тёр себя мочалкой, в голове начали хозяйничать уже более конкретные и меркантильные вопросы, главным из которых был – на сколько хавчика он может рассчитывать и как не продешевить в таком важном деле. Вылезши из-под душа, Ромка пришлепал к большому зеркалу и стал придирчиво рассматривать и оценивать своё отражение. «Красивый мальчик, хм…» Девчонки, вообще-то, на Ромку поглядывали с интересом, но солидную долю их внимания Ромка самокритично относил на счет своей фруктово-овощной работенки. А так… Из зеркала на него смотрел бледный худенький парниша с темными волосами до плеч. Ромка повертелся так-сяк, ни к какому определенному выводу относительно своей внешности не пришел и, вздохнув, постановил, что жрачку надо требовать по максимуму, а там уж – как обломится. Парниша в зеркале согласно ухмыльнулся и попытался сделать морду кирпичом.

Уже когда натягивал трусы, Ромка вдруг подумал о цене за вожделенную еду… Стянул трусы обратно. Завалившись на кровать и задрав ноги, осторожно погладил себя пальцами в том месте, которым предполагалось уплатить за хавчик. Ну, гладить-то, допустим, приятно… Затем Ромка стал потихоньку просовывать туда палец, тот почему-то проталкивался с трудом, пришлось надавить… Мышцы в этом месте Ромку не слушались и сами собой сжимались, будто назло… Когда попытка, наконец, увенчалась успехом, результат Ромке не понравился. Настолько, что ещё добрых полчаса он сидел озадаченный, комкая в руках трусы и мучаясь новым околофилософским вопросом: «Почему когда оттуда – нормально, а когда туда – охренительно больно?»

В конечном итоге Ромка, конечно, надел и трусы, и всё прочее… и двинулся навстречу судьбе. Практично рассудив, что если продинамит этого неведомого мужика, то может остаться без своей овощебазной работенки. Прощайте тогда, сочные груши-яблоки…

* * *

Нажал на кнопку звонка и сразу же отдернул мигом запотевший палец. Всё-таки, теплилась надежда, что дверь никто не откроет. Но открыли сразу.

- А… А… Александр Михайлович… - Ромка с трудом выдавил из себя имя-отчество, нацарапанное в записке, и постарался удержать челюсть от падения на пол.

Он, правда, подозревал, что этот Александр Михайлович может оказаться настолько же Михалычем, как и заведующий овощебазой. Но не до такой же степени… Это… это даже не Мамедович…Во весь дверной проем высился довольно молодой мужик цвета шоколада. «Афро… блин, да негр!»

- Для тебя просто Алекс, - негр Михалыч, широко улыбнувшись, втащил прифигевшего Ромку в квартиру.

В просторной прихожей Алекс стащил с Ромки курточку… Ромка напрягся было, но дальше его раздевать не стали… пока, а позвали в комнату. Освещение там было приглушенным. «Чтобы интим создать» - догадался Ромка. И тут же нашарил взглядом главную деталь этого интима – широченную кровать. Необъятные размеры «ложа любви» наводили на мысль, что хозяин тут с десятью ромками валяется, не меньше… Правда, в данный момент в наличии был всего один… Ромка даже огляделся – нет, больше никого, только он и этот Алекс. И успокоился. Ненадолго. Потому что в голову тут же пролезла другая нехорошая мысль: это значит, ему одному придется отдуваться. А в народе ходят слухи, что негры охрененно темпераментные, и размеры у них… Ромкины глаза уставились на ширинку Алекса, благо, на том были весьма узкие джинсы, позволяющие представить реалистичную картину. Увиденное поразило Ромку до глубины… не будем уточнять - чего… Но он немедля попятился к выходу. «Если уж пальцем больно, то такенной штукой – это ж посажение на кол будет, точно… Во влип!»

По всей видимости, Ромкина паника тут же отразилась у него на физиономии, потому как Алекс, сделав к нему шаг, спросил обеспокоенно:

- Что-то случилось?

И в это время Ромка увидел то, чего не углядел раньше, потому что хозяин квартиры широченной спиной заслонял… Низенький столик. А на нём… Запотевшая бутылка вина, фрукты в вазочке – персики, виноград… и ещё вазочка – поменьше – там шоколадки… Ромкина решимость бежать постепенно улетучивалась… А уж когда он разглядел толстые ломти ветчины на тарелке… «Ой, а это там что? На булку намазано?.. Икра?!» Так ценитель искусства смотрит на шедевр живописи, так археолог смотрит на развалины древнего города… Короче, Ромка передумал уходить. И даже сказал себе: «Может, не так уж всё страшно, как-то ведь «они» этим занимаются?.. Значит, там должно нормально растягиваться».

Ромка решительно замотал головой в ответ на вопрос Алекса: ничего, мол, не случилось, не извольте беспокоиться. А затем, приняв хозяйское приглашение, плюхнулся в мягкое кресло возле столика. Он не сводил глаз с многочисленных угощений и нетерпеливо глотал слюни. И был несказанно рад, что никаких других ромок тут нет, всё ему одному достанется.

- Сначала вина, да? – подмигнул хозяин. И принялся разливать по бокалам. Рубиново-красное, душистое… У Ромки от одного запаха голова кругом пошла. - Оно сладкое. Ты ведь любишь сладкое, а?

Ромка любил всякое. Заочно, потому как карточки на спиртное ему по возрасту не полагались. Но он принял солидный вид и, дождавшись хозяйского тоста: «За знакомство!», разом отхлебнул полбокала. Предложения закусить, понятно, дожидаться не стал… Вазочки и тарелки опустели с космической скоростью. Бутылка тоже. А Ромка с ненасытной тоской в изрядно хмельном взоре поглядывал то на столик, то на Алекса – не осталось ли чего ещё?

Хозяин понимающе кивнул и принес из кухни коробочку. С пирожными. Но открывать не стал, а, проследив за жадным Ромкиным взглядом, хитро усмехнулся:

- Ээ, нет. Сперва раздевайся.

«Ну вот, - пригорюнился Ромка. – Кончилась романтика». Приступать к обязанностям не сильно-то и хотелось. И, состроив кислую мину, Ромка принялся разоблачаться – скучно, как на медосмотре.

- Я составлю тебе компанию, - как видно, решил ободрить его Алекс и тоже стал скидывать шмотки. Не в пример веселее и зажигательнее.

Окончательно и бесповоротно пьяненький, Ромка отметил, что тело у Алекса очень красивое. И такая блестящая тёмная кожа – точь-в-точь как молочные шоколадки, только что съеденные Ромкой. В общем, выглядел Алекс… вкусно. И, наверное, догадался о гастрономическом направлении Ромкиных мыслей. Потому что открыл, наконец, коробочку с пирожными. Это были бисквиты. С масляным кремом. Но Алекс вдруг завредничал и не стал предлагать их Ромке. Вместо этого подцепил пальцами жирный крем и намазал… да, на ту самую часть своего тела, размеры которой Ромку весьма беспокоили. Щедро так намазал… И ведь выглядело аппетитно – белое на шоколадном…

Алекс, меж тем, оглядел голого Ромку и зрелищем остался более чем доволен. Член Алекса – тоже. Ромка уж думал, что сейчас его примутся лапать или чего-нибудь в таком духе, но хозяин опять приземлился в кресло и сделал приглашающий жест:

- Ну, приступай.

Конечно, Ромка понял, чего от него требуется, но как-то… обидно, что ли. Во-первых, оттого, что не умеет ни фига. Во-вторых… «Мог бы и полапать немножко. Что ему, лень…» Тем не менее, Ромка без всяких капризов хлопнулся на колени – ковер пушистый, мягко – и неловко подполз к Алексу…

Вино приятно шумело в башке, заглушая ненужные сомнения. Ромка присмотрелся, где крема побольше, лизнул – разок, другой… Сливочная масса, густая, сладкая, была теплой, плавилась на горячем члене. Какое там противно! Ромка постепенно увлекся, вошел во вкус – во всех смыслах этого слова. Двигал языком всё быстрее и энергичнее, для удобства придерживая Алекса руками за бедра. Когда дошел до головки, не стал мелочиться – забрал в рот целиком, будто эскимо. Тут Алекс застонал, вцепился Ромке в волосы, толкнулся бедрами… Ну, член великоват, да. Хотя, рот у Ромки, как оказалось, тоже не маленький. Поперхнулся только от неожиданности, когда Алекс кончил. Но сперма, смешанная с кремом, отнюдь не была неприятной, даже наоборот. Настолько наоборот, что Ромка слизал всё до капельки, довольно причмокивая. И даже пожалел, что маловато.

- Э, хорош, хорош, - Алекс, поймав по-прежнему жадный Ромкин взгляд, на всякий случай опасливо отстранился. А Ромке сунул коробку с пирожными. – Я в ванну, а потом продолжим. Может, хочешь со мной?

- Шишас, - попытался ответить Ромка, дожевывая очередной кусок бисквита.

Из ванной комнаты слышалось успокаивающее шуршание водяных струй. Интимно приглушенный свет был мягким и томным. И пирожные уже с трудом протискивались в переполненное брюхо…

Когда Алекс вышел из ванной, то застал такую картину: Ромка дрых, вольготно раскинувшись на огроменной постели и сыто похрапывая. А рядом, на подушках, лежала коробка с недоеденным бисквитом.

… И видел Ромка чудный сон. Будто восседает он в кресле заведующего. Да не овощебазой, бери выше – мясным складом. У него теперь у самого ветчины и колбасы какой хочешь – от пуза. И Ритка с Ларкой его обхаживают, ластятся по-всякому, но Ромке они – по фиг. Потому что в его сне очень кстати появляется здоровущий негр, и давай его гладить везде бархатными тёмными руками. Горячо, приятно…

На этом месте Ромка пробудился. «Блин, утро уже…» Но не это важно. А то, что он лежит голый в чужой кровати, в чужой квартире… И – да, вот он, тот самый негр, Алекс Михалыч, ласкает Ромку, щекочет пальцами между бедер, поглаживает грудь, живот… Хорошо Ромке, он разнежился, сам уже подставляется Алексовым ладоням, глаза прикрыл.

И всё бы ладно, но когда в бедро ткнулась эта штука – огромный, уже твердый и готовый к делу член Алекса, тут Ромка опять забоялся. Тем более, Алекс ясно выразил свои намерения, решительно раздвинув коленом Ромкины ноги. Но Ромка не чувствовал себя готовым… может, потому что протрезвел… Он попытался извернуться, отползти. Надо ли говорить, что не получилось. Нежные руки не теряли бдительности – враз поймали, удержали, прижали. Алекс подтянулся, навис над Ромкой, победно улыбаясь.

- А… я… это… - жалко и бессвязно лепетал Ромка, он, вообще-то, не представлял, что тут можно сказать и как избежать неизбежного. Философия бессильно разводила руками…

- Только не говори, что ты опять голоден, - добродушно усмехнулся Алекс.

И, как только Ромка открыл рот, чтобы ответить… А что он собирался ответить – он тут же забыл, потому что Алекс накрыл его рот своим… «Ыых, и рот-то у него не в пример больше!» Властный и любопытный язык ощупывал, исследовал… нашел Ромкин язык, затеял с ним игру… Это было… «Хм, прикольно!» Ромке нравилось. И Ромкин член тоже заинтересовался. Это не ускользнуло от внимания Алекса, он, довольно крякнув, стиснул Ромку покрепче, подмял под себя…

- Ой! – завопил вдруг тот.

Ещё бы не вопить – произошла катастрофа. Как раз в тот момент, когда Алекс налег на него, в Ромкином животе будто кипящий котел образовался – там бурлило, пузырилось, грозилось вот-вот прорваться наружу.

Алекс, почуяв неладное, тотчас же выпустил добычу. И Ромка, мучительно кривясь и бормоча на ходу: «Я щас, мне в туалет!», вприпрыжку понесся к сортиру.

… С горшка Ромка смог слезть очень не скоро. А когда, наконец, вышел из туалета – со страдальческим выражением на позеленевшем лице – Алекс смотрел на него уже не с вожделением, а с жалостью, как на больного щенка. Даже заботливо помог одеться. И в процессе поинтересовался:

- Как тебя хоть звать-то?

- Роман, - серьезно представился Ромка.

- А ты мне понравился, Роман, - насмешливо сощурился Алекс. – С тобой не соскучишься. Я тут тебе небольшой презент приготовил…

И протянул Ромке пакет. С разной снедью. В любое другое время Ромка бы плясал от счастья. Но сейчас был недобрый момент: едва втянув носом запах еды, Ромка снова с диким криком рванул в туалет…

* * *

По идее, Ромке бы радоваться такому повороту событий. Что удачно отвертелся и не пришлось расплачиваться задницей. Но, во-первых, задница всё одно болела, за компанию с животом. Во-вторых, обидно до слез, что съеденное не пошло впрок, а уплыло в унитаз без всякой пользы. В-третьих… опозорился по полной программе.

«Он теперь и видеть меня не захочет. Засранца. В полном смысле слова… - предавался Ромка унылому самобичеванию. – А нечего было жадничать, жрать в три хари. Вот и расплата…»

Самое интересное, переживал Ромка не только по поводу вкуснятины, которую теперь хрен получит. Тоскливо вздыхая, он вспоминал, как большие темные руки гладили и мяли его тело, как рот заполнился жадным поцелуем… Ромке было чертовски здорово с этим Алексом, отрицать бесполезно. «И чего я шугался? Может, и остальное не так уж плохо, ну… когда в задницу…» И чем дальше, тем больше Ромка понимал, что на самом деле ему хотелось попробовать, и жалко, что всё так нелепо получилось. От этих романтических переживаний самоедство вспыхивало с новой силой, и Ромка опять начинал ругать себя за глупость…

Как только живот перестал болеть, Ромка съел приготовленную для Ларки грушу. Печально и почти без аппетита. Отметив для себя некую символичность этого акта поедания: Ларка, Ритка и прочие девчонки теперь казались Ромке скучными балаболками. Более он в них не нуждался. Вот.

* * *

И каково же было Ромкино удивление, когда в один из чудесных рабочих вечеров Михалыч-Мамедович снова поманил его в свою конторку. Где елейным голоском сообщил: дескать, уважаемый Александр Михайлович остался доволен Ромкой и снова ждёт его у себя.

На крыльях счастья Ромка прилетел домой – собираться. Приоделся, отыскав единственную в своем гардеробе чистую рубашку. Неважно, что не отглаженная, чистая – значит, красивая… А потом и вовсе пошел на невиданную жертву: развел водой завалявшуюся в буфете «Пищевую смесь № 64/2 со вкусом макарон по-флотски» и, давясь и морщась, осилил целую тарелку. Гадость несомненная, но Ромка рассудил, что перед визитом к щедрому на угощение Алексу надо бы чем-то набить брюхо. Чтобы снова не обо… не обожраться чтобы.

… Алекс встретил его в одном банном халате.

- Раздевайся! – приказал он Ромке сразу после короткого приветственного поцелуя.

Ромка, позабыв про недавние терзания, слегка оскорбился: «Что, вот так вот, прямо с порога – и в койку?..» Алекс, заметив, как Ромка обиженно пыхтит у двери, решил уточнить:

- Пойдем-ка, в ванне побултыхаемся.

- Я только что мылся, - гордо заверил Ромка. За кого его тут принимают?!

- Верю! – добродушно хохотнул Алекс. – Но это не гигиены ради, а удовольствия для, - и, притянув Ромку к себе, легонько похлопал его по попе. – Тебе понравится.

И Ромке ничего не оставалось, как послушаться.

Ванна оказалась под стать постели - размером с небольшой бассейн, будто хозяин в ней планировал с десятью ромками бултыхаться. «Ага, у большого парня всё должно быть большое». Ромка скинул одежду и, подталкиваемый Алексом, влез в теплую воду, в самую гущу пены с ароматом апельсинов-мандаринов.

- Ну как, хорошо устроился? – осведомился Алекс.

- Ничё так, - степенно ответил Ромка. Цитрусовый запах пены пробудил в нем аппетит… ха, можно подумать, этот аппетит когда-нибудь спал! Ромка обыскал взглядом ванную – нигде ничего съестного. Что же, в этот раз кормить совсем не будут?!

Алекс перехватил его взгляд и засмеялся:

- Без угощения не останешься, не беспокойся! Только теперь уж я буду контролировать процесс. А то за тобой и так должок образовался.

Он щелкнул не успевшего увернуться Ромку по носу и вышел. А вернулся, притащив шампанское и виноград…

Ромка осторожно потягивал шипучий напиток – холодный, с острой кислинкой. Обосновавшийся напротив Алекс, весело щурясь, поглядывал на него поверх бокала. Под этим насмешливым взглядом Ромка чувствовал себя дикарем, коего приобщают к благам цивилизации. «Что бы сказал старик Диоген… А с другой стороны – и фиг с ним! Пусть себе бытие определяет сознание. И заодно ориентацию…»

- Иди ко мне, - позвал Алекс, прервав Ромкины размышлизмы.

Ромка весьма охотно приплыл к нему в руки. Алекс пристроил его у себя на коленях, при этом широко разведя Ромкины ноги, отчего тот сразу почувствовал себя открытым и беззащитным. Впрочем, темный бархат сильных рук тут же успокоил, ласково огладив спину – «Ты в безопасности». Алекс провел по его мокрым, скользким от пены плечам, по груди, потом взял ветку винограда, предложил Ромке. Тот потянулся рукой, но у Алекса была на этот счет своя задумка:

- Нет, давай-ка без рук. Так хватай.

«Какие проблемы! Без рук – так без рук!» Ромка придвинулся ближе, приподнялся и, изловчившись, цапнул зубами виноградину.

- Молодец, - похвалил Алекс. И поднял повыше руку с виноградной кистью.

Это было весело. Это было… Ромка то и дело прижимался грудью к груди Алекса, елозил по нему, терся бедрами и ягодицами о налившийся твердый член. И чувствовал, как внизу живота становится тяжело и жарко… Надо ли говорить, что вскоре собственный Ромкин член стоял, как монумент. И тогда, конечно, Алекс потащил Ромку в постель…

Белье было надушено чем-то вкусным. И освещение в комнате, вроде как, стало ещё интимнее… Ромка с удовольствием отметил, что Алекс не забыл прихватить с собой виноград. Там же ещё много осталось... А Алекс затеял с ним новую увлекательную игру: поманил, подразнил крупной виноградиной – и зажал её губами. Ромка понял. И азартно набросился на Алекса, пытаясь – губами же – отнять виноградину. Не успел – сладкий приз исчез во рту Алекса. Тогда Ромка, не раздумывая, проник туда языком, отыскал драгоценную ягоду и ловко переправил её в свой рот. И даже, торжествующе смеясь, успел раскусить трофей. Прежде, чем его настиг поцелуй Алекса. Их языки боролись в сочной душистой мякоти – поцелуй со вкусом винограда…

Ромке чертовски нравилось. А Алекс вдруг отстранился, оставил в покое Ромкин рот и сполз ниже…

- Аааххх! – Ромка чуть не подавился недоеденной виноградиной, когда Алекс обхватил губами его член, а потом забрал сразу глубоко… Ромка зажмурился, влажный жар, в плену которого оказался его член, разливался по всему телу. Сладкий, густой, обжигающий, как… горячий шоколад – такой Ромка пробовал в детстве… И обжег рот, потому что не утерпел, не дождался, пока остынет. С тех пор Ромка знал, что такое нестерпимое удовольствие…

Тем временем, пальцы Алекса очутились между Ромкиных ягодиц и стали потихоньку пробираться внутрь. А изнемогавший от всевозможных удовольствий Ромка не то, что не воспротивился, а даже наоборот – задрал ноги и подвинул попу, так, чтобы глубже вошло. Алекс чертовски ловко управлялся: и ртом, и пальцами. Поэтому Ромка, ошалевший до разноцветных слоников в мозгах, окончательно потерял бдительность.

- Нууу! – только и протянул он капризно, когда Алекс вынул пальцы и выпустил на свободу Ромкин член.

Но передышка оказалась недолгой. От того, что вошло в Ромку на смену Алексовым пальцам… перехватило дыхание, руки вцепились в простыни, беспорядочно комкая, будто пытаясь удержаться... Ромка замер, опасаясь, что если чуточку пошевелится или просто вздохнет неосторожно – он там, внутри, лопнет, порвется к хренам. «А может, лучше не надо?..» - мелькнула паническая мыслишка. Но, во-первых, это соображение слегка запоздало. Во-вторых, радостно прыгающие в мозгах слоники были согласны на всё. Как и Ромкин член…

А тут Алекс двинулся внутри Ромки – осторожно, аккуратно так. Но Ромку при этом окатило жаром: изнутри, из того самого места - по всему телу, аж до пальцев на ногах… Чего больше – хорошо или больно – разбирать не хотелось… Алекс двинулся ещё разок, другой… И Ромка не выдержал – ни он сам, ни его слоники, ни его член. Всё тело свело сладкой судорогой… В общем, кончил.

Алекс тоже кончил, следом. И как только его опустошенный член покинул Ромку, тот сразу ослабел, обмяк. Накатившая сонливость уносила сознание куда-то в туманные дали, и думалось, что, вот бы ещё ванильного мороженого – и счастье будет окончательным и бесповоротным…

… Вернулся Ромка от Алекса сытый и довольный. Он опять благополучно проспал до утра, и когда проснулся, Алекс первым делом накормил его до отвала. А потом они повторили…

Задница, конечно, болела, но на этот раз даже приятно, а не как от той чертовой диареи.

* * *

На базу завезли помидоры и золотистую хурму. Ромка работал рассеянно и не слишком расторопно. Но Михалыч-Магомедович, который всю дорогу покрикивал на других, Ромку теперь не трогал. Предложил даже вовсе домой отпустить, дескать, устал мальчик. Но Ромке хотелось хурмы…

Он теперь беспокоился, пригласит ли Алекс его снова. И когда… «А если он получше парня себе найдет? Для такого мужика, классного и со средствами, не проблемно…» Эта мысль причинила Ромке острую боль - потому что, задумавшись, он умудрился посадить занозу на палец. Ящики-то необструганные. А руки грязные… Этак и воспалиться может…

Пока Ромка, отойдя в уголок, примеривался, как бы вытащить из-под кожи треклятую древесину, к базе подкатила большущая машина. Джип, наверное, Ромка в них ни фига не разбирался. Да и не интересно ему было: у заведующего свой поставленный бизнес – отгружает фрукты-овощи без всяких продуктовых карточек. Не за так, естественно. И не всякому, а только «уважаемым людям»…

И как раз такой – «уважаемый» - неторопливо вылез из джипа… Ромкин благодетель, ага. Алекс. Негр Михалыч. Ромка остолбенело смотрел, как лебезил перед ним заведующий. А потом решил спрятаться куда подальше: не хотелось, чтобы Алекс узрел его таким – грязным, потным, в бесформенной робе. Но Алекс узрел…

- Ну надо же! Роман! Ты ещё и работаешь...

Внезапно Ромка стал объектом всеобщего внимания, отчего покраснел и втянул голову в плечи. К нему липли с разных сторон любопытные взгляды «коллег», а Алекс насмешливо продолжал, как ни в чем не бывало:

- Разве можно изнурять такое хрупкое тело грубым физическим трудом?! Это явно не твоё призвание. Вот и пальчик занозил…

Алекс взял его за руку, осмотрел пострадавший палец и… ловко выкусил зубами занозу. И Ромке от этого сразу плевать стало, что на него смотрят, и что потом будут говорить. Смущение вышло вместе с занозой, как и тревоги по поводу того, что Алекс легко отыщет ему замену. В данный момент Ромка себя чувствовал расколдованным прекрасным принцем, и смешинки в глазах Алекса просыпались на него бриллиантовой крошкой, украсив нарядным блеском с головы до пят.

… Ко всему прочему, Алекс оказался никаким не клиентом Михалыча-Магомедовича, а хозяином. Ему принадлежало ещё несколько овощебаз, и разные продуктовые склады. В общем, птица высокого полета, то-то Михалыч-Магомедович перед ним стелился, что твой палас.

А Ромка… Ромка через месяц восседал в большом кресле – в конторке заведующего складом мясных деликатесов. И, наворачивая десятый по счету бутерброд с сервелатом, философски размышлял о том, что мечты сбываются, и яблоко-жизнь наконец-то повернулось к нему своим румяным наливным боком.

Конец

@темы: Библиотека моего притона, ориджи других авторов